Гарри Поттер и "ИЗБРАННАЯ ЛУНОЙ для него"

Глава 124.

Плакса Миртл всегда была очень чувствительной, что при жизни, что после неё и она ощущала, как именно к ней относятся окружающие. Она знала, что за её спиной, да и в глаза тоже, над ней откровенно смеются  ещё бы, нытик такой, разревелась из-за одного косого взгляда! Никто не понимал её впечатлительную и чувствительную натуру, и Миртл оставалось только плакать: ничего больше она и не могла сделать. И ей нравилось жалеть себя, несчастную, никем не понятую ведь больше никто этого и не делал! И нравилось плакать, нравилось затапливать своими слезами эти чёртовы туалеты в этом была её отдушина, защита от несправедливо злых взглядов и насмешек. А ещё это было её личным развлечением и спасением от одиночества, ведь даже после смерти её все избегали.
 

И Гарри Поттер тоже избегал… а ведь обещал, что будет заглядывать! Миртл возмущённо завыла в этот раз воспоминание о Гарри застало её в туалете мальчиков, она иногда путешествовала по канализационным трубам, когда становилось слишком уж тоскливо в родном туалете. Рыдала она от души, решив затопить этот туалет уж сюда Поттер точно заглядывает, так может, когда он увидит этот потоп, хоть вспомнит о ней, одинокой и несчастной Миртл? Ведь Миртл чувствовала Гарри хороший человек, который всё сделает ради спасения кого-то, но почему-то… Почему-то Миртл он спасать не спешил. Плакса Миртл ещё пуще разрыдалась, как никогда остро ощутив своё одиночество и в очередной раз осознав, что она никому не нужна. Плач её был очень громок, она настолько вошла во вкус, что её рыдание звучало так, словно в туалете захлёбываются слезами сразу два человека! Такого ещё никогда не было, и Миртл невольно почувствовала гордость, ведь это её личное достижение. Привидение даже прекратило рыдать, едва ли не впервые упиваясь собственной значимостью, и тут же осознала, что в туалете она была не одна. Она уже и успела позабыть, что находится в мальчишеском туалете, это ведь не её туалет, тут-то всегда найдутся посетители! Но поразило её отнюдь не наличие кого-то ещё в одном с ней помещении. Миртл удивлённо выглянула из своей кабинки, и глаза её поражённо расширились, ей даже захотелось стянуть со своего носа круглые очки с толстыми стёклами, чтобы их протереть. Этот «Кто-то…», кто находился с ней в одном туалете… рыдал! Именно рыдал, навзрыд, не стыдясь своих чувств, он плакал, причём делал это не в кабинке, как Плакса Миртл, он делал это прямо над раковиной, совсем не опасаясь, что кто-то зайдёт и увидит его! Это очень и очень сильно поразило Миртл, и в то же время впечатлило. Она выплыла из своего укрытия уже окончательно, с искренним интересом и малой долей удивления глядя на светловолосого парня, который, кажется, и не замечал её совсем, в любом случае он не убегал, не кричал ей обидные слова, не показывал всем своим видом, какая же она жалкая. Он лишь продолжал плакать, и Миртл следила за этим заворожено,  она привыкла рыдать сама, но не привыкла, чтобы кто-то другой делал это при ней. Она уже и не помнила, происходило ли вообще такое когда-нибудь…