Месяц спустя...
Подол черной мантии, мягко шурша, скользил в высокой изумрудной траве. Между полами мелькали простые, черные школьные ботинки.
Лили Эванс надела на голову остроконечную шляпу волшебницы, со свисающей набок алой кисточкой, оглянулась, услышав знакомые голоса, и ласково улыбнулась.
Трое из Мародеров, уже в мантиях и шляпах, шли к ней, дурачась на ходу и пытаясь сбить друг с друга шапки. Настроение у них было прекрасное.
Ну еще бы! Сегодня им должны были вручить дипломы об окончании школы Чародейства и волшебства, а вечером всех ждал выпускной бал. Год выдался таким трудным и богатым на испытания, что, кажется, все на свете отдал бы, чтобы он побыстрее закончился. Но радость в этот день была какой-то грустной. А грусть — радостной. Марлин Маккиннон, вся в золотистых локонах, уже дважды бегала к зеркалу в туалете, заново накрашивать глаза, и жаловалась, что слезы у неё — от того, что в Большом Зале за завтраком слишком сильно пахнет духами. К слову говоря, у Макгонагалл, облачившейся по случаю праздника в свою самую лучшую, алую мантию, была такая же отмазка.
И у всех остальных. Смех и слезы. Слезы и смех.
Такой уж выдался день.
— Все готовы к вручению дипломов? — спросила она, едва Мародеры приблизились. Ремус являл собой пример идеального во всех отношениях студента: выгляженная мантия, рубашка и галстук, шляпа ровно сидит на светлой голове. Питеру явно было маловата мантия. Ну а Джеймс... Джеймс оставался собой. Его шляпа волшебника сидела набекрень, и даже грядущее Вручение Дипломов не смогло помешать ему надеть ярко-красные кеды. Разве что значок старосты у него на груди ярко вспыхивал золотом, ловя солнечные лучи.
— Если Макгонагалл еще раз заставит нас провести репетицию, клянусь Мерлином, я одолжу у Хагрида Клыка и случайно оставлю в её кабинете!
Парни захохотали, Ремус дал Джеймсу пять.
— И что вы опять сделали? — подозрительно спросила Лили, улыбаясь и жмурясь от яркого солнца и кипящей вокруг зелени. — Давайте, признавайтесь, пока я еще могу отнять у вас баллы.
— Мы не могли упустить возможность в последний раз прилепить Нюниусу бумажку «Пни меня», Эванс, — довольно сообщил Джеймс, хватая Лили за талию и звонко целуя в щеку.
