misfits ▹ [c. h.]

▪ 13 ▪

ДЕНЬ ТРИНАДЦАТЫЙ — ЭШТОН

▶✖◀

Сиерра,

Помнишь, как я однажды упоминала детективную работу? Теперь я официально могу заявить, что решила своё первое дело. И, кстати, я всё также не могу отправить тебе ни это, ни предыдущее письмо. Моё наказание всё ещё в действии. Может, я заставлю Стеф спуститься вниз и отравить эти письма за меня. Может.

— Вики

P. S. Надеюсь, ты в порядке. Я в порядке.

▶✖◀

Даже после того неожиданного случая, когда я выяснила, что все те записки в блокноте возле телефона были оставлены Калумом, всё по-прежнему оставалось аномально нормальным; всё всегда было аномально нормальным, ничего не изменилось. Не было ни единого дня в этой больнице, который был бы действительно нормальным. Каждый новый день преподносил новый сюрприз, новую загадку.

Как бы там ни было, мне хотелось узнать больше о той крайне загадочной Из. Кем она была, как она выглядела и как они с Калумом познакомились. Я надеялась, что разговоры о ней не были для Калума больной темой, потому что всё выглядело неопределённо, когда я упомянула её в прошлый раз. Я точно не хотела выходить за позволенные мне рамки и портить наши отношения.

К счастью, в тот день мне не пришлось сталкиваться с наказанием за свои действия, и я провела его так же, как и все остальные.

Завтрак был нормальным — настолько нормальным, насколько это возможно, по крайней мере, — я разговаривала с Калумом, попутно толкая его ногу своей под столом.

— Ты серьёзно? — Я пыталась подавить свой смех, в то время как Калум рассказывал мне весьма подробную и занимательную историю о том, как он плакал во время просмотра «В Поисках Немо».

— Да, перестань смеяться надо мной! Ты хочешь сказать мне, что не плакала? — он скрестил руки на груди и поддельно надулся, используя то своё несчастное щенячье выражение лица, которое порождало во мне непреоборимое желание ударить его за то, что он был настолько милым.

— Нет! — я начала смеяться ещё сильнее, когда парень напротив меня начал угрюмо на меня смотреть и пытаться заставить меня перестать смеяться с его несчастья. Это не срабатывало, потому что мне эта ситуация показалась чересчур смешной — опять таки, это была лишь я. Смешные вещи мне всегда казались гораздо смешнее, чем они были на самом деле и чем воспринимали их другие люди, — в этом была вся я.