Love for two

Красками по стеклу

Этот фанфик я поместила здесь , поэтому он мне очень понравился . Советую прочитать , потому что он о многом заставляет размышлять .

"И в дружбе, и в любви рано или поздно наступает срок сведения счетов".
А.Камю

Однажды профессор Трелони сказала, что моя душа суха, как лист старого пергамента. И вроде это было не так давно - года четыре тому назад, а кажется, что в другой жизни. Или вообще не в моей. Моя - вот она, разделенная многоточием на две части. До войны и после. И в этом самом «после» очень хочется, чтобы чудаковатая прорицательница оказалась права.
Я хочу не уметь чувствовать.
Это один из тех моментов, когда на ум приходят только отвратительно пафосные фразы. Будь здесь кто-нибудь из «Пророка» - завтра первая полоса пестрела бы заголовками вроде «Герой волшебного мира - победа или личная трагедия?». Но я не репортер. Я друг, и потому только молча проглатываю комок в горле, видя, как Гарри опускается на колени перед горкой свежей земли на старом кладбище в Годриковой лощине. Рядом с могилой его родителей - новая. Белый мрамор, цветы и аккуратная гравировка: «За мир, что стоит самой смерти». Ремус Люпин рядом с друзьями своей юности. Гарри решил, что так будет правильно. И сейчас он не плачет, но пальцы, впивающиеся в сырую ткань земли, выдают его чувства. Пронзительная, ядовитая безнадежность.
С неба, словно в насмешку, смотрит полная луна. Ночь безветренна и уныла, и в этом месте, неподвластном времени, я ощущаю себя беспомощной и жалкой. Я знаю, что мой друг сейчас далеко отсюда. Он не слышит этой оглушающей тишины, не смотрит на тусклые звезды, не замечает моего присутствия. Мыслями он с ними - теми, кто жив теперь только в памяти. Все слова утешения, которые я могу придумать, кажутся сухими и банальными, а мысль уйти, оставив Гарри наедине с собой, - единственно правильной. Но только на миг. Потому что желание помочь сильнее страха показаться навязчивой. Я робко подхожу и, положив руку ему на плечо, чувствую, как он вздрагивает.
- Мы чуть с ума не сошли, разыскивая тебя.
Некоторое время он смотрит непонимающе, будто не узнает, а затем виновато опускает глаза. Рассматривает ладони и с преувеличенным рвением принимается их очищать от налипшей земли. Я сажусь рядом.
- Гарри, не стоит прятаться. Мы с Роном... Нам больно видеть, как ты закрываешься от нас, когда ты нам так нужен.
C трудом подавляю слезы, узнавая этот взгляд. Мы словно опять в той пропахшей кошками палатке, без Рона, одни во всем мире, погребенные под ворохом сомнений и воспоминаний. И будто я опять отдаю ему переломленную пополам палочку, а затем читаю через его плечо книгу о Дамблдоре. И так же, как в ту снежную ветреную ночь, мне хочется быть как можно ближе к нему, разделить его боль, да и вообще - жизнь. Разница только в том, что на этот раз он не отталкивает меня, не гонит прочь, стремясь остаться наедине с собой, а стискивает в объятиях, оставляя на моей одежде отпечатки грязных ладоней. Я не против, пусть, лишь бы ему стало легче. Со мной можно побыть слабым. Это же я.
- Я не могу говорить с Джинни. Даже находиться с ней рядом невыносимо, - хрипло шепчет он. - Я не могу смотреть им в глаза, Гермиона. Никому из Уизли. Я должен был сдаться ему сразу, понимаешь? Тогда многие были бы живы. И Фред, и Люпин, и Тонкс. Даже Снейп.
Я не знаю, как ему помочь. В книгах о таком не пишут. И разве есть в них ответы на все вопросы, разве помогли они уберечь тех, кто был мне дорог? Я обнимаю моего друга и хочу дать ему надежду, тепло, желание жить.
- Дай себе шанс, Гарри, - тихо откликаюсь я, - Я не говорю, что нужно все забыть, такое не забывается. Но попытаться пережить ты должен. Не отталкивай нас, не отталкивай Джинни. Разве не для этого нужна была победа? За что ты боролся, если не за возможность быть свободным, любимым и счастливым?
Он так близко, что я слышу стук его сердца, и мне кажется, оно бьется в унисон с моим. В этот момент мне ничего не нужно, кроме его голоса - я хочу, чтобы Гарри говорил, не останавливаясь. О чем угодно - о новой жизни, о планах на будущее, о Джинни, о незаконченной учебе - только бы не закрывался в себе и продолжал обнимать меня. До этой минуты я думала, что способна помочь ему. Я ошибалась: я нуждаюсь в нем сильнее. Волосы щекочут лицо, в воздухе пахнет цветущими травами, от его прикосновений так тепло, так спокойно, что я, слабая-слабая, хочу, чтобы он не отпускал.
- Они мне снятся, - его голос стал еще тише, и мне приходится приложить усилие, чтобы расслышать, - Снейп с этой его ухмылкой на лице говорит, что лучше бы я вообще не родился. Что тогда мама была бы жива. И отец. А Люпин просит позаботиться о сыне. И Тонкс с тусклыми, серыми волосами...
- Гарри, перестань. Ты спас нас всех, слышишь? Я прошу тебя, давай вернемся в Нору. Все очень переживали, когда ты исчез.
Он смотрит, как шевелятся мои губы, но, я уверена, не слышит ни слова. А потом происходит это. Я не знаю, почему. Просто в один момент все слова растворяются в поцелуе. Я знаю, что должна оттолкнуть его, знаю, что он ищет не мои губы и не я должна быть сейчас с ним. Но он целует отчаянно-неистово, жадно, так, словно завтра не наступит, и я не в силах прекратить это. Пытаюсь уцепиться за ускользающее сознание, сохранить контроль над этим безумием, но мои руки все еще на его плечах, и даже через одежду чувствуется, как пылает его кожа. Я сама словно в огне. В эти секунды, ставшие бесконечностью, я схожу с ума. До тех пор, пока не слышу его бессознательный шепот - имя, которое он выдыхает мне в волосы.
- Джинни...
Даже наблюдая, как Гарри нервно вскакивает на ноги и отходит на пару шагов, я не в силах что-либо сказать. Осознание случившегося приходит медленно и необратимо.
Я ничтожна. Вместо того чтобы утешить друга, я позволила ему приобрести новый повод для терзаний. Я позволила ему себя целовать.
Хуже того - я наслаждалась.
Еще хуже - я позволила бы ему сделать это снова.
Тишина кажется почти осязаемой, а внезапный хлопок аппарации - недопустимо громким.
- Я так и знал, что ты найдешь его первая. Все в порядке?
Я надеюсь, что ночь спрячет предательский румянец на щеках. Надеюсь, что Гарри не проявит свою болезненную честность.
- Да, Рон. Все в порядке, - отвечаю я.
И это почти правда.