На третий день пришли к селу; мать спросила мужика, работавшего в поле, где дегтярный завод, и скоро они спустились по крутой лесной
тропинке, -- корни деревьев лежали на ней, как ступени, -- на небольшую круглую поляну, засоренную углем и щепой, залитую дегтем.
-- Вот и пришли! -- беспокойно оглядываясь, сказала мать. У шалаша из жердей и ветвей, за столом из трех нестроганых досок, положенных на
козлы, врытые в землю, сидели, обедая -- Рыбин, весь черный, в расстегнутой на груди рубахе, Ефим я еще двое молодых парней. Рыбин первый заметил
их и, приложив ладонь к глазам, молча ждал.
-- Здравствуйте, братец Михаиле! -- крикнула мать еще издали.
Он встал, не торопясь пошел встречу, узнав ее, остановился и, улыбаясь, погладил бороду темной рукой.
-- Идем на богомолье! -- говорила мать, подходя. -- Дай, думаю, зайду, навещу брата! Вот моя подруга, Анной звать...
Гордясь своими выдумками, она искоса взглянула в лицо Софьи, серьезное и строгое.
-- Здравствуй! -- сказал Рыбин, сумрачно усмехаясь, потряс ее руку, поклонился Софье и продолжал: -- Не ври, здесь не город, вранье не
требуется! Все -- свои люди...
Ефим, сидя за столом, зорко рассматривал странниц и что-то говорил товарищам жужжавшим голосом. Когда женщины подошли к столу, он встал и
молча поклонился им, его товарищи сидели неподвижно, как бы не замечая гостей.
-- Мы тут живем, как монахи! -- сказал Рыбин, легонько ударяя Власову по плечу. -- Никто не ходит к нам, хозяина в селе нет, хозяйку в
больницу увезли, и я вроде управляющего. Садитесь-ка за стол. Чай, есть хотите? Ефим, достал бы молока!
Не торопясь, Ефим пошел в шалаш, странницы снимали с плеч котомки, один из парней, высокий и худой, встал из-за стола, помогая им, другой,
коренастый и лохматый, задумчиво облокотясь на стол, смотрел на них, почесывая голову и тихо мурлыкая песню.
Тяжелый аромат дегтя сливался с душным запахом прелого листа и кружил голову.
-- Вот этого звать Яков, -- указывая на высокого парня, сказал Рыбин, -- а тот -- Игнатий. Ну, как сын твой?
-- В тюрьме! -- вздохнув, сказала мать.
-- Опять в тюрьме? -- воскликнул Рыбин. -- Понравилось ему, однако...
Игнатий перестал петь, Яков взял палку из рук матери и
сказал:
-- Садись!..
-- А что же вы? Садитесь! -- пригласил Рыбин Софью.
-- А что же вы? Садитесь! -- пригласил Рыбин Софью. Она молча села на обрубок дерева, внимательно разглядывая Рыбина.
-- Когда взяли? -- спросил Рыбин, усаживаясь против матери, и, качнув головой, воскликнул: -- Не везет тебе, Ниловна!
-- Ничего! -- сказала она.
-- Ну? Привыкаешь?
-- Не привыкаю, а вижу -- нельзя без этого!
-- Так! -- сказал Рыбин. -- Ну, рассказывай... Ефим принес горшок молока, взял со стола чашку, сполоснул водой и, налив в нее молоко,
