Love for two

Неделя работы

Он взглянул на часы. Без четверти пять. Осталось совсем недолго. Его время истекало, а он всё никак не мог как следует поверить в это. Должно быть потому, что причина казалась какой-то совершенно невещественной, не ощущающейся как настоящая угроза. И то сказать – подумаешь, какие-то выкрикнутые в гневе слова. Всего лишь слова! Но, если бы всё было так просто.

Эта неправдоподобность, иллюзорность приближающейся смерти напрочь сбивала всякую сосредоточенность. Казалось бы, он должен был сейчас вспоминать счастливые моменты своей жизни, думать о близких людях, пока ещё оставалась такая возможность, но в голову, как назло, лезли всё какие-то странности и пустяки. И почему-то постоянно вспоминались подробности задержания, которое и привело его к такому плачевному результату, хотя уж об этом он точно хотел сейчас думать меньше всего.

По большому счёту, его и быть-то там, на самом деле, не должно было. Он сам вызвался. В свой законный выходной. Ровно неделю назад… Нет, пока ещё чуть меньше недели. Минут на десять.

Именно он обезоружил Гадателя. Именно он первым не выдержал, когда тот воздел вверх руки и стал взывать о помощи к своей немногочисленной пастве. Его напарники почему-то медлили. Но его словно насквозь пронизал тогда приступ жуткого гнева на то, что Гадатель пытается прикрыться совсем ещё молодыми людьми, практически детьми. Пытается заслониться ими от неминуемого ареста. Именно он тогда ринулся вперёд, не дожидаясь, пока кто-то из группы ошеломлённых подростков, тотчас вскочивших с колен и сбившихся в кучку у подвального окна, лишь только авроры сломали дверь, опомнится и бросится защищать своего учителя. Он с силой толкнул Гадателя в грудь, отбросив того к стене, грубо схватил за шиворот и потащил через всю комнату по направлению к двум своим коллегам, которые только в этот момент, кажется, вспомнили о своих обязанностях. Именно тогда чокнутый прорицатель сбросил с себя маску мудрого мастера и принялся истошно орать. Злоба взяла верх над самолюбием. Он хорошо запомнил перекошенное лицо и мотающиеся туда-сюда чёрные жесткие кудри, когда авроры приняли у него и держали за плечи нелегального учителя. И ещё глаза, тоже чёрные, с расширившимися зрачками, неотрывно впившиеся в его лицо, когда Гадатель бился в удерживающих руках, пытаясь, во что бы то ни стало, не отвести от него взгляд.

«Проклят! Проклят! Будешь проклят! И недели не пройдёт, как потеряешь любовь! Проклинаю! Проклинаю! Потеряешь навсегда свою любовь!»