Когда она вышла на улицу и услыхала в воздухе гул людских голосов, тревожный, ожидающий, когда увидала везде в окнах домов и у ворот
группы людей, провожавшие ее сына и Андрея любопытными взглядами, -- в глазах у нее встало туманное пятно и заколыхалось, меняя цвета, то
прозрачно-зеленое, то мутно-серое.
С ними здоровались, и в приветствиях было что-то особенное Слух ее ловил отрывистые, негромкие замечания:
-- Вот они, воеводы...
-- Нам неизвестно, кто воеводит...
-- Да ведь я ничего худого не говорю!..
В другом месте на дворе кто-то кричал раздраженно:
-- Переловит их полиция -- они и пропадут!..
-- Ловила!
Воющий голос женщины испуганно прыгал из окна на улицу:
-- Опомнись! Что ты, холостой, что ли?
Когда проходили мимо дома безногого Зосимова, который получал с фабрики за свое увечье ежемесячное пособие, он, высунув голову из окна,
закричал:
-- Пашка! Свернут тебе голову, подлецу, за твои дела, дождешься!
Мать вздрогнула, остановилась. Этот крик вызвал в ней острое чувство злобы. Она взглянула в опухшее, толстое лицо калеки, он спрятал
голову, ругаясь. Тогда она, ускорив шаг, догнала сына и, стараясь не отставать от него, пошла следом.
Павел и Андрей, казалось, не замечали ничего, не слышали возгласов, которые провожали их. Шли спокойно, не торопясь. Вот их остановил
Миронов, пожилой и скромный человек, всеми уважаемый за свою трезвую, чистую жизнь.
-- Тоже не работаете, Данило Иванович? -- спросил Павел.
-- У меня -- жена на сносях. Ну, и день такой, беспокойный! -- объяснил Миронов, пристально разглядывая товарищей, и негромко спросил:
-- Вы, ребята, говорят, скандал директору хотите делать, стекла бить ему?
-- Разве мы пьяные? -- воскликнул Павел.
-- Мы просто пройдем по улице с флагами и песни будем петь! -- сказал хохол. -- Вот послушайте наши песни -- в них наша вера!
-- Веру вашу я знаю! -- задумчиво сказал Миронов. -- Бумаги эти читал. Ба, Ниловна! -- воскликнул он, улыбаясь матери умными глазами. -- И
ты бунтовать пошла?
-- Надо хоть перед смертью рядом с правдой погулять!
-- Ишь ты! -- сказал Миронов. -- Видно, верно про тебя говорят, что ты на фабрику запрещенные книжки носила!
-- Кто это говорит? -- спросил Павел.
-- Да уж -- говорят! Ну, прощайте, держитесь солиднее! Мать тихо смеялась, ей было приятно, что про нее так говорят. Павел сказал ей
