—Одиноко, да? Похоже, я понял, что ты тогда чувствовал...Прости меня. Я правда придурок.
—Ты прав. Ты полный идиот, да я не особо лучше...Сегодня красиво.
—Да...действительно. Феликс, не хочешь попробовать снова?
—Почему ты не улетел?
—Я все надеялся что ты придёшь. Как видишь—не зря.
—Ты придурок, Хван Хенджин,—все чувства жмут по тормозам. Ни агрессии, ни страха, только лёгкие слезы и некое беспокойство за будущее. А ведь действительно, что дальше? Даже сложно не озвучить этот вопрос.
—Может попробуем еще раз? Улетим в Корею, ты и я, только мы вдвоём. Начнём ещё раз. Все с начала. Без всех, только сами по себе. Феликс...я...я не могу без тебя. Ты мне словно воздух заменил,—Тело содрогается от лёгкого ветра, холодного асфальта и разливающегося внутри необъяснимого тепла. Он запомнит этот момент навсегда. Хенджин протягивает ладонь сидящему Феликсу, и тот, конечно же, сразу её хватает.
—Давай попробуем,—Феликс тянется к хваному лицу, слегка соприкасаясь губами. Именно те, что и нужны были. Уже и крыша едет от ощущения мягких губ на своих, юркого языка внутри своего рта, что пытается сплестись в морские узлы с языком Ли. Ладошки потеть начинают и несдержанное мычание вибрирует в гландах от присоеденившихся рук, мнущих ягодицы и поглаживающие бедра со спиной. У Хенджина весь рот, все губы пропитаны ароматом табака. И Феликс по немногу, по самой крупице перехватывает этот вкус себе. Ему он тоже необходим.
Феликс даже и заметить не успел, как столь интимная обстановка перенеслась в то же такси, с тем же, вроде, водителем. Вернее, от обстановки этой остались лишь воспоминания и сами Хенджин с Феликсом.
Таксист кидает косой взгляд на Феликса, за что получает полнейшее моральное испепеление от Хенджина. Это теперь его Феликс, и он никому не позволит к нему прикоснуться. Пусть и визуально. Хенджин играет пальцами с ликсовой ладонью то сравнивая размеры, то еле царапает пальцами саму руку. Вроде приятно, но стало как-то неловко. Хенджин наклоняется к уху Феликса—лишние свидетели ему не нужны.
—Я хочу отдать тебе кое-что,—Хенджин протаскивает вторую руку в карман, а после в ту же ладонь Феликса,—Оно пришвартовало к берегу,—В руке оказывается кольцо. То самое, которое Хенджин подарил ему. С тем же камнем, с той же гравировкой. А ведь действительно, у Хенджина на пальце оно тоже красуется,—Надеюсь, тебе оно ещё нужно.
Феликс сильнее кольцо в ладони сжимает и взгляд на нем фокусирует. Не смотрит на Хенджина, но придвигается, чтобы на ушко шепнуть "Наденешь мне?".
Феликсовы ручки не выросли ни на сантиметр—Хенджин в этом убедился. Все такие же мило-маленькие. Хван кольцом скользит по пальцу Ли, чувствуя лёгкое сопротивление у костяшки.
Ни Хенджин, ни Феликс не заметили, как только что красовавшийся за окном полдень сменился алым закатом, а после темной ночью, с исключительными звёздами и луной, что можно разглядеть сейчас на небе. Лишь свет полной луны освещённой отражением солнца заставляет мелкие камушки на кольцах блестеть, отбрасывая блики изгибов камней на пальцах. Белые точки, что словно светятся на руках путешевствуют по любой поверхности близ кольца, завораживая феликсов взгляд. Так красиво.
—Я так рад, что ты вновь со мной,—Хенджин притягивается к Феликсу ещё ближе, пытаясь без какого либо разврата слиться в одно целое. Сегодня его объятья такие нежные, мягкие, избавленные от привычной настойчивости, агрессии. Без желания поскорее переместиться на кровать, желательно обнаженными. Он сейчас такой милый, что крыша едет. Видимо и правда скучал?
—А что дальше? В смысле, куда мы сейчас? А потом?
—Сейчас отдыхать, а потом...придумаем что-нибудь.
Хенджин расплачивается в водителем, отдавая и оставшуюся часть за Феликса. Не хватило шести долларов из десяти. Такси в последнее время слишком много берут. На Феликса в последний раз бросают презрительный взгляд от чего он сжимается от неловкости. Хван перехватывает руку Феликса, заставляя того в миг расслабиться. Большая рука Хенджина в своей—самое прекрасное чувство, которое горы способно свернуть. Вот чего не хватало все это время.
Хенджин прижимает Феликса к стене гостиницы впиваясь зубами в нежную шею Феликса. Так сильно, что кровь вытекает, смешиваясь со слюной Хвана. Теперь Феликс точно принадлежит Хенджину—на нем стоит его метка. У Феликса ноги подкашиваются. Приятно и больно. Больно приятно. Приятно больно.
—Я могу остановиться, если ты не хочешь...
—Хочу...
