Love for two

Отчаяние

- Гермиона, ну, может, хватит работать? – Рон покосился на девушку, сидящую за грудой учебников. – У тебя же завтра День рождения. Успеешь ещё.
Гермиона с самым мрачным выражением лица окинула взглядом двух парней, занятых игрой в шахматы, и тихо сказала:
- Рональд, вот именно поэтому я и занимаюсь сейчас. Судя по всему, Фред с Джорджем затевают нечто грандиозное, а значит, завтра у меня времени не будет, надеюсь хоть Нумерологию успеть почитать. А в воскресенье мы идём в Хогсмид. Кстати, - Гермиона закатила глаза, - вам бы тоже не мешало сесть за уроки. Нам к понедельнику надо сдать огромное эссе Снейпу и два доклада по Травологии. Забыли?
- Нумерологию? Завтра? Гермиона, у тебя же будет ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ!! Ты в курсе, что это такое? Это праздник! – Рон, поперхнувшись чаем, поражённо посмотрел на подругу.
- Я в курсе, что это такое, но это совсем не отменяет моих планов позаниматься. У меня куча дел, Рон. Я должна сделать уроки, я хотела сходить на дополнительное занятие по Трансфигурации, Полумна просила помочь ей с Астрономией, а я надеялась ещё успеть связать шапочки и шарфики домовикам. Для меня всё это очень много значит, и я всё это делаю, потому что хочу многого в жизни добиться и многое успеть сделать. А вот чего ты хочешь добиться, Рональд Уизли, мне малопонятно, - девушка грозно возвышалась над книгами, указывая кончиком пера на своего друга. – Хочешь всю жизнь играть в шахматы?
Рон опустил глаза, Гермиона действительно выглядела угрожающе.
- Ну, не так уж и плохо, вдруг стану чемпионом, - невнятно промямлил Рон и сделал ход слоном.
Гермиона открыла рот, чтобы ещё что-то сказать, но тут её прервал Гарри, весело наблюдавший за всей этой сценой. В разных вариациях такие разговоры между его друзьями были постоянным явлением.
- Гермиона, мы просто переживаем за тебя, ты ведь очень устаёшь,- в его голосе была такая мягкость, что Гермиона не стала ничего возражать, недовольно покачав головой, села на место, снова углубившись в написание доклада.
Через полчаса гриффиндорка, сладко потянувшись, отложила в сторону книгу.
- Всё, Травология готова, я пойду спать, не могу больше, - девушка достала сумку, начала убирать учебники.
- Дашь списать? – тут же спросил Рон, а Гарри с явной надеждой в глазах покосился на девушку, пытаясь сделать вид, что он крайне не заинтересован в ответе Гермионы на просьбу друга. Однако было ощущение, что девушка их даже не услышала, так удивлённо она, замерев, смотрела в одну точку. Гарри и Рон проследили за направлением взгляда гриффиндорки и увидели белоснежно-белого филина, зависшего в воздухе, к лапе которого было привязано письмо. Рон подошёл к окну, взял в руки птицу и отвязал послание.
- Это тебе, Гермиона, - юноша передал ей конверт, сел обратно за стол, – Уже первые поздравления?
Гарри смотрел, как девушка открывает письмо, и старался не обращать внимания на внезапно возникшее покалывание в шраме и странно растущее необъяснимое беспокойство. Он всё ещё улавливал сильные изменения настроения Волан-де-Морта и сразу списал всё это на одно из таких изменений.
Гермиона читала письмо, её лицо принимало всё более и более скептическое выражение, после чего она резко встала.
-.Да уж, оригинальное поздравление с Днём рождения, ничего не скажешь. Ладно, ребята, я пошла спать, - Гермиона разорвала письмо на мелкие кусочки, бросила их на стол и поднялась в спальню.
- Гарри, я пожалуй, тоже пойду, ты как? – Рон сбросил короля противника с доски, сказал «мат» и поднялся с кресла.
- Я ещё посижу, - Гарри потянулся за учебником, всеми силами пытаясь показать, что он хочет позаниматься, хотя на деле просто пытаясь скрыть, что ощущение беспричинного беспокойства после слов Гермионы увеличилось в сто раз и превратилось в такой же беспричинный ужас.
- Ты скоро в Гермиону превратишься. Ладно, спокойной ночи. Интересно, она всё-таки даст нам списать? - Рон также ушёл в спальню, и Гарри остался один в гостиной. Взгляд его был прикован к обрывкам бумаги, разбросанных у Гермионы на столе. Понимая, что поступает неправильно, и читать чужие письма отвратительно, Поттер начал собирать бумажки в правильном порядке, стараясь не вдумываться в смысл мелькавших слов. Наконец, письмо снова было сложено, и Гарри, поколебавшись ещё полминуты, опустил глаза и начал читать.
«Гермиона Грейнджер! Поздравляю Вас с наступающим Днём рождения! К сожалению, вынужден Вам сказать, что через три дня вы умрёте. Это правда. Рассказывать как, каким образом и почему это произойдёт, я не буду. Просто будьте готовы. Помочь Вам никто не сможет, вот в этом Вы можете быть уверены. Единственный, кто смог бы что-то понять – Дамблдор, но его не будет в Хогвартсе ещё около пяти дней, и никак связаться с ним Вы не сможете. Целители в больнице Святого Мунго будут не в силах что-то сделать, в этом Вы тоже можете быть уверены. Так что сами решайте, где Вам приятнее умереть».
Не было ни подписи, ни каких-либо опознавательных знаков. Ничего. Гарри почувствовал, как сердце заходится в бешеном стуке, становилось трудно дышать. Он лёг на диван, стараясь убедить себя в том, что это всего лишь шутка. Розыгрыш. Да что угодно. Это просто не может быть правдой. «Но почему тогда я чувствую присутствие в письме тёмной магии? Почему у меня разрывается шрам, почему я чувствую его радость?». И тот же внутренний голос успокаивал его, говорил, что поводов радоваться у Волан-де Морта может быть масса, что Гермиона здесь совершенно не причём. Что жизнь без Гермионы просто не существует.
Гарри почувствовал, что, как и всегда, от мыслей о Гермионе у него защемило сердце. Но он слишком ценил дружбу, которая была между ними. Признание в любви всегда что-то меняет. Меняет любые отношения. Она перестанет доверять ему как прежде, перестанет класть голову ему на плечо, когда устанет, и сжимать руку перед матчем по квиддичу, не бросится на шею, радуясь за свои или его успехи, боясь его лишний раз спровоцировать на проявление чувств. Не будет такой же близкой, какой является сейчас. В безответности же своих чувств он не сомневался, слишком длинными были её письма к Виктору Краму, слишком часто она рассказывала ему о нём, слишком радовалась, получая новое послание. Наверное, всё было «слишком», однако мысль о том, что он не стал бы читать даже лучшему другу все письма по-настоящему любимого человека, ничего не скрывая, слишком радовала для того, чтобы принять её всерьёз. Просто у неё, у них, нет секретов. В этом всё и объяснение.
Он вспомнил её светящиеся глаза, её очередную перепалку с Роном, скрип её пера, шелест переворачиваемых страниц, вкус её любимого тыквенного сока. Нет, это должна была быть глупая шутка. У неё же столько планов. Она не может умереть. Она просто не имеет права. Гарри так и пролежал всю ночь, невидящими глазами смотря в потолок.