— Директор Дамблдор?
Дамблдор, стоящий у горящего камина, и бледная как простыня Макгонагалл разом обернулись, когда в кабинет заглянул измотанный мракоборец.
— Тут одна студентка настойчиво хочет с вами поговорить.
— Потом, Долиш, я занят, — он отвернулся и вдруг снова повернулся, прищурившись. — Она из леса?
— Да. Похоже, у неё сломана нога, я пытался отвести её в крыло, но она пригрозила мне заклятием, если я сначала не отведу её к вам.
Макгонагалл обеспокоенно взглянула на Дамблдора, а когда Лили, хромая, вошла в кабинет, вскочила из кресла.
— Мисс Эванс!
— Это не моя кровь, профессор, — поспешно сказала Лили, указав на свое лицо и форму, все еще испачканную кровью Луки.
— Ответ из Франции пришел? — спросил Дамблдор, пока Макгонагалл усаживала Лили в кресло и махала над ней палочкой.
— Да, директор. Арно выделил нам три отряда охотников, они уже в пути. Министр Бэгнольд разрешила им войти на территорию Запретного леса. Мы почти потушили пожар в южной части, на востоке хуже всего, но работа идет.
— А ученики?
— Почти все эвакуированы в Министерство. Остались только раненые в крыле.
— Хорошо, — Дамблдор отвернулся от него и мракоборец ушел.
— Остальные прибыли давным— давно, где вы были, мисс Эванс? — Дамблдор остановился перед Лили. Она в этот момент как раз пила воду из стакана и торопливо оторвалась, прижав ладонь к губам.
— Там в лесу остались студенты, — выпалила она. — Джеймс, Сириус и остальные... Марлин Маккиннон... братья Пруэтты. Много кого. Они не захотели уходить, решили остаться и помочь охотникам.
Дамблдор и Макгонагалл быстро переглянулись. Что-то странное промелькнуло у них на лицах, трудноопределимое. А затем Дамблдор стремительно пересек кабинет, подошел к открытому окну и взмахнул палочкой. Гигантская серебристая птица вылетела навстречу ночи и понеслась в сторону леса. Лили машинально взглянула в окно и ужаснулась. Она была уверена, что выбралась из ада, о котором знает весь мир, а отсюда лес казался совершенно мирным и спокойным, если не считать завесы дыма на востоке, которой было бы не видно в темноте, если бы не языки пламени, взобравшиеся уже на самые верхушки деревьев.
