Love for two

Тайная кулинария Беррити Боттс

Свет и воздух. Этой осенью погода радует каждый день. Вот и сейчас, пока Гарри трудится в темной прокопченной лабораторке над здоровенным котлом, начищая его особо противной пастой, которую с невозмутимым видом выдал ему Снейп, снаружи льется прозрачный, невероятный сентябрьский день, и скоро он выльется весь, без остатка, до последней капли заката, падающей в озеро. А Гарри пропустит.

– Сам виноват, – говорит Гермиона, награждая приятеля мимолетным насмешливым взглядом.– Надо было быть внимательнее, и добавить Helleborus niger*, три капли, на третьем этапе, а не перескакивать сразу на четвертый.

Она сидит за чугунным столиком и изучает огромный, почти неприрученный фолиант о свойствах ядов, который посажен на ржавую цепь. Ее волосы собраны в узел, на руках – Снейповы кожаные рукавицы с раструбами, все в черных пятнах. Двумя пальцами она придерживает обложку – чтобы книга окончательно не вырвалась, во второй руке – палочка, нацеленная на фолиант. Фолиант извивается и клацает застежками, но не может сопротивляться магии и, хоть и неохотно, но позволяет листать пергаментные страницы.
– Гермиона, – ритмично бурчит Гарри в такт движениям тряпки. – Я не перестаю тебе удивляться. Добровольно торчать здесь, в затхлом подвале…
– Это очень редкий экземпляр. Мне вообще повезло, что профессор Снейп разрешил!

– Ага, настроение у него было отличное, – бормочет Гарри, домазывая пастой шершавый
бок. – Просто чудо какое-то. Не догадываешься, почему?

– Брось! Ничего ведь сложного! Только надо быть внимательнее, а не витать в облаках на уроке!

– Ничего сложного? Это ты у нас гений во всем, а я, видишь ли, обычный, я не могу запомнить этот бред, у меня глаза скоро на лоб вылезут от постоянного переписывания эссе после его исправлений. И почерк же до чего противный – паучий.

– Гарри! Я тоже обычная! – Гермиона обиженно вскакивает из-за стола. Книга, почуяв слабину, тут же захлопывает пасть, зажевав край мантии девушки.– Я просто прилагаю усилия! Понимаешь? Усилия! И это приносит плоды.

Гарри гневно бросает тряпку, которой только что вытирал руки, и тоже вскакивает.
– Обычная? Усилия? Да ты зациклена на учебе! Ты же… Да ты же, – задыхается он, котел с бамканьем валится, Гарри выкрикивает: – зарыта в свои книжки, квиддич для тебя пустяки, жизнь, – он неистово трясет челкой в сторону великолепного догорающего дня за окном. – пустяки! Да ты же ничего обычного и не сможешь сделать, ты кроме вонючих зелий и сварить-то ничего не можешь! Не говоря уже о том, чтобы испечь… Пирог, даже самый простой!
– Не смогу? Я? Ну знаешь, Гарри! Даже для тебя это немного слишком! – Гермиона краснеет, с силой дергает мантию, оставляя приличный клок книге на поживу, и бросается к выходу. У двери она останавливается, уверенно заявляет: