На рассвете мать тряслась в почтовой бричке по размытой осенним дождем дороге. Дул сырой ветер, летели брызги грязи, а ямщик, сидя на
облучке вполоборота к ней, задумчиво и гнусаво жаловался:
-- Я ему говорю -- брату то есть, -- что ж, давай делиться! Начали мы делиться...
Он вдруг хлестнул кнутом левую лошадь и озлобленно крикнул:
-- Н-но! Играй, мать твоя ведьма!..
Жирные осенние вороны озабоченно шагали по голым пашням, холодно посвистывая, налетал на них ветер. Вороны подставляли ударам ветра свои
бока, он раздувал им перья, сбивая с ног, тогда они, уступая силе, ленивыми взмахами крыльев перелетали па новое место.
-- Ну, обделил он меня. Вижу я -- нечем мне взяться, -- говорил ямщик.
Мать слышала его слова точно сквозь сон, память строила перед нею длинный ряд событий, пережитых за последние годы, и, пересматривая их,
она повсюду видела себя. Раньше жизнь создавалась где-то вдали, неизвестно кем и для чего, а вот теперь многое делается на ее глазах, с ее
помощью. И это вызывало у нее спутанное чувство недоверия к себе и довольства собой, недоумения и тихой грусти...
Все вокруг колебалось в медленном движении, в небе, тяжело обгоняя друг друга, плыли серые тучи, по сторонам дороги мелькали мокрые
деревья, качая нагими вершинами, расходились кругом поля, выступали холмы, расплывались.
Гнусавый голос ямщика, звон бубенцов, влажный свист и шорох ветра сливались в трепетный, извилистый ручей, он тек над полем с однообразной
силой...
-- Богатому и в раю тесно, -- такое дело!.. Начал он жать, начальство ему приятели, -- качаясь на облучке, тянул ямщик.
Когда приехали на станцию, он отпряг лошадей и сказал матери безнадежным голосом:
-- Дала бы ты мне пятак, -- хоть бы выпил я!
Она дала монету, и, встряхнув ее на ладони, ямщик тем же тоном известил мать:
-- На три -- водки выпью, на две -- хлеба съем... После полудня, разбитая, озябшая, мать приехала в большое село Никольское, прошла на
станцию, спросила себе чаю и села у окна, поставив под лавку свой тяжелый чемодан.
Из окна было видно небольшую площадь, покрытую затоптанным
ковром желтой травы, волостное правление -- темно-серый дом с провисшей крышей. На крыльце волости сидел лысый длиннобородый мужик в одной рубахе
