Чёрный пес сжимался и ежился на спине Сириуса.
Сама спина блестела от пота и ритмично, волнообразно двигалась. Сириус сосредоточенно толкался вперед, а под ним, в месиве горячих простыней, подушек и одеяла, постанывала и вздрагивала Роксана. Её было почти не видно под Сириусом, её ладони лежали у него на заднице — то просто лежали, то слегка царапали, то сжимали, то гладили, поднимаясь выше по спине и снова спускаясь вниз.
— Да... — слабо, устало стонала она, беспокойно подаваясь ему навстречу. — ...да... а! Ох....
Её ногти впились в него и тут же отпустили. Сириус отстранился от неё, вытирая пот с лица.
Роксана неуклюже замесила постель, как кошка на стопке свежих простыней.
Встала перед ним на четвереньки и оглянулась.
Одна из причин, по которой Сириус предпочитал быть сзади — возможность видеть её спину. Хрупкую, узкую спину. То, как она выгибается. Как двигаются под тонкой кожей лопатки, как беспомощно сдвигаются и раздвигаются плечи. Как она послушна каждому движению его руки. Сжимать её маленькую, круглую задницу, тискать её, шлепать, что угодно.
Сириус наклонился, провел языком по её спине и легонько куснул за лопаткой. Роксана тихо засмеялась, откинув голову, Сириус припал к её шее, ткнулся носом во взмокшие жаркие волосы, вдыхая горячий вишневый запах, переплел с ней пальцы рук и ускорил темп, вжимая её в постель.
Роксану пробрала дрожь, она выгнулась ещё сильнее и рефлекторно подалась назад, после чего просто распласталась по одеялу. Её руки протянулись по простыне, она вцепилась в теплую ткань, а Сириус вцепился в её руки, наседая сверху и ускоряясь.
Они трахались уже добрые пятнадцать минут и к этому времени Роксане удавалось кончить как минимум один раз. А сейчас она извивалась, царапала его, хватала, шипела и пищала что-то, но сдаваться никак не желала. А Сириус больше не мог.
Издав сдавленное «Н-нгх», он кончил, уткнувшись лбом в её плечо, толкнулся ещё несколько раз по инерции и откинулся на спину, задыхаясь и улыбаясь. Роксана вытянулась на животе, тяжело дыша.
— Ты... все?.. — Сириус глубоко, прерывисто вздохнул, водя ладонью по животу.
— Ни хрена, — пролепетала она, не открывая глаз.
