Когда Джеймс подхватил ее, это показалось его очередной шуткой.
А уже в следующую секунду ночь полыхнула белым, их с Джеймсом швырнуло на землю, Лили ударилась головой и потеряла сознание.
Когда она открыла глаза, увидела только большое желтое пятно перед собой, да в уши сдавил гул. Она снова погрузилась в темноту, но теперь могла слышать голоса:
- Слава Мерлину, она жива!
- Воды! Дайте воды!
Кто-то плеснул ей в лицо водой. Лили моргнула - от обилия звуков и запахов начало мутить.
- Что со мной? - спросила она, разлепив губы, провела ладонью по лицу и почувствовала знакомый металлический запах...
При падении она машинально схватилась за кофту Джеймса.
Кровь.
Лили рывком села, и люди, которые окружили ее, отхлынули в стороны. Лица подруг, устрашающе подсвеченные светом палочек, мелькнули перед ней, и их тут же залило большое чернильное пятно. Лили зажмурилась, встряхнула головой и начала неуклюже подниматься.
- Джеймс! - бормотала она, как не в себе. - Где Джеймс? Где он?!
Джеймс лежал на земле, освещенный тусклым светом пяти или семи палочек. Со всех сторон его окружали люди.
Он был без сознания и стремительно бледнел.
Сотрясаясь, как в лихорадке, Сириус пытался привести его в чувство, вываливая на бесчувственное тело друга весь арсенал контр-заклятий, которые только знал, но от его усилий страшная дыра на теле Джеймса только закрывалась и открывалась, как губка, заливая светлеющую кожу юноши черной кровью. Внутри шевелилось что-то красное и блестящее - будто затянутое пленкой. Сириус трясущейся рукой пощупал пульс, не нашел его и прижался ухом к заляпанной кровью груди Джеймса. На боку у Джеймса чернел глубокий разрез и пульсировал, раскрывался и закрывался как губка, изливая темную кровь...
У Лили всё поплыло перед глазами, ноги подкосились и она вцепилась в плечо Люпина, чтобы не упасть. Черт возьми, она же знает, знает эти чары, им рассказывали о них в прошлом году, это... это...
Джеймс вдруг захрипел, приходя в себя, забулькал кровью и выгнулся.
- Нет, Сохатый, я тебе не разрешаю, - заорал Сириус, снова взмахивая палочкой. Руки у него были в крови по локоть. - Ты же слышишь, слышишь меня?!
