Любовница Мафиози

54

Энцо

Я понятия не имел, как долго я был заключен в подземелье Манчини.

Дни? Недели? Время больше не имело никакого значения, пока я то погружался в сознание, то выходил из него.

Все мое тело кричало от боли. Я был почти уверен, что мое левое легкое было пробито, что могло случиться, если ребра были сломаны, как у меня. Я не мог поднять голову вверх и при этом не испытывать головокружения. Мое правое плечо было вывихнуто, как и левое колено.

Каждый вдох был агонией.

Но я не сломался.

Каким-то образом я выдержал жестокость Чонгука. Я думал о своей жене и детях, о своей семье. Я думал о пляже в Неаполе, о своем доме, который я так любил. Я думал о своих любимых местах, о своих любимых блюдах - о чем угодно, что позволило бы мне вырваться из этого кошмара, хотя бы мысленно.

Я просто должен был держать язык за зубами и выжить.

У Чонгука все еще не было того, чего он хотел - доступа к моей империи. Я умру, прежде чем передам ее кому-либо. У меня ушли годы на создание схемы компьютерного мошенничества, и другие боссы высмеивали меня на этом пути.

Потом, когда я начал делать большие суммы евро, они все захотели поживиться за мой счет.

Пошли они.

И к черту Манчини. Он годами держал удушающий контроль над европейским рынком наркотиков, никогда не делясь с остальными. А если кто-то еще пытался заниматься контрабандой, он отвечал быстрым наказанием, как хулиган в начальной школе.

Так что я был умнее. Креативнее и прогрессивнее. Я один привел ндрангету в двадцать первый век. Возможно, наркотики лучше понимают люди старой школы, но я зарабатывал сотни миллиардов каждый год с помощью мошенничества. Чонгук Манчини тоже никогда не попадет в руки.

В металлическом замке наверху лестницы повернулся ключ, и я застыл на месте.

Этот звук преследовал меня. Он означал часы и часы ужасных страданий, и я не был уверен, сколько еще смогу выдержать.

Кроме того, он обещал убить меня, когда приедет в следующий раз.

Когда я отправлю ее сестер обратно в Торонто, я приду и закончу начатое.

Мое сердце начало бешено колотиться, пока я пыталась втянуть воздух. В любую секунду тяжелая дверь распахнется, и я услышу скрежет их обуви по каменным ступеням.

Их смех и ликование, когда они предвкушали, как будут причинять мне боль снова и снова.

Но ничего.

Была только тишина. Я ничего не понимал. Где был Чонгук? Его консильери, Марко, или его сын, Антонио?

Я вспотел. Я хрипел, пытаясь набрать достаточно воздуха в поврежденные легкие. Мне привиделся этот звук? Или это был еще один способ пытать меня, нагнетать страх, пока я не стал почти кататоником.

Cazzo. блядь. Я больше ничего не знал.

Комната поплыла, несмотря на то, что глаза были закрыты, темнота поглощала меня. И я приветствовал это.
 
Чонгук

Когда мы ехали на прием к врачу, лицо Лалисы было почти прижато к окну машины, ее широко раскрытые глаза рассматривали город. Казалось, она никогда раньше не видела магазинов и ресторанов.

Потому что она мало что видела в Сидерно.

Чувство вины поселилось в верхней части моего позвоночника, сожаление тяжело давило на меня сегодня днем. Если бы я был нормальным мужчиной, я бы пригласил ее на ужин, на шоу. В ночные клубы и на вечеринки. Все, чего заслуживает девушка ее возраста.

Но я не был нормальным мужчиной, и наша жизнь всегда будет протекать в тени. Она и наши дети должны были держаться за поместье, как и я. Иначе было слишком опасно, а Лалиса со временем привыкла беспрекословно выполнять мои приказы. Моя первая жена погибла от рук моих врагов. Я бы не пережил этого, если бы потерял Лалису.

Я подумал, не был ли я слишком снисходителен, согласившись на сегодняшнюю встречу. Однако ее забота о ребенке убедила меня. В последнее время я был груб с ней, так что было бы неплохо успокоить нас обоих.

Для выезда были приняты дополнительные меры предосторожности, включая утроение числа сопровождающих нас солдат. Машину, как обычно, проверили на наличие жучков и следящих устройств, а маршрут был охраняемым. Хотя Энцо больше не представлял угрозы, у меня все еще были другие враги. Я не собирался рисковать Лалисой и нашим ребенком. Телефон Марко зазвонил, прервав тишину. Он ответил и заговорил тихими загадочными фразами, как мы всегда делали в наших делах, когда пользовались телефонами. Когда он закончил, то повернулся ко мне.