Живительная искра

Глава 40.

Глава 40.
Кон Варен.
На побережье Золотого полуострова меня с нетерпением ждали те, кому судьба дала последний шанс на чудесное исцеление их близких.
Кто-то цеплялся за любую возможность спасти жизнь единственного ребенка, у кого-то жена тяжело переносила беременность и вынуждена была лежать в постели, чтобы не потерять малыша. Одна женщина в мой прошлый прилёт слёзно умоляла взять с собой кулон её матери.
Старушка страдала слабоумием и перестала узнавать дочь.
Женские слезы — опасное оружие, перед ними не может устоять и генерал.
Пришлось тащить в Призрачный лес целый мешок личных вещей.
Каждый раз выкладывая их у дерева, опасался, что хозяин перестанет делиться волшебной силой или не позволит вынести заряженные вещи из Призрачного леса, и я больше ничем не смогу помочь людям, которые надеются на меня. И пусть в этой цепочке моя роль всего лишь посредника или скорее перевозчика, пока хозяин готов делиться силой, я продолжу летать на Золотой полуостров, где меня ждут и надеются на помощь те, кому она необходима.
В этот раз я отказался от приглашения зайти в дом и отведать холодного морса. Смутное беспокойство не давало покоя и тянуло обратно в Призрачный лес, к жене. Чтобы не задерживаться и вернуться быстрее, всё гостиницы благодарных матерей и мужей всучил топтавшемуся в двух шагах от меня Кайлу.
Надо бы отдать Иссе, знал, что муженёк её ещё тот пьяница и пройдоха. Продаст всё за бесценок и пропьёт в питейном заведении.
А Исса ждёт ребёнка и даже при таком муже со стороны кажется вполне счастливой женой.
  Кто же их, этих женщин, поймёт.
Я собственную жену не понимаю.
Был уверен, что Эли меня искренне любит, а она почему-то молчит. Третий месяц пошёл, как знает и молчит.
Но почему? Этот вопрос задаю себе вновь и вновь и не могу понять, за что она так со мной? Это же и мой ребенок тоже. И я имею право знать, что он существует, растёт и крепнет. Через несколько месяцев малыш появится на свет, и я увижу своего сына или дочь, подержу на руках, расцелую сладкие пяточки.
Столько времени жена не спешит разделить со мной нашу общую радость. А я все ещё надеюсь, что Эли образумится и расскажет сама. Не подаю вида, что давно знаю о её положении, и терпеливо жду признания.
Одно успокаивает, Лизи тоже не в курсе, иначе бы давно рассказала мужу, а его мысли я читаю, как открытую книгу.
Интуиция не подвела, дома жены не было.
Лизи встревожена, ещё утром Эли взяла ведро и пошла к ручью за водой, но так и не вернулась.
Не иначе как снова вляпалась в неприятности, они к ней липнут с завидной периодичностью.
Велел Лизи ждать дома, собираясь отправиться на поиски жены, но женщина странно хихикнула и указала пальцем мне за спину.
— Встречай. Вон она, пропажа, — сказала и благоразумно скрылась за дверью.
Резко обернувшись, увидел бегущую с пригорка жену.
Что творит, а если оступится и упадет? Нельзя же быть такой беспечной.
Испугавшись за жену и ребенка, бросился навстречу, перехватив, прижал, не так крепко, как хотелось бы.
Слава небесам, жива. Обошлось.
Эли прижималась, не оставляя между нашими телами даже минимального промежутка, встав на цыпочки и нежно целуя меня в губы.
Сминая ткань, хаотично водил по её хрупкой спине руками, опустив ниже, приподнял жену и впился в губы, целуя яростно и жадно. Каждой клеточкой ощущая, что она тоже соскучилась. Со стоном сожаления оторвавшись от её сладких губ, с Эли на руках решительным шагом направился к дому, но неожиданно жена воспротивилась, отстранившись и попытавшись выскользнуть из моих объятий.
— Подожди, — попросила она. — Я должна сказать. Хочу, чтобы ты узнал от меня, и, прошу, не сердись, что так долго молчала, — жена вдруг замолчала и насторожились, не понимая, отчего я довольно улыбаюсь.
— Говори, — милостиво позволил, стараясь сделать лицо построже, а в душе ликовал.
Сейчас она расскажет о беременности, и мне больше не придется в тайне, ночами, когда она спит, разговаривать с собственным ребенком.
— Ладно, — она кивнула, тяжко вздохнула и сказала совсем не то, что я надеялся услышать. — Я давно должна была тебе сказать, но не знала, как начать разговор, и не хотела тебя расстраивать.
"Расстраивать? Разве может такая новость расстроить?" — в недоумении терпеливо ждал продолжения, дав возможность жене объясниться.
— Лориана сказала ещё там, у обрыва, что Дин сын её любовника. Тогда я только догадывалась, а сейчас точно знаю, что он ещё и мой брат. Сегодня я пошла в лес за грибами. Хотела сварить тебе грибной суп. Ты же любишь.
— Без корзины за грибами? — рассеянно поинтересовался я, не понимая, к чему она ведёт.
Про то, что Дин мне не сын, я догадывался, но гнал от себя едкие мысли. Не хотел верить. Оказывается, был прав. Но для чего Эли говорит сейчас о нём?
— С корзиной. Она у Дина. Я встретила его сегодня в лесу. Не удивляйся. Лес пропустил, а значит, он пришёл с добрыми намерениями. Тебе надо поговорить с ним, Дин хочет извиниться, — частила жена, а я с трудом сдерживался, чтобы не закричать.
"Зачем пошла в лес одна? Откуда это безрассудство?"
Да, моя жена ещё совсем девочка, но уже мать. И должна прежде всего думать о благополучии ребёнка.
Дин может быть опасен. Но всё же в словах Эли есть доля правды, хозяин леса не пустил бы в свои владения человека с дурными намерениями. Мне необходимо выслушать Дина".
— Где он?
— Ты не сердишься?
— Сержусь, конечно. Ты не должна уходить вглубь леса одна. Это может быть опасно.
— Брось, в лесу мне ничто не угрожает. Ты же знаешь, что хозяин меня оберегает. Я ничем не рисковала.
— Я бы не был в этом так уверен.
— Вот ты всегда так. Запрещаешь, шаг без тебя шагнуть. А я не ребёнок, — возмутилась Эли, повысив голос.
— Да, не ребёнок! Но ты носишь в себе нашего ребёнка. И, если не думаешь обо мне, подумай о нем, — впервые так жёстко разговаривал с женой, уже сожалея о своей несдержанности.
Эли смотрела на меня широко открытыми испуганными глазами.
Я протянул руку, желая обнять её и успокоить, но она отшатнулась, спросив:
— И давно ты знаешь?
— Давно. Не забывай, что ментальная связь между нами крепнет день ото дня. Прости. Я не должен был на тебя кричать.
— Это ты прости, — всхлипывая, она шагнула навстречу, положив голову мне на грудь и отчаянно обхватив руками. — Я знаю, что не права. Давно должна была сказать, но медлила, опасаясь, твоей чрезмерной заботы и желания контролировать каждый мой шаг.
— Я не могу вас потерять. Для меня твое благополучие и благополучие нашего ребёнка — это смысл моего существования.
— Знаю и я когда-нибудь, должно быть, привыкну к тому, что у меня такой внимательный и заботливый муж. А пока, пожалуйста, потерпи мои капризы, — отклонившись назад, произнесла Эли, с нежностью глядя мне в глаза и ласково водя кончиками пальцев по лицу. — Знаешь, беременным женщинам свойственно делать глупости. Простишь?
— Куда я денусь. Я очень тебя люблю.
— И я люблю тебя сильно, сильно. Скоро я повзрослею и стану степенной и благоразумной дамой. Веришь?
Мне показалось или её прекрасные изумрудные глаза на мгновение засветились лукавым блеском.
В такие моменты понимаешь, что тебе уже много сот лет, а ей только двадцать (исполнится через полгода). Между нами пропасть прожитых мною лет, но я верю, что истинная любовь способна справится с любыми трудностями. У нас долгая жизнь впереди. Совместными усилиями мы сможем преодолеть недопонимания, постепенно научившись доверять, идти на уступки, слушать и слышать, дарить любовь без условий и запретов.
Примирительный поцелуй затянулся, а в тот момент, когда я нестерпимо желал подхватить жену на руки и скрыться от посторонних глаз за дверью нашего дома, неподалеку послышалось деликатное покашливание.
"Драконий крутень, про Дина то мы напрочь забыли. Гость он хотя и незваный, но не гнать же со двора родственника".
Покраснев, Эли смущённо хихикнула, а я, одёрнув рубаху пониже, хриплым, но хорошо поставленным голосом, позвал сына в дом.
Конец.