С тех пор, как Ремус ушел, прошло три дня.
Спальня мальчиков Гриффиндора целиком и полностью принадлежала Сириусу.
Впервые за долгие годы его мечта наконец-то сбылась и теперь он мог заниматься здесь чем угодно! Пить, курить, трахаться в своё удовольствие! Но почему-то именно сейчас, когда такая блестящая возможность наконец появилась, всё, что Сириус делал - лежал на своей постели в одежде, закинув руки за голову и обильно курил. Проигрыватель в углу работал на полную мощность.
Кровать Сириуса затерялась в бушующем шторме рока, как лодка в черном море.
Но он не обращал на музыку никакого внимания.
Ему не хотелось развлекаться.
Не хотелось таскаться по школе.
Не хотелось пить, тем более одному.
Не хотелось прикладывать нечеловеческие усилия, чтобы насладиться какими-нибудь жалкими десятью минутами в обществе Син, или Роуз. Или обеих. Черт возьми, ему не хотелось даже дрочить! Когда такое было?!
Сириус перевернулся на бок и ударил подушку кулаком. Вернулся в исходное положение. Мерлин, с ним явно было что-то не так!
Но что? Он чувствовал себя так, будто потерял какую-то существенную деталь. Не знал, какую, не знал, зачем она ему нужна, но вот её отсутствие ощущал вполне отчетливо. Случись такая беда с драгоценным мотоциклом, Сириус провел бы рядом с ним не один час, копаясь в механизме, пока не докопался бы до истины и не вернул деталь на место. Но что делать с самим собой? Если бы на свете и был механик, способный вернуть эту деталь на место, Сириус дорого бы ему заплатил.
Ладно, к черту притворство.
Просто ему было одиноко.
Да, именно так.
Сириус Блэк, который любил свою свободу и независимость больше всего на свете, сейчас чувствовал себя так, будто про него позабыл весь хренов мир.
Сохатый уехал на каникулы с Эванс. Конечно, он взял с собой зеркало, но Сириус на его месте и не вспомнил бы про дурацкую стекляшку, если бы оказался под одной крышей с девушкой, на чей светлый образ дрочил с тринадцати лет. Когда эти двое вернутся, всё будет ещё сложнее, чем раньше, но одно уже совершенно ясно: Сириус останется за бортом. Это он понял ещё в тот день, когда сто лет назад Эванс на каком-то там уроке вступилась за Сохатого и тот потом ходил с такой счастливой рожей, что Сириусу хотелось ему врезать. Но если раньше Сириус ревновал его внимание и злился на Эванс, за то, что она влезла Сохатому в мозги, то теперь понимал, что глупо и нелепо делить его с Эванс, они ведь не сиамские близнецы и рано или поздно Сохатый должен был оторваться. И, хотя Сириус и рассчитывал, что случится это всё же попозже, нечего распускать сопли - им уже действительно не тринадцать лет. Они ведь все равно останутся вместе? Всё будет как прежде. Так Сириус думал, провожая вереницу саней.
