Пепел D&J

Глава 30

Юля

Отец испортил всё, что только можно!

И если до этого я пыталась принимать его выходки, то сейчас готова была кинуться свирепой кошкой, заставить почувствовать всю ту боль, что испытывала сама.

А начиналось-то как хорошо - папа ушёл на работу, но в три часа дня вернулся обратно, заявив, что его подменяют, якобы договорился. Я расстроилась, и как-то уж сильно настроение отразилось на лице. Не говоря ни слова, молча ушла к себе в комнату. Только плюхнулась на кровать, планируя написать Дане, что не смогу провести с ним вечер, как отец вихрем влетел в спальню.

- Я смотрю, ты не особо-то рада моему возвращению, - прорычал он, выхватив из рук сотовый. - Опять собираешься с этой своей вертихвосткой гулять? Хватит!

- Пап, при чем тут Наташа? - я подскочила с кровати, буравя его глазами.

- А при том! Эта ветренная девица связалась с каким-то бандитом.

- Не называй её так! - крикнула, сжав руки в кулачки. А тут и мать на пороге нарисовалась.

- Юль, прошу, мы с отцом волнуемся. Я видела этого парня, он выглядел жутко.

- Это её выбор, при чем тут я? - искренне не понимала.

- Моя дочь - не для панели росла! - взвыл отец, по челюсти его ходили желваки.

- Ну да, - усмехнулась я, нервы были уже на пределе. - Твоя дочь росла, чтобы быть мешком и личным мячиком. Ах, конечно! Ты же у нас собрался вечно точить зуб на своего бывшего лучшего друга. Только время не стоит на месте, пап! Ты зациклился на своих «хочу», мы твоя семья, а не роботы!

В ответ отец отвесил мне пощечину. Сильную. Жесткую. Полную ненависти и раздражения. Щека предательски горела, глаза наполнялись слезами, но я сглотнула и растянула губы в наигранной улыбке, ощущая во рту металлический привкус.

- Миша, Миша! - ожила вдруг мать, вырастая передо мной. - Успокойся, прошу тебя. Она же ребёнок!

- Ребёнок без мозгов, такие вещи своему отцу говорить! Да чтоб ты понимала! - парировал папа, пока мама его силой не вытолкала из комнаты.

Я плюхнулась на кровать, уткнувшись носом в подушку, и дала волю слезам, что настойчиво рвались из сердца. Ревела долго, часа два, не меньше, до икоты и дрожи в коленках. Проклинала папу, посылала мысленно ему гадости, желая сбежать из проклятой клетки, в которую родители меня посадили.