То, что говорил сын, не было для нее новым, она знала эти мысли, но первый раз здесь, перед лицом суда, она почувствовала странную,
увлекающую силу его веры. Ее поразило спокойствие Павла, и речь его слилась в ее груди звездоподобным, лучистым комом крепкого убеждения в его
правоте и в победе его. Она ждала теперь, что судьи будут жестоко спорить с ним, сердито возражать ему, выдвигая свою правду. Но вот встал
Андрей, покачнулся, исподлобья взглянул на судей и заговорил:
-- Господа защитники...
-- Перед вами суд, а не защита! -- сердито и громко заметил ему судья с больным лицом. По выражению лица Андрея мать видела, что он хочет
дурить, усы у него дрожали, в глазах светилась хитрая кошачья ласка, знакомая ей. Он крепко потер голову длинной рукой и вздохнул. -- Разве ж? --
сказал он, покачивая головой. -- Я думаю -- вы не судьи, а только защитники...
-- Я попрошу вас говорить по существу дела! -- сухо заметил старичок.
-- По существу? Хорошо! Я уже заставил себя подумать, что вы действительно судьи, люди независимые, честные...
-- Суд не нуждается в вашей характеристике!
-- Не нуждается? Гм, -- ну, все ж я буду продолжать... Вы люди, для которых нет ни своих, ни чужих, вы -- свободные люди. Вот стоят перед
вами две стороны, и одна жалуется -- он меня ограбил и замордовал совсем! А другая отвечает -- имею право грабить и мордовать, потому что у меня
ружье есть...
-- Вы имеете сказать что-нибудь по существу? -- повышая голос, спросил старичок. У него дрожала рука, и матери было приятно видеть, что он
сердится.
-- Вы имеете сказать что-нибудь по существу? -- повышая голос, спросил старичок. У него дрожала рука, и матери было приятно видеть, что он
сердится. Но поведение Андрея не нравилось ей -- оно не сливалось с речью сына, -- ей хотелось серьезного и строгого спора.
Хохол молча посмотрел на старичка, потом, потирая голову, сказал серьезно:
-- По существу? Да зачем же я с вами буду говорить по существу? Что нужно было вам знать -- товарищ сказал. Остальное вам доскажут, будет
время, другие...
Старичок привстал и объявил:
-- Лишаю вас слова! Григорий Самойлов! Плотно сжав губы, хохол лениво опустился на скамью, рядом с ним встал Самойлов, тряхнув кудрями:
-- Прокурор называл товарищей дикарями, врагами культуры...
-- Нужно говорить только о том, что касается вашего дела!
-- Это -- касается. Нет ничего, что не касалось бы честных людей. И я прошу не прерывать меня. Я спрашиваю вас -- что такое ваша культура?
-- Мы здесь не для диспутов с вами! К делу! -- обнажая зубы, говорил старичок.
Поведение Андрея явно изменило судей, его слова как бы стерли с них что-то, на серых лицах явились пятна, в глазах горели холодные,
