Малфой умер! Да здравствует... Малфой?

(2) Драко.

  Драко медленно приходил в себя. Пробуждение было далеко от приятного. Он почему-то совершенно не ощущал своего тела. Голова была абсолютно пустой, словно огромный бронзовый колокол, и казалась такой же гулкой. Только шевельнись, и огромный колокольный язык сдвинется, качнется, набирая скорость, и через минуту проникающее в самые кости "бу-у-ум" разорвет череп.

"Так. Только не шевелить головой... – вяло подумал Драко. – Осторожненько открываем один глаз".

Глаз упорно сопротивлялся, но в конце концов подчинился хозяину и приоткрылся. Странное мельтешение цветных пятен нисколько не прояснило ситуацию со странным пробуждением.

"Похоже, открытия второго глаза не избежать, – расстроился парень. – Давай, Драко, напрягись, но не забывай про голову".

Второй глаз уступил быстрее, и Драко понял, что сидит в жестком деревянном кресле, а напротив кто-то стоит. Высокий красивый мужчина в дорогой, изысканной мантии, с гордым разворотом широких плеч и волной рассыпавшихся по ним платиновых волос. Его рука нежно поглаживала навершие трости в виде змеиной головы, а лицо отражало ту степень презрения, на которую был способен лишь один человек во всей магической Британии.

Только что с трудом открывающиеся глаза изумленно распахнулись во всю возможную ширь сами собой.

– Отец?! – прокаркал Драко, с трудом разлепив пересохшие губы, и, попытавшись вскочить с кресла, рухнул на пол, совершенно не чувствуя своего тела.

– Твою ж Мерлина мать... – красноречиво высказался парень, глядя на огромный, ростовой портрет лорда Малфоя.

– Жалкое зрелище... – прозвучал глубокий, шелковый баритон Малфоя-старшего. – Жалкое и печальное.

Драко, лежа на полу, застонал, ощущая, как застоявшаяся за целую ночь сна в неудобном кресле кровь множеством острых иголочек разбегается по организму. При всем желании, встать он пока был не в состоянии. К тому же колокольный язык внутри его головы от падения сместился и "колокол" болезненно загудел.

– И это наследник рода Малфоев! – покачал головой изображенный на портрете мужчина. – Мой наследник! Все же не стоило мне жениться на твоей матери! Блэки – род безответственных эгоистов со склонностью к безумию и, похоже, их кровь в тебе пересилила. Неудивительно, сорняки всегда растут лучше.

Позади лорда Малфоя было изображено кресло, такое же, из какого вывалился его наследник, и Люциус, небрежно откинув полы мантии, сел в него.

Драко продолжал лежать на полу. К телу уже вернулась чувствительность, но жестокое похмелье, результат недельного загула, продолжало терзать его многострадальную голову.

Полюбовавшись некоторое время на искаженное страданием лицо сына, отец хлопнул в ладоши:

– Викки! – с хлопком появилась пожилая домовуха. – Антипохмельное зелье и кофе по-турецки для Наследника Малфоя.

Поклонившись, Викки исчезла, и перед лежащим Драко прямо на полу материализовался поднос с хрустальным флаконом и дымящейся кофейной чашкой. Тот кое-как дрожащей рукой ухватил флакон, вынул зубами пробку и опорожнил ёмкость.

Презрение на лице Люциуса, наблюдавшего за этими действиями, достигло поистине вселенских масштабов. Малфой-младший меж тем, продолжая лежать на полу и изучая лепнину потолка в ожидании исцеляющего эффекта зелья, окончательно успокоился.

Голова перестала болеть, бунтующий желудок успокоился, противная дрожь во всем теле пропала, а окружающий мир наконец приобрел устойчивость и незыблемость. Драко поднялся, прихватив с подноса свой кофе, и сел в кресло, в котором провел ночь.