یک فن |P.M.

глава 14

Несмотря на появление Габриэля в моей жизни, этой ночью я сплю спокойно, и, встав по будильнику, чувствую себя выспавшейся. Первым делом я вспоминаю Пэйтона и то, что он рассказал о себе. Меня охватывают нежность и жалость. Я так хочу помочь ему, но как и чем, не знаю. Я буду просто его любить – за всех тех, кто оставил его, уйдя к вечному свету. И однажды он это поймет.
Наши отношения странные, и сами мы непростые, но я, глядя на вишневый рассвет, хочу верить, что все получится. Верить нужно. Иначе совсем тоска.
«Доброе утро, волчонок, – записываю я ему аудиосообщение. – Пусть этот день будет приятным и легким! Я очень тебя люблю».
И улыбаюсь, представляя, как он будет это слушать и что ответит. Но Пэйтон молчит – наверное, у него много дел. Но неужели у него не найдется свободной минутки, чтобы ответить мне?
Сегодня выходной, а завтра приезжает мама, и это значит, что пришло время генеральной уборки. Весь день я привожу квартиру в порядок. К ее приезду все должно сиять и сверкать. Потом, уставшая, я сажусь за домашнее задание, то и дело поглядывая в телефон. Пэйтон все не отвечает. Я пишу ему еще несколько сообщений, звоню, но его телефон выключен. Я нервничаю. Я думаю, вдруг проклятый Габриэль все ему рассказал и теперь Пэйтон больше не захочет иметь со мной дела.
О себе он дает знать часов в одиннадцать, когда я уже начинаю сходить с ума, не понимая, куда он пропал. Пэйтон звонит мне и, словно ничего не произошло, приглашает на поздний ужин в ресторан.
– Где ты был весь день? – возмущенно спрашиваю я. – Почему не отвечал? По-твоему, это нормально, что я все время нервничала, не зная, что с тобой случилось?
– Со мной ничего не случилось, – отвечает Пэйтон. – Было слишком много работы. Я безумно устал. Давай встретимся? Я соскучился, принцесса.
О работе в финансовом конгломерате «Аутем-групп», который оставил ему отец, он почти не рассказывает – не любит эту тему. Слыша о том, что он скучал, я соглашаюсь. Не знаю, как это работает. Я просто вдруг забываю свои обиды. Он же скучал. Я тоже скучала. Мы должны увидеть друг друга.
– Только, пожалуйста, не устраивай цирка с одеждой – мне ничего от тебя не надо, – прошу его я.
Ничего, кроме его самого.
– Как скажешь, – отзывается он. – Не беспокойся об этом, это довольно демократичное место.
Он приезжает за мной через час, когда я уже собрана. Распущенные волосы, белая блузка и аквамариновые джинсы – ничего особенного, но Пэйтон, видя меня, улыбается и сообщает, что я красивая. Его голос такой измученный, а под глазами залегли круги, что я понимаю: что-то случилось. Видимо, на работе все совсем не так гладко, как думала я.
Перед тем как выйти из квартиры, я брызгаю на волосы духи. Пэйтон берет флакон и принюхивается к нему. Лепестки роз, бархат жасмина, нотки свежего грейпфрута – уверенное женственное звучание, как раз для столь позднего выхода.
– Да где же ты берешь это ванильное мороженое? – спрашивает Пэйтон задумчиво. – Постоянно его ешь?
– Глупый, – только и смеюсь я. – Тебя переклинило на этом мороженом.
– Я же не виноват, что ты так пахнешь, принцесса, – отзывается он.
Мы спускаемся, садимся в его машину – снова та самая, белая, и снова без Ника – и едем куда-то по вечерним улицам. Всю дорогу я смотрю на него – любуюсь, запоминаю. Я снова рисую Пэйтона, но уже не одного, а вместе с собой. Я впервые изображаю саму себя, и для меня это важный волнительный опыт. Мы сидим в ресторанчике на фоне панорамного вида и улыбаемся друг другу. Это автопортрет моей любви. Я подарю эту картину ему на день рождения в январе.
Ресторан – аутентичный и воссоздающий атмосферу начала прошлого столетия. И кажется, будто мы находимся не в ресторане, а в особняке какого-нибудь аристократа. Изысканно декорированный зал с камином, классический дубовый паркет, кремовые стены, дубовая мебель, гипсовая лепнина, пилястры, пятирожковые хрустальные люстры – стилизация на высоте. Сюда не попасть просто так – нужно делать резерв. Но для Пэйтона Мурмаера везде открыты дороги.
В расслабляющей полутьме мы сидим за небольшим столиком и не отрываем друг от друга глаз. Пэйтон кажется странным, его взгляд – болезненным, затуманенным. Он держит меня за руку, но молчит. Я тоже молчу.
– Что-то случилось, – говорю я, разбивая молчание на осколки.
Не могу так больше.
– Что же? – спрашивает он меня.
– Не знаю. Ты слишком напряжен. И не говори мне, что я не умею понимать людей, – добавляю я, чувствуя, как тревога, подобно кандалам, сжимает запястья.
– Я просто устал. Хочу отдохнуть.
– Что бы ни случилось, помни, что я на твоей стороне, волчонок. – Я переплетаю его пальцы со своими. – Помни, хорошо? И если тебе нужно чем-то помочь, ты скажи, я сделаю все что могу.
– Тогда дай мне совет, – хрипло говорит Пэйтон. – Как я должен поступить? Один человек… один человек обидел меня, сильно. Теперь я должен что-то сделать в ответ. У меня есть возможность.
– Отомстить? – спрашиваю я, сводя брови.
Может быть, это связано с его семьей? Подробности я не спрашиваю, захочет – расскажет сам. Главное, я знаю суть.
– Это не просто месть. Это способ заглушить боль.
От его взгляда у меня мурашки по коже, и снова во мне просыпается жалость. Я крепче сжимаю его пальцы.
– Месть – это не то, что успокоит твое сердце, любимый, – говорю я.
– А я не смогу жить, если не сделаю этого. – Он улыбается так, словно уже неживой.
– Тогда сделай, – твердо говорю я. – Если так то сделай.
Он задумчиво кивает.
– Ты боишься, что станешь плохим? – спрашиваю я. – Что от тебя отвернутся? Что ты не сможешь простить себя?
– Я боюсь, что у меня не получится, – чужим голосом говорит он. – Что я дам слабину.
– Не дашь. Я буду с тобой и не дам тебе отступить, – обещаю я.
Наверное, я поступаю неправильно. Наверное, я должна отговаривать его. Наверное, я просто обязана найти причину, чтобы он оставил подобные мысли и жил счастливо.
Но я хочу его поддержать, потому что знаю – такой упрямый человек, как он, просто так не отступит. Если однажды волк взял след, то будет идти по нему до самого конца. Моя поддержка дает странный эффект – вместо облегчения в его глазах появляется обреченность.
– Я в тебя верю, – говорю я тихо. – Только не делай того, о чем будешь жалеть. Выбери лучший способ решить эту проблему. А боль… она уходит. Мы найдем способ ее заглушить.
Пэйтон тихо смеется, протягивает через стол руку и заправляет волосы мне за ухо.
– Спасибо, принцесса. Но знала бы ты…
– Что? – подаюсь я вперед, ловлю его руку и прижимаю к щеке, а после целую в ладонь. Целую свое холодное северное море. Тону в нем.
– …как это тяжело.
«Знала бы ты, о чем говоришь», – читаю я в его глазах. А может быть, мне просто кажется.
– Впрочем, давай не будем думать об этом. Сейчас есть только ты и я, – добавляет он, словно приходя в себя.
Его глаза оживают, в них появляется блеск. Пэйтон начинает улыбаться и несколько раз целует меня взаимное притяжение не отпускает нас ни на минуту.
Нам приносят заказ – дивную форель под каким-то неведомым соусом, и мы едим, разговаривая о глупостях.
– Ты все еще хочешь увидеть северное сияние? внезапно спрашивает Пэйтон.
– Конечно.
«Я вижу его каждый день – в тебе».
– Скоро это случится, – загадочно обещает Пэйтон.
– Что это значит? – настороженно спрашиваю я.
– Пусть будет сюрпризом, принцесса, – отвечает он мне.
Я провожу кончиком языка по ободку кружки с ароматным капучино, медленно собираю им пенку. Пэйтон внимательно за мной наблюдает, скрестив под подбородком пальцы.
– Не делай так, – хриплым голосом просит он.
Его зрачки чуть расширены.
В ответ я облизываю губы – тоже медленно, не сводя с него глаз.
– Почему же?
– Это сводит с ума.
В ответ я лишь звонко смеюсь. Мне нравится его провоцировать. Это заводит нас обоих. Пэйтон снова протягивает руку и убирает с кончика моего носа пенку. Я мигом смущаюсь.
– Из тебя выходит очень странная соблазнительница, – сообщает мне он. – Роковых красавиц с детским взглядом и грязным носом не бывает.
– Ах да, я же не Кейт, – моментально меняется у меня настроение. – А вот она, наверное, умело тебя соблазняла!
– Очень, – ухмыляется Пэйтон. – Знала бы ты, что она делала.
Мне хочется это знать и не хочется одновременно. Мне хочется делать это с ним тоже. И не хочется быть похожей на бывшую. Голову обхватывает тугой обруч.
– Тогда почему ты не позвал ее вместо меня? сердито спрашиваю я.
Опять, это происходит опять! Мурмаер – единственный человек, который может перевернуть мои эмоции с ног на голову буквально за несколько секунд.
Нежность, жалость, растерянность, страх, злость, ярость – это все я испытываю за одну встречу в каких-то гигантских масштабах.
– Обожаю твою ревность, – замечает Пэйтон, держа в руках свой горячий чай.
Ответить ему я не успеваю – к нашему столику подходит черноволосая девушка в коротком бордовом платье, на плечи которой накинут мужской дорогой пиджак.
– Привет, дорогая, – весело говорит незнакомка низким голосом.
– Привет, – удивленно отвечаю я.
– Что-то давно тебя не было видно. Где пропадаешь? – Она улыбается мне так, будто бы мы подруги, которые не виделись сто лет, а может, и больше.
– Вы, наверное, ошиблись, – осторожно говорю я.
– Ты в порядке? – смеется она и кидает оценивающий взгляд на Пэйтона. – Твой новый парень? А как же блондин? Уже бросила?
Глаза у меня становятся круглыми. Пэйтон смотрит не с удивлением, как можно было бы предположить, а со страхом и яростью. Я случайно замечаю это и перестаю что-либо понимать.
– О чем вы? – спрашиваю я.
– Ой, Райли, прекрати! – заливается смехом брюнетка.
И я ее обрываю:
– Я не Райли.
Девушка замолкает и ошарашенно разглядывает меня. Зачем-то касается моих волос своими пальцами и отпускает их.
– Быть не может, – бормочет она, – вы один в один моя приятельница Райли. Ну надо же! Двойники? Сестры-близняшки у нее нет.
– У меня тоже, – отрезаю я.
– У вас точно такое же лицо, но только сейчас я понимаю, что выражение другое. Обалдеть, и бывает же такое! – Она прижимает пальцы с черными ногтями ко рту. – Господи, неужели и у меня есть двойник?..
То и дело оглядываясь на нас, она уходит.
– Что это было? – спрашивает Пэйтон тихим взбешенным голосом. – Что еще за блондин? Снова Винни?
Я качаю головой.
– Волчонок, что ты несешь? Она же сказала, что ошиблась. Может, сумасшедшая? Или в этом городе и правда есть девушка, похожая на меня.
– Если я узнаю, что ты с ним встречалась, я его убью, – глухо говорит Пэйтон. Его глаза опасно блестят. И его словам можно верить.
– Я тоже обожаю твою ревность, – ласково отвечаю я. – Она у тебя получается лучше, чем у меня.
И тоже будоражит кровь. Встав со своего места, я иду к Пэйтону, обнимаю со спины, скрестив на груди руки, и целую в шею и подбородок. И мне плевать, что на нас кто-то смотрит.
– Ты только мой, – шепчу ему я. – И я принадлежу только тебе.
Он соглашается со мной и, повернувшись, неспешно целует, вдыхая в меня свою искристую тьму.
Когда я отлучаюсь в туалет, то, моя руки, смотрю на свое отражение. Неужели у меня есть двойник? Разве такое возможно? Мне кажется, что уголки губ моего отражения подергиваются. «Еще как, – шипит спрятавшийся демон, – еще как».
* * *
Пэйтон отвозит Элизабет домой, провожает до самой квартиры, говорит, что вернется утром и они поедут встречать ее мать.
На прощание она так сладко и горячо целует его, обхватив руками за пояс и прижимаясь своей грудью к его груди, что он с трудом уносит ноги из ее квартиры, боясь, что у него окончательно сорвет из-за Элизабет крышу и он просто бросится на нее, как голодный зверь. Может быть, она тоже хочет этого – теперь почти не смущается, когда он касается ее, напротив, выпрашивает эти запретные ласки и сама постепенно все смелее и смелее изучает его тело, обжигая его кожу своим частым дыханием. Но у него свои планы. Старые и покрытые кровавым пеплом.
Кровь за кровь. Око за око. Любовь за любовь. Пэйтон снова садится в машину и едет по ночным, ярко освещенным дорогам на сбор «Легиона». Наступило первое воскресенье октября. Сегодня станет известно, чья ставка сыграет. Кто из трибунов победил, а кто проиграл.
Сбор даймонов под предводительством Князя проходит в тайной комнате закрытого клуба, о котором не написано ни в одном туристическом маршруте. «Легион» – тридцать три человека. Неизменная цифра. У каждого – маска. Белая маска с красными потеками слез, струящихся из глаз. Она частично гарантирует анонимность. Хотя Князь знает каждого из них в лицо. Он хозяин этого места, и он должен следить за «чистотой рядов».
Частного клуба нет ни на одной карте. Зато у него есть девиз: «Panem et circenses» – «Хлеба и зрелищ». Хлеб у них есть. А вот со зрелищами проблема. Это место сбора людей, у которых есть все: и деньги, и власть, и любые возможности. Однако они скучают, им все надоело, слишком приелось, кажется пресным и ненастоящим. Этим людям нужны эмоции – такие, чтоб в жилах бурлила кровь, чтобы из глаз летели целые созвездия, чтобы эмоции были на самом пределе.
Они хотят жить. Сверкать. Доминировать. Хотят спорить с миром. Доказывать свое превосходство. Быть особенными. Хотят вершить судьбы. Они словно полубоги, сидящие на вершине жизни со скучающим видом и накалывающие людей-бабочек на свои иглы. И у каждого своя коллекция, свои трофеи.
«Легион» позволяет им ходить по самой тонкой безумной грани. И не просто взращивает чувство особенности, а дает индульгенцию на любые грехи – полубогам все можно. Мир для них не делится на «хорошо» или «плохо», перестает быть многоцветным или хотя бы двухцветным. Мир становится единым, монохромным – «то, как я хочу, и никак иначе». Это тайное общество, где все сопричастны и равны друг другу, но выше всех остальных. Сообщество бунтарей, выступающих против обветшалых догм.
Князь, их непревзойденный лидер, говорит, что каждый из них увидит себя в «Демоне сидящем». И все они послушно стараются увидеть в картине свое отражение. Могущественных, но погруженных в тоску. Уставших и обреченных. Тоскующих и несломленных. Хотя на самом деле большинство из них – наследники состояний, которым нечем заняться, или экзальтированные творческие личности, или просто душевнобольные.
«В сложные времена такие, как мы, должны оставаться вместе, – говорит Князь, и его голос проникает в душу каждого из членов “Легиона”. – Это время – время выбора, и мы даем людям возможность выбрать. Нам остается лишь наблюдать за тем, что они будут делать. Только это поможет развеять нашу тоску. Только это – самое искусное развлечение, позволяющее нам скоротать вечность».
С Князем у Пэйтона отличные отношения – он держит его в любимчиках. Суть развлечения даймонов проста. Они ловят бабочек – обычных людей, чаще всего с ранеными сердцами, не знающими, как им жить дальше, и, подобно демонам-искусителям, предлагают сделку. Сделку, от которой кровь в жилах стынет:
«Я дам тебе денег, в которых ты так нуждаешься, но для этого ты должен предать лучшего друга – переспать с его девушкой, снять на видео и выкинуть его в сеть»; «У твоих жены и детей наконец появится квартира, если ты рискнешь и возьмешь на себя чужую вину за грабеж»; «Ты сможешь увеличить грудь, сделать красивые губы, подкорректировать носик и стать сногсшибательной красоткой, если убьешь свою любимую собаку».
И это далеко не все. Зло бесконечно, а потому вариантов много – один отвратительнее другого, но даймонам нравится – они ведь вершат судьбы, и это так интересно! Можно делать ставки, можно наблюдать за муками выбора, можно наслаждаться острыми эмоциями, можно избавиться от тоски! Разве полубогам может быть скучно?
Клуб «Легион» – это клуб охотников. Только охота идет не на самих людей – на их души. Охота на бабочек. Искусная захватывающая охота. Пьянящая, словно вино из звезд, дурманящая, будто пыль жженого белого солнца, сладкая, как кровь, размешанная с виноградным соком и болью. Вершина этой чудовищной череды выборов связана со смертью:
«Ты закроешь все долги, если уговоришь свою жену, которая так хотела ребенка, на аборт»; «Я спасу твоего близкого, позабочусь об операции, а ты сбросишься с крыши. Если выживешь – будете жить счастливо»; «Просто вытяни бумажку – на одной написано “счастье”, а на другой – “смерть”. Если вытянешь “счастье”, любое твое желание будет исполнено. “Смерть” – ты покончишь с собой».
Прямого призыва к убийству или самоубийству нет. Игра идет осторожно, шаг за шагом. И человек, не понимая, куда и к чему его ведут, ставится перед выбором:
«Сможешь ли ты пожертвовать собой ради другого?»; «Есть ли в тебе силы сделать любимого счастливым?»; «Неужели ты ставишь на первое место только себя и свою никчемную жизнь?».
Эти вопросы подаются плавно, но сжигают бабочек на подлете.
Князь строго следит, чтобы все условия выбора были соблюдены. Он ведь не зло во плоти, он просто уставший демон.
Такие развлечения бывают редко, но не потому, что даймонам не нравится наблюдать за схваткой жизни и смерти в сердце очередной бабочки. Это слишком опасно. Пэйтон тоже участвовал в этом. И благодаря этому попал в клуб. Иногда устраиваются игры для самих даймонов – они наугад выбирают себе задания. Это называется «пройти Лимб». Скоро это произойдет и с Пэйтоном.
Перед тем как выйти из машины, Пэйтон надевает маску. Здание клуба находится на частной территории – это величественное двухуровневое здание за забором в лесу. Второй уровень – зона отдыха, первый – танцпол и бар, нулевой – зал, в котором собирается «Легион».
Охрана пропускает Пэйтона внутрь, и он, погруженный в свои мысли, идет мимо сцены, на которой под переливом хищного алого света танцуют полуобнаженные девушки, мимо танцпола с беснующимися под музыку людьми, барной стойки, за которой сидят мужчины и женщины в точно таких же масках. Они приветственно кивают Пэйтону, и он отвечает им тем же.
Звучит глухой колокол – наступает время сбора даймонов. Некоторые из присутствующих поднимаются со своих мест и спускаются вниз, в темное подвальное помещение со сводчатыми стенами. Они рассаживаются по своим местам, переговариваясь друг с другом. И вскоре на сцену выходит Князь.
– Приветствую на новом сборе «Легиона», рад вас видеть, друзья, – ласково, будто бы по-отечески объявляет он. – Сегодня мы узнаем, что одержало победу: любовь к сестре или деньги?
На сцене рядом с ним появляется парень, чьи глаза перевязаны черной лентой. Он нервничает и вертит головой по сторонам, словно пытаясь хоть что-то разглядеть. Не получается. Парень высок и широк в плечах, кажется сильным и ловким, но сейчас, на сцене перед даймонами, хищно разглядывающими новую бабочку, он становится меньше и слабее.
– Итак, перед нами наш новый гость! Как и всегда, оставим его имя в тайне – нам важны не имена и социальные ярлыки, а выбор. Наш гость должен сделать самый важный в своей жизни выбор: исполнить мечту и добраться до вершины музыкального Олимпа, став знаменитым, или же навсегда остаться прозябать в неизвестности, жалея, что упустил такой шанс! – Голос Князя крепнет, будто набирает силу, подпитываясь страхом бабочки. – Наш гость – музыкант, от таланта которого перехватывает дыхание. Однако у него никогда не получится обрести себя, ему никогда не удастся воссоединиться с музыкой так, чтобы обрести славу и любовь тысяч поклонников. А все почему? Потому что в этом прогнившем мире, в обществе бесконечного потребления пируют продавцы, а не творцы. Истинному таланту нет места. Он никому не нужен. Он не приносит денег. Ты должен или быть жалкой копией, работая в угоду публике, или гнить со своим талантом под одеялом, не смея высовываться, потому что иначе поймает монстр. У монстров нюх на неудачников!
Князь переводит дыхание. Бабочка опускает голову.
– Что же ты выберешь? – спрашивает хозяин «Легиона», дружески положив ему ладонь на плечо и заставив вздрогнуть. – Стать счастливым, найти место себе и своему таланту или сдаться и дожидаться монстра?
Парень опускает голову еще ниже. Руки он опустил, но они напряжены, будто бы на них оковы.
– Только нужно помнить о крохотном, совершенно малюсеньком условии, – тихо добавляет Князь. – Если ты выбираешь себя и свой волшебный талант, то тебе придется подбросить своей сестре наркотики. Так, небольшой пакет белого порошка. Если сделаешь – ты в одно мгновение изменишь жизнь. Что ж, у тебя последняя минута. А потом ты дашь ответ. И либо изменишь все, либо забудешь это место.
Воцаряется молчание. Даймоны тянут шеи, жадно рассматривают парня, переглядываются. Пэйтон тоже на него смотрит, и у него дурное предчувствие.
– Итак, каков будет твой выбор? – шепчет Князь.
Даймоны замирают – все они сделали ставки. Пэйтон перекладывает ногу на ногу. Ему хочется поскорее уйти.
– Я…
Парень сглатывает и выплевывает свой ответ. Князь аплодирует и хлопает его по плечам.
Бабочка выбирает мечту, славу, деньги, восторги поклонников. И предает младшую сестру.
– Отличный выбор! Кстати, почему ты его сделал? Не жаль сестру, которая попадет в тюрьму? спрашивает Князь. Пэйтону чудится раздражение в его плавном голосе. Интересно, откуда?..
– Потому что… Потому что, когда она выйдет, я буду богат! Обеспечу ее всем, – отвечает парень.
– Она должна отдать пять или, может быть, десять лет своей жизни, чтобы ты стал знаменитым? вкрадчиво спрашивает Князь.
Парень кивает. Даймоны начинают смеяться, переговариваться. Это их любимая часть шоу.
– Я же сказал – я заплачу ей! – выкрикивает парень. – Я все для нее сделаю, только стану богатым и знаменитым!
– Ответ принят! Посмотрим же наши ставки.
Князь театрально щелкает пальцами, и на огромном экране вспыхивает информация о ставках даймонов. Восемь из них проголосовали за мечту. Пятеро – за сестру. И проиграли. Пэйтон – среди проигравших. И Князь, как ни странно, тоже.
– Твое желание помочь сестре похвально, – отвечает Князь. – Так похвально, что тебе самому ничего не придется делать. Это сделают мои люди. Прямо сейчас. Где находится твоя сестра?
Кулаки парня сжимаются.
– В баре, на дне рождения подруги, – говорит он со страхом. – Вы же ничего ей не сделаете? Ничего?
– Ничего, – успокаивает его Князь. – Конечно же, ничего. Мы просто положим в ее сумочку кое-что. Кстати, сегодня будет прямая трансляция.
На экране появляется видео в режиме реального времени. Видно нескольких девушек, сидящих за столиками и весело смеющихся. Они что-то празднуют, поднимают бокалы, ведут оживленную беседу.
Парню снимают с глаз черную ленту – редкость для собраний, и он с ужасом смотрит вверх, на экран, где его сестра улыбается и в ее глазах играют солнечные зайчики. Спустя пару минут рядом с ней останавливается какой-то парень. Незаметное движение, и он исчезает. В сумке, висящей на стуле, лежит пакет с белым порошком, но девушка не знает об этом. Она смеется и бурно жестикулирует.
Брат смотрит на нее пристально, не мигая, и его лицо искажено от боли и страха. Возможно, только сейчас он начал осознавать масштаб последствий. Но он молчит.
– Нам придется подождать, – объявляет Князь, и даймонам приходится сидеть на своих местах. Это долгая игра, с небыстрым развитием сюжета.
Князь перечисляет бабочке на счет огромную сумму денег и дает координаты известного продюсера, который завтра будет ждать звонка для дальнейшей совместной работы. Он даже просит гостя спеть что-нибудь вживую, чтобы развлечь даймонов, но тот отказывается.
Когда на экране появляются полицейские, хватают его перепуганную сестру и грубо обыскивают, а после уводят, найдя пакетик с белым порошком, парень закрывает глаза ладонью. Ему не хочется на это смотреть, он не может, исходит болью, но не меняет своего решения.
Мечта главнее. Даймоны расходятся. Сегодня Пэйтон отделывается деньгами за проигрыш. Но из клуба ему не дает уйти Князь.