یک فن |P.M.

глава 2

Пэйтон пропадает. просто исчезает из моей жизни, будто бы его в ней и не было, будто бы не было наших отношений – непростых, с горчинкой и нотками сумасшествия. Вызывает во мне чувства и уходит.
Я звоню ему, но его телефон недоступен. Пишу, но он не читает сообщения. Я не понимаю, в чем дело. Сначала мне кажется, что он на меня обиделся, что я в чем-то перед ним провинилась. А потом мне начинают мерещиться всякие ужасы – вдруг с Пэйтоном что-то случилось, а я и не знаю? Вдруг сейчас, именно в эту минуту, я нужна ему? Вдруг?..
Вечером второго дня я с трудом нахожу телефон Ника у себя в телефоне и спрашиваю о Пэйтоне. Голос его водителя приветлив, но ответ заставляет съежиться.
– Пэйтон занят и просит его не беспокоить, – говорит Ник.
– С ним все хорошо? – спрашиваю я.
– Да, хорошо. Но он должен сосредоточиться на делах – возникло кое-что срочное, требующее его вмешательства. Пэйтон буквально ночует в офисе. Не переживайте.
Мне кажется или я слышу в его голосе жалость?
Я благодарю Ника, выключаю телефон и падаю на кровать. Теперь вместо страха мною овладевает злость. Да, я понимаю: Пэйтон – наследник огромного состояния, на нем лежит слишком много ответственности, но неужели он не мог найти двадцать секунд, чтобы позвонить мне или написать сообщение?
Я думала, что он изменится, но Пэйтон остается все таким же эгоистом, как раньше. В таком случае он может ждать от меня соответствующего отношения.
Его нет еще пару дней. Мне кажется, что моя любовь начинает превращаться в ненависть. Я все время думаю о нем – его имя звучит то в моих проклятиях, то в молитвах. Я не могу сосредоточиться на учебе, на подготовке к конференции, даже на домашних делах.
Мама с беспокойством спрашивает меня, все ли в порядке, а я отвечаю, что все хорошо, и пытаюсь улыбаться. Однако она понимает, что мое настроение связано с Мурмаером.
– Вы с Пэйтоном поссорились? – спрашивает она со вздохом.
– Поссорились, – говорю я и сжимаю зубы.
– Ничего, – гладит меня по волосам мама. У влюбленных так часто бывает.
– А вы с папой ссорились?
Мама на мгновение отводит глаза.
– Не помню, – неуверенно отвечает она.
В отличие от меня мама не умеет лгать.
– Вы не ссорились, – говорю я, – потому что действительно любили друг друга.
– Мы были взрослее и разумнее, Веточка. Понимали бесполезность ссор и скандалов и если обижались друг на друга, то прямо говорили об этом и старались решить проблему. Главное – говорить.
Я с ней согласна. Только вот Пэйтон исчез без разговоров.
– Пэйтон – хороший мальчик, – продолжает мама. – Горячий, но влюбленный. По его глазам видно.
Я грустно улыбаюсь. Интересно, что видно в моих глазах?
Авани говорит, что Мурмаер – мерзавец.
– Нам нужно расстаться, – говорю ей я.
– Такими, как он, не разбрасываются, – отвечает она, когда мы идем  после университета, где меня сегодня здорово отчитали за плохо подготовленное домашнее задание. Впервые за время моей учебы.
– Такими – это какими? – спрашиваю я.
– Богатыми, – многозначительно отвечает Авани. – Ты вообще в курсе его состояния? Боже, Хосслер, да любая бы вцепилась в такого парня, как Пэйтон Мурмаер, и не отпускала бы. Подумаешь, пропал! Вернется!
– А если он сейчас не один? – спрашиваю я злым голосом. – Если он нашел кого-то еще? Если он стал чьим-то чужим Поклонником?
От одной мысли об этом меня начинает трясти. «Ты всегда сможешь его убить», – веселится демон, осмелевший в его отсутствие.
– Пошел ты, – говорю я ему, а Авани думает, что я обращаюсь к Пэйтону.
– Да, Мурмаер – козлина, согласна, но подруга, давай подождем, пока он объявится? Пусть все объяснит. Может быть, ты сможешь его понять. О, мы пришли! – тащит она меня в обувной магазин.
Авани хочет купить ботинки – в крутом магазине сегодня большие скидки. Мы торчим там целую вечность, а то и две. Сначала она долго и придирчиво выбирает обувь. Потом – сумку. Авани из тех людей, которые даже простую тетрадь будут покупать так, словно покупают дом.
Перед тем как расплатиться, подруга застревает около стенда с кошельками. Не выдержав, я говорю ей, что подожду на улице. Я стою у стеклянной витрины. Шумно, темно и прохладно. Небо кажется индантреновым синим. Всюду ярко сияют огни: светятся окна, сверкает подсветка, горят фонари – их мягкий свет падает на мокрый асфальт, оставляя размытые дорожки… И всюду люди, люди, люди… Их так много, но нет ни одного, похожего на Пэйтона.
Я очень скучаю и не понимаю, почему он меня игнорирует.
– Здравствуй, Элизабет, – окликает меня знакомый женский голос, заставив замереть.
Мне вдруг показалось, что это Габриэль.
– Привет, – поворачиваюсь я к бывшей Пэйтона.
Она прекрасна. Женственная и высокая. В коротком стильном пальто шоколадного цвета. Каштановые волосы струятся по плечам, кожа кажется оливковой, кошачьи глаза уверенно смотрят на мир. Ее ноги километровой длины.
– Что ты здесь делаешь? – дружелюбно спрашивает Кейт.
– Жду подругу, – отвечаю я. – Она покупает обувь – сегодня какие-то сумасшедшие скидки. А ты?
– А я приехала к подруге, – с улыбкой говорит Кейт и кивает на магазин. – Она его хозяйка.
Между нами пропасть, и мы обе это прекрасно понимаем. Мы перебрасываемся парой ничего не значащих слов об октябрьской погоде и пробках, и Кейт кажется милой и вежливой. Однако я чувствую отчуждение.
– Элиза, – вдруг говорит Кейт, – я еще раз хочу извиниться за ту ситуацию с Сиерой. Сиера – моя лучшая подруга, и я ее очень люблю, однако она не всегда правильно себя ведет.
– Все в порядке, – говорю ей я, – она же сказала правду.
– Элиза…
– Правда, все хорошо. Извинись перед ней за меня, в конце концов, я разбила бокал и испортила ей вино своей кровью, – смеюсь я хрипло.
– Поверь, это было весьма эффектно, – отзывается Кейт. – У вас все хорошо с Пэйтоном? – спрашивает она. – Вчера мы ужинали вместе, и он был каким-то странным. Не поссорились? Если да, я обязательно помогу тебе с ним помириться.
Я испытывающе смотрю на нее.
Ужинали с Пэйтоном? С Пэйтоном, у которого нет времени даже на сообщение? Поможет мне с ним помириться?
Это ему нужно помочь помириться со мной.
– Все хорошо, – отвечаю я ей с улыбкой.
– Ты уверена?
Ее темные глаза не отрываются от моего лица, а я думаю о том, какие красивые у нее скулы и ровные белоснежные зубы. Кейт – настоящая куколка.
– Уверена. Кстати, можно задать вопрос, Кейт? спрашиваю я.
– Да, Элиза, конечно, можно.
От «Элизы» меня передергивает, но я не подаю вида, что что-то не так.
– Ты его любишь? – спрашиваю я.
– Кого? – хмурится она.
– Пэйтона.
Кейт отводит взгляд в сторону.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты раньше встречалась с Пэйтоном. Любишь ли ты его до сих пор? – спрашиваю я ровным голосом, хотя на шее под кожей меня начинают душить тонкие цветочные стебли.
– Люблю, – отвечает она с вызовом.
Вокруг много людей – целая человеческая река, но мы с ней ничего и никого не замечаем. Смотрим друг на друга и молчим. Это признание важно для нас обеих. Я люблю его. Она любит его. А кого любит он?
– Тогда почему ты так мила со мной? – спрашиваю я наконец.
– Потому что знаю – все равно однажды он ко мне вернется. – Ее спокойный ответ меня оглушает. – Год, два или три, но мы будем вместе. И все наконец будет хорошо. Мне больше не нужно будет ждать, пока он…
Кейт замолкает, прикрывает глаза, словно понимая, что сказала лишнее.
– Пока нагуляется, – бормочет она и вдруг обнимает меня. – Прости, прости, Элиза!
Я стою в ступоре, не зная, что ей сказать, даже рук ее с себя не могу стряхнуть.
– Прости. – Кейт крепче обнимает меня и всхлипывает. – Просто я действительно его люблю и говорю глупости.
– Глупости?
– Я знаю, что он никогда ко мне не вернется, Элиза. А все потому, что есть ты. Потому что он влюблен в тебя до безумия. И никогда не оставит. Мне тяжело это осознать и пережить. Я все еще надеюсь, что он будет моим. – Я не понимаю, плачет ли она или сдерживает слезы, и кладу ей на плечо ладонь, чтобы успокоить.
Кейт наконец отстраняется. В ее глазах стоят слезы.
– Я не уведу его у тебя, – говорит она. – Если он уйдет – то только сам.
– Хорошо, – киваю я, а цветочные ленты под кожей шеи душат меня сильнее.
– Будь с ним нежной. Под маской самоуверенности скрывается ранимый человек.
Я киваю, и мы прощаемся.
– Я не Элиза, я Элизабет, – говорю я ей в спину.
– Что? – удивленно переспрашивает Кейт.
– Нет, ничего, – улыбаюсь я.
Она заходит в магазин и едва не сталкивается с Авани, которая буравит Кейт подозрительным взглядом.
– Это еще кто? – удивленно спрашивает подруга. – Мне ревновать или Мурмаеру?
– Никому, – мрачно говорю я и рассказываю о случившемся.
– Стерва, – выносит вердикт Авани. – Не будет она уводить, ага. Про ужин-то специально сказала, чтобы показать тебе, что ближе к нему, чем ты, его девушка.
– А если она и правда ничего плохого не имела в виду? – спрашиваю я.
– Не смеши меня, – отрезает Авани. – Эта дура хочет его увести и уведет, если ты ничего не сделаешь.
– А что я должна сделать?! – спрашиваю я ошарашенно. – Если он не отвечает на звонки, даже если я звоню с чужого номера!
– Поезжай к нему, – велит подруга.
– Я не знаю адрес.
– На работу. Адрес головного офиса, где просиживает штаны этот засранец, можно найти в интернете. Говоришь, он там целыми сутками сидит?
Авани не бросает слов на ветер и действительно находит. Головной офис располагается в огромном бизнес-центре. Я не собираюсь туда ехать, но Авани настаивает.
Разумеется, ее план провален – нас не пропускают. Смотрят как на идиоток, когда слышат, куда мы хотим попасть, и мы просто уходим. Я чувствую себя попрошайкой.
– Зачем мы сюда вообще приехали? – спрашиваю я, прикладывая холодные пальцы к горячим от смущения щекам.
Мы стоим рядом с величественным зданием бизнес-центра.
– Чтобы ты посмотрела масштабы, – отвечает Авани, размахивая фирменным пакетом.
– Какие масштабы?!
– Масштабы жизни Пэйтона Мурмаера. Наш с тобой масштаб размером с автобусную остановку, – кивает она в сторону. – А его – размером с это здание. Понимаешь?
– И что? Это значит, что он может вести себя так, как хочет? – злюсь я. – Пропадать, изменять?
– Нет, – спокойно отвечает подруга. – Это значит, что ты должна стать такой же, как он. Не бросай его сгоряча, помня о том, кто он, но при этом пытайся стать такой же. Пэйтон Мурмаер может стать твоим счастливым билетом.
– В ад, – мрачно говорю я, и мы идем к метро.
Мне кажется, что спину пронзает взгляд. Снова.
* * *
Пэйтон видит Элизабет случайно, когда выходит из лифта. Она стоит со своей подружкой около стойки администратора на первом этаже. Он наблюдает за ней издали, но не подходит – не может себя пересилить, хотя понимает, как его тянет к ней. Он все еще не в силах прийти в себя после слов Габриэля.
Раздвоение личности? Раньше ему казалось, что такое может быть только в фильмах и книгах. Что в реальной жизни никакого раздвоения личности нет. Однако оказалось, что есть.
За эти дни он изучил об этом все, что мог найти в интернете. Даже консультировался с психиатром, лечащим его мать, который терпеливо объяснял ему, что диссоциативное расстройство идентичности – это не шизофрения, а редкое психическое расстройство, при котором личность человека разделяется на две или больше; что каждая личность может иметь свой пол, возраст, национальность, мировоззрение, темперамент и даже IQ. Причинами служат серьезные эмоциональные травмы. Контроль над человеком личности захватывают попеременно, при этом одна из них может быть доминирующей; так называемая базовая, носящая фамилию и имя человека, также остается внутри. При этом активная личность не может вспомнить то, что делала предыдущая.
Элизабет не помнит того, что делала Райли. Элизабет не помнит, что Райли убила его брата. Но Райли часть Элизабет. Пэйтону кажется, что он сошел с ума.
– Это можно вылечить? – спрашивает он у доктора.
Точно так же когда-то он спрашивал его, можно ли вылечить мать.
– Сначала нужно убедиться, что это истинное диссоциативное расстройство идентичности, – задумчиво говорит доктор, сидящий напротив Пэйтона. Потому что в большинстве случаев характер расстройства надуманный или ятрогенный – в последние десятилетия эта тема в массовой культуре освещается достаточно широко, в том числе и некоторыми моими коллегами. Начиная с восьмидесятых годов происходит просто бум этого расстройства. Был памятный случай – доктор Беннет Браун, основавший международное общество по изучению диссоциации, лишился своей лицензии по обвинению в использовании гипноза и наркотических средств. На него подали в суд сразу шесть или семь бывших пациентов, среди которых была женщина, утверждавшая, что доктор буквально имплантировал ей мысли, что она состояла в сатанинском культе и была каннибалом, как и ее родители. Кроме того, доктор госпитализировал и ее маленьких детей – они также подвергались лечению с помощью восстановленных воспоминаний и получали психотропные препараты. В итоге спустя несколько лет эта пациентка и ее дети получили больше десяти миллионов долларов. Дело получило широкую огласку. Поэтому к данному психическому феномену нужно подходить крайне осторожно.
– А если оно истинное? – спрашивает Пэйтон, который больше не хочет верить в то, что Элизабет убила его брата. – Тогда можно вылечить?
– Все зависит от конкретного случая. Медикаментозное лечение почти не имеет эффекта, нужна психотерапия. Стационар.
– Как часто вторая личность может появляться или, напротив, как долго может не появляться? – продолжает Пэйтон.
– Думаю, это слишком индивидуально, – терпеливо отвечает доктор. – Не могу ответить вам однозначно, чтобы не ввести в заблуждение.
– А если появление одной или нескольких личностей провоцирует какая-то психологическая травма, то может ли другая психологическая травма привести к тому, что эти личности пропадут? – продолжает Пэйтон.
Доктор странно на него смотрит.
– Более вероятно, что новая травма может спровоцировать появление новых личностей. С течением времени личностей в человеке становится все больше. Но еще раз – не все случаи правдивы. Повторюсь, это все же феномен, а не рядовое расстройство. И да, Пэйтон Джей Мурмаер, это не моя спецификация, но, если нужно, я найду вам хорошего специалиста.
Пэйтон только кивает и уходит, думая: «А вдруг в той, которая носит имя Элизабет Хосслер, личностей три или больше?» Пэйтон не знает, что делать. Все это время, пока они не видятся с Элизабет, он думает, действительно ли у нее раздвоение личности или же под этим кроется что-то другое. И не может прийти к какому-либо ответу.
Если никакого раздвоения нет, то, получается, Элизабет – талантливейшая актриса, которая обманула не только его, но и Габриэля, настоящего знатока человеческих душ. Но как она может так правдиво играть хорошую девочку с тонкой ранимой душой? Если у нее раздвоение, то Райли, видимо, пропала – она ни разу не появлялась при Пэйтоне, да и по камерам он никогда не видел, чтобы Элизабет у себя дома вдруг становилась какой-то другой. Но может ли она появиться вновь?
Пэйтон не знает, что делать. Пока он перестает общаться с Элизабет – ему нужно побыть одному, хоть он и понимает, что поступает отвратительно. А еще он дико по ней скучает. И должен сделать то, на что скоро будут делать ставки даймоны.
Видя Элизабет вместе с ее подругой, Пэйтон с трудом останавливает себя, чтобы не подбежать к ней, не обнять и не закружить в воздухе. Ему вспоминаются ее чуть влажные покусанные губы, подернутые акварельной персиковой дымкой, тонкие пальцы, которые он согревал дыханием, прохладный аромат ванильного мороженого – так пахнут звезды перед рассветом, не иначе. Она и звезды.
«Она убила твоего брата», – жестко говорит он себе. И это его останавливает.
В ночь, когда умер Дилан, звезд не было – ни одной. Только дождь и пронизывающий до костей ветер.
Пэйтон возвращается в свой кабинет на самом последнем этаже бизнес-центра класса А и делает звонок. Ему снова нужна помощь специалистов.