...24 декабря 1974 года...
Карета Блэков, невидимая для маглов, летела по заснеженным улицам небольшого графства. Мимо проносились магазинчики под шапками из снега, сияющие гирлянды, влажные фонари, яркие краски, счастливые люди...
А ведь он мог бы сейчас вместе со всеми праздновать сочельник в гостиной Гриффиндора. Веселиться, отрываться, играть на гитаре и в волшебный твистер, подкалывать Эванс на пару с Сохатым...
- ... хотя бы слышишь меня?
И Марлин. С тех пор, как они сделали это, ему хотелось её постоянно, все время, всегда. Как бы он хотел провести это время с ней, вместо того, чтобы сидеть сейчас в ледяной карете и ехать на какой-то сраный прием в поместье Малфоев.
«Ты ведь вернешься на Рождество?..»
- Сириус!
Карета проехала мимо церкви, из которой доносился рождественский хорал, и Сириус вспомнил, как мягко сминался под его руками белый вязаный свитер, когда они с Марли сидели в "Трёх метлах" и...
- Сириус Блэк, твоя мать говорит с тобой.
Сириус отвел взгляд от окна, посмотрел сначала на отца, который как всегда флегматично попивал огневиски, глядя в никуда, а потом на мать.
Как всегда красивая, бледная, холодная, вся в черном, с алыми губами, бриллиантами в ушах и в шубе из меха черного рейема. Его мама.
- Что? - нелюбезно переспросил он.
Вальбурга громко хлопнула в ладони.
- Он даже не слушает!
Сириус с трудом удержался, чтобы не закатить глаза.
- Я слушаю.
- Ты можешь хотя бы притвориться, что они тебе нравятся, и изобразить удовольствие?
- Как твоя мать, - рассеянно вставил Орион, закуривая сигару из тентакулы.
Вальбурга поджала губы, быстро посмотрев на него.
- Я что, так многого требую?
- Ты требуешь невозможного, как всегда, - проворчал Сириус и засунул пальцы под воротник, пытаясь ослабить удавку, которую ему лично завязывала сама Вальбурга - впервые за все его шестнадцать лет. Бриллиантовая заколка больно колола его шею.
- Ты хоть понимаешь, как важна для нас эта помолвка?
- Сделка.
