Я лишь сейчас представил чрево,
Божественен тот лик,
Но иже есú под дымом веры,
Что в пламени возник.
Он скалился, ехидно улыбаясь,
Пока язык был цепнем липких губ,
А крест, об мантию от пота вытираясь,
Давил от жалости колеблющийся звук.
Не бойся смрада, мякоть внемлет,
Хрящи плутают по спине,
Никто во искушении не дремлет,
Но пребывают в нём во сне.
Ошибка жжёт осадком превращения,
Завяжет лезвием сочащийся язык,
И желчным, пузырящим откровением
Под копотью останется ночник.
Уверен ли что тьму он разгоняет?
Не манит ли мохнатого крыла?
Стремление страданья проклинает,
Смирение порочит дар венца.
Молись же дальше, слёзно, понапрасну,
За то, что грешны под молитвою слова,
Держи лампаду, вдруг я не погасну,
И поджигай, как только будет тьма.
Я выгнал на закате нашу паству,
Здесь ни души, - то грохот наших ног,
Держи лампаду, вдруг не понапрасну,
Но не туши, ведь ты не одинок.
