Правда или Действие

Глава 43

"Желание является толчком для действий .Разве так не у всех людей?"

~~~\

Лалиса резко вынырнула из беспокойного сна, услышав громкий удар совсем близко. Она несколько раз моргнула, пытаясь понять, где находится, и поежилась от холода, чувствуя, как сильно замерзли её пальцы. Громкий удар оказался хлопком двери придорожного бара, у которого Лиса заснула на лавке, выпив слишком много водки прошлой ночью. Она с трудом вспомнила, как её вышвырнули на улицу за неподобающее поведение, как незнакомый мужчина накинул ей на плечи потрёпанную куртку, в которую она куталась, пытаясь согреться.
 
Лиса почти не чувствовала собственные ноги. Промокшая обувь задеревенела, пальцы отказывались шевелиться, тело било ознобом, а перед глазами всё плыло. Она постаралась встать, но рухнула обратно на лавку, поняв, что не в состоянии удержать равновесие. Кости ломило, как в лихорадке, горло резало при каждой попытке проглотить тугой ком, дышать было трудно.
 
Простонав от боли во всём теле, Лиса накинула капюшон на голову, застегнула куртку, пропахшую бензином и дешёвым табаком, и скрестила руки на груди, заставляя свои конечности двигаться. Она слышала, как мимо проезжали машины, и даже от тихого трения колёс по асфальту виски пульсировали от боли. Собрав жалкие остатки самообладания, она пошарила рукой по лавке, в поисках сумки, но ничего не нашла. Паника охватила её, вынуждая бороться с приступом тошноты. Она наклонилась и посмотрела под лавку, но сумки не было и там.
 
— Вот же чёрт, — прохрипела она, спиной падая на холодную стену бара, через боль притягивая колено к груди и упираясь пяткой в железную перекладину лавки. Она сунула руки в карманы, выудила оттуда всё содержимое. Сто баксов, телефон и водительские права на новое имя — всё, что у неё осталось.
 
Манобан заставила себя открыть глаза и сосредоточить взгляд на дороге. Как только она привстала, желудок скрутило спазмом, и её вырвало прямо себе под ноги. Она упёрлась рукой в колено, согнулась пополам и зачесала волосы с лица, чувствуя отвратительный привкус водки во рту. Тяжело дыша, Лиса поморщилась и прижала руку к животу, чувствуя острую боль в каждой клеточке. Не в силах управлять собственным телом, она пошатнулась, шагнула назад и плюхнулась обратно на лавку. Закрыв глаза, Лалиса сконцентрировалась на своём дыхании. Всё, чего она хотела в эту секунду — перестать чувствовать. Хотелось сдохнуть прямо на этой чёртовой лавке, только бы эти мучения закончились раз и навсегда.
 
Она почти отключилась, когда до её измученного сознания донесся противный визг шин.
 
 Она слышала рёв двигателя, удар двери, низкий голос и уверенные быстрые шаги. Манобан чувствовала чужое присутствие, но не могла совладать с собой, и поэтому просто оставалась в том положении, в котором распласталась на лавке, в надежде, что человек, кем бы он ни был, просто пройдёт мимо. Только когда она ощутила, как чужая рука сомкнулась на её плече, испуганно дёрнулась. Она схватилась за приклад пистолета, распахнула глаза и, не разбирая, кто перед ней, скинула с себя чужую руку, отстраняясь и вжимаясь спиной в деревянные балки.
 
— Милая, ты слышишь меня? — раздался смутно знакомый голос.
 
Лалиса замотала головой, сжимая пальцами пистолет, отмахиваясь от высокой, тёмной фигуры, которая угрожающе склонилась над ней. Она нащупала спусковой крючок и щёлкнула затвором, трезвея от страха и вскакивая на ноги.
 
— Лиса, дочка, это я, — силуэт приобрел очертания, и Манобан увидела перед собой отца. Он стоял, демонстрируя открытые ладони, испуганно смотрел на неё, не решаясь сделать шаг. Она не верила своим глазам, от навязчивой галлюцинации страх превращался в паническую атаку. Она направила пистолет на мужчину дрожащими руками, целясь ему в грудь, удерживая палец в миллиметре от курка. Слезы застилали глаза. Это была слишком жестокая игра её воображения. — Дорогая, это я, папа. Пожалуйста, опусти пистолет.
 
Всё происходящее приобретало реальность. Лалиса огляделась и увидела, что небольшой участок парковки заполнили машины: несколько тонированных мерседесов, у которых дежурили мужчины в костюмах, два полицейских автомобиля с мигалками и знакомый серебристый форд. Двое мужчин в форме держались за оружие, медленно надвигаясь на неё, вынуждая Лису в страхе развернуться и направить на них дуло своего пистолета. Она до конца не осознавала, что делает, не верила в то, что это может быть правдой. Она не могла видеть отца, не могла оказаться в плотном кольце из полицейских и его охранников. Это только пьяный мираж.
 
— Мисс Манобан, немедленно бросьте оружие, — потребовал низкий голос.
 
— Нет, нет, нет, — с истеричным смешком прокричала Лиса. — Вы только в моей голове. Убирайтесь! — она зажала голову руками, судорожно моргая в попытке избавиться от страшной галлюцинации. — Прочь! — она опасно махнула пистолетом, и полицейский, который аккуратно двигался к ней навстречу, замер в страхе за свою жизнь. — Пошли на хрен! — Манобан смеялась и плакала. Боль переполняла её, и остановить это безумие не хватало сил. — Не подходи ко мне, — она выпрямилась и прицелилась, за мутной пеленой слёз не разбирая лица полицейского. — Стой, блять, на месте!
 
Полицейский достал оружие из кобуры, надвигаясь на Лису шаг за шагом, вынуждая её испуганно пятиться назад.
 
— Милая, не дури, положи пистолет. Мы поможем тебе, — уговаривал отец. Лалиса переводила потерянный, безумный взгляд с отца на мужчину в полицейской форме. — Без резких движений. Она не в себе, — приказал он, поворачиваясь спиной к дочери и закрывая её собой.
 
— Лиса, — послышался до боли знакомый голос. Лалиса вздрогнула и удивленно уставилась на Чимина, который плечом пихнул одного из охранников и устремился к ней. Она зажмурилась, а затем снова открыла глаза. Чимин никуда не исчез. Он по-прежнему двигался к ней, предусмотрительно подняв руки вверх.
 
— Ты… — прошипела Манобан, зло прищурившись и крепче сжав пистолет обеими руками. — Ты сдал меня. Как ты узнал, где я?
 
— Его телефон и телефоны всех твоих друзей прослушивались, — пояснил отец. — Как только ты позвонила, мы отследили твоё местоположение.
 
Пак утвердительно кивнул, подступая к подруге опасно близко.
 
— Лиса, давай просто поговорим, хорошо? — вкрадчиво попросил он, смотря на неё своим фирменным проникновенным взглядом, полным понимания и сочувствия. — Ты ведь не выстрелишь в меня, правда? — он натянул жалостливую улыбку, и у Лалисы побежали мурашки по спине. Её руки онемели от напряжения, пистолет дрожал, но она боялась опустить его, пусть и знала, что никогда не смогла бы спустить курок. — Прошу тебя…
 
Манобан поджала губы, задыхаясь от слёз. Она медленно опустила дуло пистолета и через короткое мгновение почувствовала тёплые руки на своих плечах. Чимин крепко прижал её к груди, и Лалиса громко разрыдалась. Пистолет выскользнул из пальцев и упал на асфальт, чем воспользовались полицейские. Один из них подобрал оружие, а другой силой вырвал Манобан из объятий друга, грубо хватая её за локоть. Она пыталась сопротивляться, но мужчина выкрутил ей руку, потянул, а затем застегнул тугие наручники на запястьях. Ощутив холод металла, осознав, что это конец, Лиса громко закричала, глотая слёзы. В голове эхом повис её отчаянный истошный крик, и она уже не слышала голоса отца, который требовал снять наручники, не видела, как Чимин рвался в бой, желая её защитить. Перед глазами застыло хмурое лицо Чонгука, а затем образ исчез, как бы сильно она не старалась за него ухватиться. Грудь словно пронзило острым ножом, и Лиса обессиленно сдалась…
 
~~~\
 
Долгая дорога стала для Манобан тяжелым испытанием. Её колотило, как после передозировки кокаином. Всё, на что хватало сил — это сжаться на заднем сиденье полицейской машины, прижаться лбом к холодному стеклу и стиснув зубы терпеть страшную боль.
 
Это казалось бесконечной пыткой. Тело словно окольцевала острая ядовитая проволока. Она лишила её возможности говорить, полноценно дышать, двигаться. Всё поглотила огромная чёрная дыра, возросшая внутри, и стало плевать на окружающее, на себя, на своё будущее. Хуже отчаяния, в которое она погружалась медленно и глубоко, для неё не было ничего.
 
Когда полицейская машина остановилась, а сквозь стекло проникли лучи уходящего солнца, Лалиса с трудом разлепила веки. Дверь открылась и грубая рука потянула её за локоть, на холодную улицу. Запястья пронзило режущей болью, на коже остались красно-синие следы от наручников, ладони онемели и вибрировали, словно по ним пускали высоковольтный разряд. Мужчина в форме тащил её вперед, и она не сопротивлялась — послушно плелась следом, путаясь в собственных ногах. В спину дышал его напарник, по обе стороны её окружили охранники отца. Джонатан громко требовал, чтобы с дочери сняли наручники, но офицер игнорировал его, оставаясь хладнокровным.
 
У полицейского участка  собралась толпа репортеров. Они щёлкали фотоаппаратами, желая запечатлеть позорное возвращение наследницы Манобанов. Это напоминало красную ковровую дорожку, вот только Лалиса не была похожа на звезду, скорее на законченную наркоманку. Она старательно укрывалась от пристального внимания, прячась за волосами от ярких вспышек, не желая видеть и слышать людей вокруг. Их крики и просьбы ответить на несколько вопросов превратились в фоновый шум.
 
Охрана отца пыталась разогнать местных журналистов, но они рвались вперёд как обезумевшие, в попытке собрать достаточно материла для громкой разоблачающей статьи.
 
Лиса словно застыла. Она продолжала существовать, но все ощущения притупились, превратились лишь в далекие отголоски сознания. Все ощущения, кроме боли. Её она продолжала чувствовать отчетливо, словно боль — это единственное, что теперь могло воспринять измученное тело. Через силу она перебирала ногами, поднимаясь по ступенькам к двери. Её шатало из стороны в сторону, но рука полицейского, сжимающая плечо, удерживала от падения. Как бы она хотела, чтобы он позволил ей упасть, закрыть глаза, слиться с землей, а затем просто исчезнуть.
 
Когда тяжелая металлическая дверь закрылась, всё стихло. Тишину нарушали быстрые шаги и голос отца. Он двигался следом по коридору и отдавал указания по телефону. Лалиса внимательно осматривала заключённых в камерах, пока её вели к нужному кабинету, боясь увидеть Чонгука. Она больше не верила, что они встретятся, ведь она его так и не дождалась, но надежда на то, что он далеко отсюда, в безопасности, слабым огоньком теплилась в груди, и только это не давало ей сойти с ума окончательно.
 
Офицер заставил её остановиться у знакомой двери. Шериф, взбудораженный и взволнованный, выбежал из кабинета, бросая на Манобан удивлённый взгляд. Она же вспыхнула от злости и ненависти к человеку, из-за которого им с Чонгуком пришлось бежать. Ярость туманила сознание, и она с трудом удерживала её в себе, впившись ногтями в едва зажившие отметины на ладонях. Она испепеляла взглядом шерифа Ли, в эту секунду мечтая причинить ему ту же боль, что чувствовала сама. Он отвёл полицейского в сторону, мужчина за спиной Лалисы перехватил инициативу и вырос рядом с ней, всем своим видом давая понять, что ей не сбежать.
 
— Я позвонил адвокату, — сообщил отец, протягивая к ней руку. Полицейский преградил ему путь и отрицательно покачал головой. — Дайте мне поговорить с дочерью! — несдержанно рявкнул Джонатан, краснея от злости и нетерпения. Не часто кто-то осмеливался идти против его воли. Вмешательство полиции другого города стало большим препятствием. Раз Лалиса всё ещё была в наручниках, в участке, значит не представилось возможности откупиться. — Лучше не зли меня, сопляк, и уйди с дороги. Лалиса, ничего им не рассказывай до приезда Суджина , ты меня поняла?
 
Лиса отрешённо взглянула на отца, но ничего не ответила.
 
— Джонатан, — вмешался Ли. — Нам придется её допросить.
 
— Она ничего не сделала, — взорвался Манобан. — Ты позволил этому ублюдку увезти мою дочь, — мужчина грубо хлопнул шерифа по плечу, красноречивым взглядом напоминая о тех деньгах, что он ему платил. — Помяни моё слово, Ли, это дорого тебе обойдется.
 
Лалиса видела, как отец сжал в кулаке рубашку на груди шерифа, сверля его угрожающим взглядом. Ли выпутался из хватки и отпихнул от себя его руку, а затем приблизился так близко, чтобы офицеры не могли расслышать его слов. Лиса не вслушивалась, но всё равно уловила короткую фразу:
 
— Здесь с проверкой детектив из Нью-Йорка…
 
Заметив, как изменились лица обоих, Лиса поняла, что на этот раз ей легко не отделаться. Плевать. Она чувствовала, что будто застряла в вязком болоте. За дверью участка её ждало всеобщее осуждение. Уж лучше остаться запертой в одной из тёмных камер, по соседству с преступниками, чем вернуться назад.
 
— Спасибо, господа, дальше мы сами, — из двери кабинета показался невысокий мужчина средних лет. Его твердый, решительный взгляд обдавал холодом. В своём строгом тёмном костюме он выглядел чрезмерно серьёзно. Полицейские, увидев его, заметно занервничали и выпрямились, пытаясь создать иллюзию порядка и контроля над ситуацией. — Мисс Манобан, пройдёмте со мной.
 
— Она не будет говорить без адвоката, — вмешался Джонатан, от нетерпения закатывая рукава своего пиджака. Весь спектр эмоций отражался на его лице, и Лалиса ощутила нечто похожее на удовлетворение.
 
Мужчина, в котором Маноабн с лёгкостью признала того сама детектива, никак не среагировал на его замечание, лишь удостоил бесцветным взглядом и мягко коснулся локтя Лисы ледяными пальцами, подталкивая её в сторону комнаты для допросов.
 
— Шериф, как только приедет адвокат Мисс Манобан, пригласите его к нам. Остальных настоятельно прошу остаться здесь, — он бросил на отца Лисы предупредительный взгляд, а затем развернулся на каблуках своих ботинок, открыл железную дверь с решёткой на маленьком окне и жестом пригласил девушку пройти внутрь. — Прошу.
 
Лалиса без возражений прошла в тусклое помещение и огляделась. Комната пахла сыростью и была устрашающе холодной. Посередине стоял деревянный стол, прикрученный к полу, и два стула. Из стола торчал металлический крючок для цепи наручников, прямо напротив красным пятном выделялась тревожная кнопка вызова, на случай непредвиденных ситуаций. Атмосфера, нагоняющая на людей ужас неизбежного. В этих стенах даже самый крепкий человек способен поддаться давлению.
 
Детектив проследил за тем, как Лиса опустилась на стул. Она уронила руки на стол и уставилась на свои истерзанные наручниками запястья. Ножки стула напротив противно скрипнули и она подняла затравленный взгляд на мужчину, который невозмутимо её рассматривал. Его глаза внимательно сканировали её лицо, и от этого у Лисы бежали мурашки вдоль позвоночника, но она не подавала виду, стойко выдерживая напряжение.
 
— Меня зовут Ноа Виннайт , — мужчина быстро продемонстрировал блестящий значок. — Расследование по делу мистера Чона передано мне, — он плюхнул папку на стол и откинулся на спинку стула, не отрывая от девушки пытливого взгляда. Не дождавшись реакции, он продолжил. — Я задам Вам несколько вопросов.
 
Ноа вытащил из папки несколько бумаг и разложил их перед собой, склонился, чтобы прочитать написанное, а затем снова взглянул на Лису .
 
— В каких отношениях вы состояли с… — он снова взглянул в свои бумаги. — С Чонгуком.
 
Лалиса с трудом проглотила тугой ком в горле. Она перебирала в своей голове варианты ответов, боясь сказать лишнего. Язык отказывался шевелиться, и всё, что она смогла из себя выдавить, это тихое, протяжное:
 
— Мы…
 
— Вы были близки?
 
Манобан едва заметно кивнула, не выдерживая тяжелого, подозрительного взгляда детектива. Он смотрел на неё, не моргая, и ей казалось, будто он копается в её мыслях, в самом сокровенном, отыскивая доказательства. Лалису затошнило. Её глаза предательски заслезились, и она поспешила опустить голову, через боль натягивая рукава толстовки на ладони. Оцепенение, в котором она находилась всю дорогу и которое служило ей защитой, спадало, и она медленно начинала осознавать, что на самом деле происходит.
 
Детектив выдержал паузу, намеренно давя на неё своим молчанием, а затем громко спросил, произнося каждое слово предельно четко:
 
— Знали ли вы о том, что Чон распространял большие партии тяжёлых наркотических средств?
 
— Нет, — уверенно соврала Лалиса, не позволяя своему голосу дрогнуть.
 
— Вы были близки, но не знали о том, чем он занимается? — уточнил Виннайт. В его голосе не было удивления или осуждения, и от этого становилось только хуже. Казалось, будто кислород наполнился электричеством, и напряжение можно было разрезать ножом.
 
— Не знала, — ответила Манобан.
 
Мужчина недоверчиво прищурился, но согласно хмыкнул и сделал пометки коротким карандашом в своём блокноте.
 
— Проявлял ли он по отношению к Вам жестокость или оказывал на Вас какое-либо физическое воздействие?
 
— Что? — удивилась Лиса. — Нет. Никогда. Всё… всё было по обоюдному согласию.
 
— Значит, уехали Вы с ним добровольно? — детектив сохранял хладнокровие, в то время как у Лалисы стучало в висках от перенапряжения. Она боялась выдать себя и поэтому концентрировала взгляд на серых глазах мужчины, полагая, что так будет проще выдать ложь за правду.
 
— Я уехала добровольно. Он меня ни к чему не принуждал, — её попытки оправдать Чонгука вызывали на лице детектива жалостливую ухмылку, которую он поспешил подавить.
 
— Знаете ли Вы, кто такой Лукас Кортез ? — продолжил Ноа.
 
— Нет, — не задумываясь, ответила Лалиса. — Впервые слышу.
 
Детектив открыл папку, выудил оттуда несколько фотографий и одну из них положил перед Лисой. Черные глаза человека на снимке она бы узнала из тысячи — глаза дикого зверя, пробуждающие в ней самые потаённые страхи. Ей казалось, что даже через глянцевую бумагу он смотрит на неё с откровенной угрозой.
 
— Вы когда-нибудь видели этого человека? — заметив её смятение, спросил Виннайт.
 
— Алек, — вздохнула Лалиса. Она поморщилась от отвращения и отодвинула снимок, не желая смотреть на него. — Я видела его лишь однажды. Он подкараулил меня у школы и… — она осеклась, чувствуя, что лёгким не хватает воздуха. Сердце в груди колотилось в безумном ритме, так громко, что ей казалось, что детектив непременно слышал. Пальцы дрожали и она не замечала, что мнёт толстовку от волнения. Осознав это, Манобан спрятала руки под столом и уложила их на колени. — Кажется, он хотел меня напугать.
 
Виннайт выдержал паузу, а затем буднично спросил:
 
— Поэтому Чон решил убить его?
 
Лиса задохнулась от возмущения и злости.
 
— Он не убивал его, — громко прорычала она, полная решимости стоять до последнего. — Чонгук не убийца. Да, он немного несдержанный и вспыльчивый, но он никогда бы… Его подставили… — она не могла собрать предложения воедино от острого чувства несправедливости и слепого желания защитить Чонгука. Она тяжело дышала и пыталась заставить себя говорить, а детектив расслабленно наблюдал за её метаниями, словно наслаждаясь тем, чего добился. — Он не мог убить…
 
— Мне начинает казаться, что мы с Вами говорим о разных людях, — повёл бровью Виннайт и снова полез в свою папку. Лалиса с ужасом наблюдала за тем, как он ровным рядом раскладывал фотографии, меняя порядок. Она видела ярко-алый цвет, чужие руки, металлический предмет и лицо, покрытые синяками и кровоподтеками. — Это его первое преступление, — детектив перевернул снимок и подвинул его к Манобан так, что она смогла хорошо его рассмотреть. — Он попытался ограбить ночной магазин, но продавец вызвал полицию. Когда приехал патруль, он напал на офицера и избил его, — детектив ткнул указательным пальцем на опухшее от ударов лицо, внимательно следя за реакцией Манобан. Она ошарашенно смотрела на ужасающую картинку, чувствуя, как горлу подступает тошнота. — У него был хороший адвокат и, полагаю, крупная сумма на не официальный залог. Ему дали год колонии для несовершеннолетних, но и там он не успокоился. Постоянные нападения на охрану, бунт, попытка побега. Большой вопрос, как он оказался на свободе, но к этому мы ещё вернёмся, — Виннайт выжидающе смотрел на Лису, а она не могла оторвать взгляда от лица на фото, стискивая зубы, чтобы не дать волю слёзам, выступившим на глазах. — Выйдя из колонии, он взялся за наркотики. Я бы продемонстрировал вам фотографии подростков, погибших от передозировки по его вине, вот только, боюсь, у нас не так много времени. — Ноа взялся за следующие три фотографии, привстал и разложил их перед Лисой одну за другой.
 
Лалиса зажмурилась и отвернулась, прокручивая запястья в наручниках до кровавых отметин. Жуткие посмертные снимки Алека лежали прямо перед ней, поражая своей жестокостью. На них изуродованное тело валялось на земле. Под ним растеклась лужа крови, из горла торчала рукоять знакомого ножа. Лицо превратилось в кровавое месиво, и если бы не кудрявые чёрные волосы…
 
— Таким его нашли на окраине города, в трейлерном парке, — спокойно сказал детектив. — Чон Чонгук — жестокий монстр, Лалиса. Такой же, как его отец.
 
Манобан покачала головой, судорожно вытирая слёзы с щёк онемевшими пальцами.
 
— Это не правда, — пробормотала она. — Не правда, — не выдержав, она ударила руками в наручниках по столу, прожигая детектива яростным взглядом. — Я хочу дождаться адвоката. Я больше ничего не скажу, я… Папа! — вскочив со стула, Лалиса устремилась к двери, давясь слезами. — Папа!
 
Детектив медленно поднялся на ноги, и в эту секунду металлическая дверь распахнулась. Джонатан попытался прорваться в комнату, но полицейский схватил его за руки, оттаскивая обратно в коридор. Шериф Ли вырос перед Лисой, оттесняя её к столу, угрожающе расправив плечи.
 
— Лалиса, спокойно, — строго приказал он. — Ты сделаешь только хуже.
 
— Это ты, — прошипела Манобан. — Это ты его подставил, продажная сволочь! — она из последних сил подалась вперёд и пихнула его в грудь кулаками, чувствуя, что ещё секунда и её разорвет на куски от боли и ярости. — Ты замял дело Кая. Он сбил человека, а ты это скрыл, — она выкрикивала обвинения, выплёскивая всё, что накопилось внутри. — Я знаю, что ты сделал, чёртов ублюдок!
 
В порыве истерики Лиса не заметила, как в допросной появился Суджин. Сил кричать не осталось и она зажала голову руками, словно выпадая из реальности, теряя связь с окружающим её миром. Она не слышала оживленного спора между детективом и адвокатом — только оголяющий писк в ушах.
 
Отца вывели в коридор, а её усадили обратно за стол, впихнув в одеревеневшие руки стакан холодной воды. Казалось, что комната стала меньше, и теперь стены давили на неё. Пытаясь совладать с собой, Лалиса осушила стакан, упёрлась локтями в деревянную поверхность и спрятала лицо в ладонях, не слушая, о чём переговариваются Суджин и Ноа. Она позволила шерифу снять с себя наручники, уже не чувствуя своих пальцев, и подняла голову, когда услышала своё имя.
 
— Это жестокое обращение, — сыпал обвинениями Суджин. — Она несовершеннолетняя. Готовьтесь потерять значок детектива. Я обязательно напишу об этом в центральное управление, — он наклонился, заглядывая в лицо Лисы. — Ты можешь не отвечать на его вопросы, хорошо? Тебя ни в чём не обвиняют, — вернув своё внимание детективу, он продолжил. — Лалиса Манобан жертва, а не подозреваемая. Чон накачал её наркотиками, это подтвердит любая экспертиза.
 
— Мисс Манобан, — обратился к ней детектив. — Чон заставлял Вас употреблять какие-либо наркотические вещества?
 
Лиса заторможенно моргала.
 
— Что? Господи… нет. Я сама… Я сама поехала, — невнятно промямлила она.
 
— Девушке нужна медицинская помощь. Я требую немедленно прекратить допрос.
 
— Мисс Манобан, — не унимался Ноа. Он облокотился на стол и аккуратно коснулся пальцев Лалисы своими, смотря на неё строго и требовательно. — Вам ничего не угрожает. Его поймали вчера ночью, по дороге к  границе. Нет необходимости покрывать его преступления, Вы должны…
 
Лиса подняла на него затуманенный от слёз взгляд, опуская плечи, чувствуя, как боль по крупице наполняет каждую клеточку её тела вслед за осознанием. Слёзы заструились по её лицу, обжигая кожу, ногти пронзили ладони, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, что переполняла её грудь. Всё, что она когда-либо чувствовала до этого момента, не имело никакого значения. Она словно летела с обрыва, ударялась об камни, а затем падала снова.
 
Словно тряпичную куклу, Лису подняли со стула и увели в коридор. Сделав несколько шагов вперед, она почувствовала, как ослабли колени. Схватившись за плечо адвоката, она попыталась удержаться на ногах, но голова закружилась, и она рухнула на холодный пол. Ещё несколько секунд она видела свет лампы на потолке и очертание силуэтов вокруг, а затем всё поглотила темнота…
   
Продолжение следует..