Любовница Мафиози

28

Лалиса

Моя спальня выглядела так же, но я чувствовала себя совершенно по-другому. Вместо обычного страха, который я испытывала, находясь в этих стенах, я была расслаблена. Здесь повсюду были мои прикосновения, от губной помады на приставном столике до лифчика, который я бросила на стул. Все было знакомо, и я поняла, что больше не ненавижу находиться здесь.

Было ли это из-за Чонгука и Рима? Разве я позволила его обаянию заставить меня смириться? Или во мне было так же темно, как он считал?

Чувствовал ли он также эту безумную связь между нами, эту сжигающую потребность друг в друге, которая казалась слишком большой, слишком важной, чтобы быть только похотью?

Я всю жизнь искала нечто большее, способ найти себя вне отцовской орбиты, как того хотела моя мать. И я никогда не чувствовала себя более похожей на себя, чем когда была с Манчини. Он словно снимал неважные слои и помогал мне узнать, кто я есть на самом деле.

Не говоря уже о том, что я обнаружила, что мой великолепный дьявол в костюме-тройке тоже может быть нежным и милым.

Мой? Неужели я действительно думала, что Чонгук принадлежит мне?

Мой член принадлежит тебе, monella.

Если он предлагал именно это, я бы согласилась. Усмехнувшись про себя, я подключила телефон к зарядке и заметила автоответчик. Он был из Торонто, но я не узнала номер. Мало у кого был мой новый номер телефона. Может, это одна из моих сестер?

Я нажала кнопку воспроизведения.

– Лиса, это твой отец. Позвони мне сразу же, но подожди, пока ты не останешься наедине.

Папа нашел мой номер? Должно быть, Адэлина или София дали ему его.

Прикусив губу, я перезвонила ему. Он ответил с первого звонка.

— Лиса. Ты одна?

– Ciao папа. Да, я одна.

– Хорошо. — Я слышала, как он тяжело дышит, как он злится. – Я не могу поверить, что ты обесчестила эту семью и позволила ему превратить тебя в шлюху. Неужели ты настолько эгоистична, что не задумываешься о том, как твои действия влияют на других?

Мой рот открылся, а живот горел от смущения. Он был серьезен?

— Я не шлюха.

– Ты не была чиста. Ты отдала свой самый драгоценный дар, свою единственную ценность, какому-то stronzo (придурку) здесь, в Торонто. Этого мальчика поймали, когда он выползал из твоего окна.

Моя единственная ценность? Ярость свернулась в моем горле, и мне пришлось проглотить ее, чтобы говорить.