Малфой умер! Да здравствует... Малфой?

35. Жанровая картина.

  – Повтори, пожалуйста, для особо внимательных и умственно одаренных, – Поттер опасливо взирал на Марика, – что ты сделал? Просто мне послышались, что ты...

– Ты правильно услышал, – Марик держался подчеркнуто небрежно. – Я распустил по домам заключённых из Азкабана. Да не бледней ты так! Не всех, конечно! Только политических.

– Не всех, значит? – голос Гарри прерывался, а дыхание учащалось. – Только политических? Скажи уж прямо: всех Пожирателей!!!

– Если тебе от этого легче... – бывший Лорд Судеб невозмутимо сбросил невидимую пылинку с плеча.

– Ты... Ты... – у Гарольда не находилось слов. Приличных. – Ты очешуел что ли?!! Там же каждый второй невменяемый психопат-убийца! А каждый первый – убийца вменяемый по политическим убеждениям! Какого дементора ты это сотворил?! К прежним делам решил вернуться, снова в тёмного владыку поиграть?! По своим прихвостням соскучился?!

– Прекрати истерить! – неожиданно рявкнул, видимо, потерявший терпение Марик. – Ты сам не хуже меня знаешь, что большинство из страшилок про жутких Пожирателей лишь Дамблдорская пропаганда. Я не говорю, что они невинные овцы, но и прозябания в тюрьме, когда я на свободе, не заслуживают. Я ничем не лучше их, а во многом и хуже.

– Хуже – лучше! Что ты мне демагогию разводишь! Они не за красивые глаза в Азкабан попали, а за вполне реальные преступления!

– Но совершали они их по приказу Грюма. Многие из страха, – упрямо гнул свою линию Марик и сам себе удивлялся. Насколько же он привязался к мальчишке, что спорит с ним, убеждает, старается доказать свою правоту. Будь кто другой на месте Поттера, все вопросы снялись бы простым Круцио, чтоб неповадно спорить было!

– Но ведь делали! – продолжал возмущаться Гарри. – А по какой причине – дело десятое!

– Да? – притворно удивился бывший Волдеморт. – А почему тогда Снейп не в тюрьме, он ведь тоже подчинялся приказам, а по какой причине, как ты сам только что сказал, дело десятое!

Харольд возмущенно открыл рот, потом с зубовным лязгом захлопнул его. Такой аргумент являлся ударом ниже пояса, и возразить было нечего.

– Ладно! – обреченно мотнул головой Поттер. – Но учти, под твою ответственность! Если эти люмпены натворят что-то...

– Я понял! – прервал его Марик. – Кстати, "люмпены" не слишком подходящее определение. Они чистокровные маги, аристократы, а "люмпены" преступные элементы из низов общества.

– Ну так и убеди меня, что они не преступные, хоть и аристократы! Хватит о них. Мне нужно заглянуть к Люциусу, что-то долго он спит. И придумать, как объяснить Кингсли разбежавшихся по домам Пожирателей!

– Да нечего объяснять! – заявил Марик. – Пусть он сперва свои грешки у тебя отмолит, подставу с Северусом, например, а потом требует с тебя ответа. Если посмеет! А за Люциуса не переживай, ничего этому скользкому угрю не сделается! Он с того света выкарабкаться сумел, что ему какое-то Древо.

Но Гарри переживал. Сам не мог понять отчего. Ведь никогда тёплых чувств к Малфою-старшему не питал. Лишь последние пару недель перед спасательной экспедицией они общались более тесно, и то урывками. В чем же дело? Когда он успел привязаться к блондину?


В Блэк-хаусе сидел и размышлял о жизни Драконис Блэк. Вернее, не о жизни в глобальном понимании этого явления, а о своей жизни, а если точнее, о произошедшем с ним не так давно событии... И о том, кто стал виновником этого события. И главный вопрос, мучавший Блэка – зачем? Зачем этот непонятный, невозможный и даже неуравновешенный Риддл так с ним поступил?

Это был непонятный, возмутительный, низкий и, в соответствии с фамилией, загадочный поступок. И эта загадка занимала новоявленного лорда все сильнее с каждым днём. А ещё внутри кипела жажда мести – пусть всякие невнятные личности не думают, что с Драконисом Блэком можно поступать так безнаказанно.

За всеми этими переживаниями бывший Малфой не заметил лишь одного факта... За всё это время он ни разу не задумался о Поттере!


Альбус Дамблдор в теле Молли Уизли шёл по улице Годриковой Лощины.

"Да, – размышлял он, проходя мимо дома, в котором прошли его детство и юность, – все как началось, так и завершится здесь. И история Антиоха, и история Альбуса, и даже история Гарри Поттера. Ключевое место. Именно тут и свершится моя победа и будут повержены мои враги. Только надо их как-то приманить сюда".

С этими мыслями бывший директор Хогвартса подошёл к руинам дома Поттеров и тихо свистнул. К этому действию, кстати, пришлось приложить немало усилий – Молли свистеть не умела. Дождавшись ответного свиста, старый маг поспешил войти в калитку и заторопился к развалинам дома. Его ждали. Несколько магов самого подозрительного вида вышли навстречу.

– Что тебе надо, женщина? – спросил один из них.

Удивившись в первое мгновение подобному приветствию, Альбус тут же вспомнил, как теперь выглядит, и плюнул с досады. В афере с новым телом ему помогали оборотни, которых теперь нет в живых, а наемники ни сном ни духом. Бывший Верховный Маг сам решил их не посвящать, о чем теперь остро жалел. Насколько все было бы проще, введи он их в курс дела, а теперь придётся доказывать, что он тот, кто есть... А уж чем-чем, а наивностью и легковерием маги-наемники никогда не отличались. Вот демоны! Как же он не подумал?

Меж тем, пока он размышлял, красный луч ударил в пышную теперь грудь Альбуса, а негромко произнесённый Ступефай погасил сознание.

Следующие несколько часов стали для Альбуса Дамблдора одними из самых неприятных в его очень долгой жизни. Жёсткий допрос с пристрастием в полевых условиях сам по себе штука неприятная, так ещё и тело Молли обладало низким болевым порогом. Альбус слышал, что он у женщин вообще ниже в принципе, от природы. Как они детей рожают? Непонятно.

В общем, отвечать наёмникам пришлось, и над его ответами изрядно потешались, пока... один из наемников не вспомнил, что некую Молли Уизли разыскивает британский Аврорат за невиданное по жестокости убийство при отягчающих обстоятельствах... А дальше бывший директор потерял сознание под очередным Круцио.


Харольд прошёл в спальню, где лежало тело его спящего... мужа. Да, теперь он уже чётко осознавал, что этот платиноволосый образчик мужской красоты его супруг, близкий человек, с которым предстоит прожить всю оставшуюся жизнь. Отчего же он не приходит в себя? Лицо бледное, дыхание почти неощутимо... Можно было бы принять за мертвеца, но грудь всё-таки едва заметно вздымалась от лёгкого, с трудом различимого дыхания.

Парень нежно провёл кончиками пальцев по лицу спящего. Обласкал брови, прямой нос, скулы, подбородок, обвел контур губ...

– Когда же ты проснешься, красавец?.. – грустно поинтересовался Поттер. – Мой спящий красавец... Может, тебя поцелуями будить надо? Что скажешь?

Юноша провёл подушечкой большого пальца по плотно сомкнутым, но податливым губам мужчины. Потом склонился, провёл по ним языком и, надавив с двух сторон на челюсть, попытался проникнуть внутрь.

Внезапно прижавшая затылок рука и жадный ответ на поцелуй заставили сердце Харольда на миг испуганно замереть и тут же радостно забиться. Разорвав поцелуй, он отстранился и, постаравшись сделать равнодушное лицо, взглянул в серые глаза, осознал, что безумно рад видеть ироничный взгляд, спрятанную в уголках губ усмешку, ямочку на волевом подбородке, и чуть не задохнулся от нахлынувшего, как цунами, облегчения.

– Вернулся... – выдохнул он.

– Конечно, – наигранно небрежно подтвердил лорд Малфой. – А что, были сомнения? Ну и напрасно. К такому супругу, как у меня, нельзя не вернуться.

Мужчина шаловливо подмигнул, и Поттер, к собственному удивлению, покраснел.