Мать проснулась, разбуженная громким стуком в дверь кухни. Стучали непрерывно, с терпеливым упорством. Было еще темно, тихо, и в тишине
упрямая дробь стука вызывала тревогу. Наскоро одевшись, мать быстро вышла в кухню и, стоя перед дверью, спросила:
-- Кто там?
-- Я! -- ответил незнакомый голос.
-- Кто?
-- Отоприте! -- просительно и тихо ответили из-за двери. Мать подняла крючок, толкнула дверь ногой -- вошел Игнат и радостно сказал:
-- Ну, -- не ошибся!
Он был по пояс забрызган грязью, лицо у него посерело, глаза ввалились, и только кудрявые волосы буйно торчали во все стороны, выбиваясь
из-под шапки.
-- У нас -- беда! -- заперев дверь, шепотом произнес он.
-- Я знаю...
Это удивило парня. Мигнув глазами, он спросил:
-- Откуда?
Она кратко и торопливо рассказала.
-- А тех двух взяли? Товарищей-то?
-- Их -- не было.
-- А тех двух взяли? Товарищей-то?
-- Их -- не было. Они на явку пошли, -- рекрута! Пятерых взяли, считая дядю Михаила...
Он потянул воздух носом и, ухмыляясь, сказал:
-- А я -- остался. Должно -- ищут меня.
-- Как же ты уцелел? -- спросила мать. Дверь из комнаты тихо приотворилась.
-- Я? -- сидя на лавке и оглядываясь, воскликнул Игнат. -- За минуту перед ними лесник прибег -- стучит в окно, -- держитесь, ребята,
говорит, лезут на вас...
Он тихонько засмеялся, вытер лицо полой кафтана и продолжал:
-- Ну -- дядю Михаила и молотком не оглушишь. Сейчас он мне: "Игнат -- в город, живо! Помнишь женщину пожилую?" А сам записку строчит.
"На, иди!.." Я ползком, кустами, слышу -- лезут! Много их, со всех сторон шумят, дьяволы! Петлей вокруг завода. Лег в кустах, -- прошли мимо! Тут
я встал и давай шагать, и давай! Две ночи шел и весь день без отдыха.
Видно было, что он доволен собой, в его карих глазах светилась улыбка, крупные красные губы вздрагивали.
-- Сейчас я тебя чаем напою! -- торопливо говорила мать, схватив самовар.
-- Вы записку-то получите...
Он с трудом поднял ногу, морщась и покрякивая поставил на лавку.
В дверях явился Николай.
-- Здравствуйте, товарищ! -- сказал он, щуря глаза. -- Позвольте, я вам помогу.
И, наклонясь, стал быстро разматывать грязную онучу.
-- Ну, -- тихо воскликнул парень, дергая ногой, и, удивленно мигая глазами, поглядел на мать.
Не замечая его взгляда, она сказала:
-- Надо ему водкой ноги-то растереть...
-- Конечно! -- молвил Николай.
Игнат смущенно фыркнул. Николай нашел записку, расправил ее и, приблизив серую, измятую бумажку к лицу, прочитал:
"Не оставляй дела, мать, без внимания, скажи высокой барыне, чтобы не забывала, чтобы больше писали про наши дела, прошу. Прощай. Рыбин".
Николай медленно опустил руку с запиской и негромко молвил:
-- Это великолепно!..
Игнат смотрел на них, тихонько шевеля грязными пальцами разутой ноги; мать, скрывая лицо, смоченное слезами, подошла к нему с тазом воды,
