And all that was between

21. Good Night, sweet Prince

«Этого не должно было случиться! Это не должно было кончиться так!»
Умирать было не страшно. Страшно было отходить, так и не доведя до конца порученного ему дела, страшно было уходить из жизни, зная, что мальчик, который составлял весь смысл его существования, тоже совсем скоро погибнет - и смерть эта будет пустой, и убийца не будет наказан, и зло так и не будет побеждено... Боль от раны была невыносимой - но еще невыносимее было осознавать, что он - последний, кто может указать верный путь этому мальчику - его сыну - и совсем скоро этот последний шанс будет потерян ... 
Но сын был здесь. Снейп просто знал это, так же, как и много раз до этого, потому что за все прошедшие годы его не удавалось обмануть ни плащом-невидимкой, ни чем-либо другим. Сейчас Гарри тоже был где-то поблизости - и чувствуя это, Северус из последних сил пытался продолжить последние минуты своей жизни, зажимая пальцами рану, которая кровоточила, неумолимо приближая конец. 
Он уже не имел сил на то, чтобы звать мальчика - к тому же, такое напряжение могло только усилить кровотечение. Поэтому все свои усилия он направил на то, чтобы докричаться до него с помощью только одной отчаянной мысли - совсем как той черной зимней ночи в Диновом Лесу. 
«Подойди ко мне! Пожалуйста, подойди!» - Снейп упорно посылал к Гарри одну и ту же мольбу, понимая, что его шанс быть услышанным - мизерный, что вряд ли этот безмолвный крик прорвется сквозь существующую между ними стену, - но больше ничего ему не оставалось. 
И произошло чудо. Человек, который сейчас был ему нужен более всего, Мальчик, Который Выжил, появился почти рядом с ним, освободившись от защиты плаща-невидимки. Он имел перепуганный и одновременно растерянный вид - так, будто он и сам не понимал, зачем он это делает, зачем подходит к умирающему - но сейчас его глаза не пылали ненавистью - и это было счастье. 
Северус попытался заговорить с Гарри - но тщетно: голос уже отказывался ему служить; кровь лилась из горла с новой силой. Он в отчаянии подумал, что парень сейчас просто развернется и уйдет, оставив его умирать в одиночестве - так, как обычно и поступают с поверженными врагами. Но тот вместо этого наклонился ближе к Снейпу, словно стремясь все же услышать его последние слова. 
Оставалась только одна возможность - и ее нельзя было терять. Окровавленными пальцами Северус крепко схватил сына за мантию, подтянул к себе, и, не отрывая взгляда страшно расширенных глаз от его лица, выпустил на волю все то, что хотел ему сказать - все воспоминания, которым нельзя было дать умереть вместе с их владельцем. 
- Возьми... это... - еле слышно шептали его губы, - возьми... это... 
Он не видел, как возникшая неизвестно откуда Гермиона Грейнджер бросает в руки Гарри пустую колбу. Он не видел, как тот кончиком волшебной палочки заталкивает в нее драгоценное серебристое вещество. Затуманенный агонией мозг уже не в силах был замечать что-то вокруг или выделять отдельные детали склоненного над ним лица. В последние мгновения своей безрадостной жизни Снейп видел только общие черты: длинные черные волосы, обрамлявшие болезненно бледное, с заостренными скулами и впалыми щеками лицо, на котором горели зеленые глаза. Ее глаза. И это было то, что он хотел видеть, потому что перед ним было не лицо Джеймса Поттера, а лицо его родного сына, чьи глаза - не жестокая насмешка судьбы, а доказательство того, что, несмотря ни на что, Лили Эванс и Северус Снейп были неразрывно связаны между собой навеки. 
В этих удивительных глазах не было ненависти - и смотреть в них можно было бесконечно... до самой смерти ... 
- Посмотри ... на... меня... - прошептал Снейп. 
В момент, когда черные глаза отца встретились с зелеными глазами сына, пришло осознание: окончательное и необратимое. Неожиданно сами собой пришли слова, которых он никогда не говорил, чувство, которого он никогда не знал... и сумасшедшее, безудержное желание жить. Но последний удар сердца Принца-полукровки положил конец этому запоздалому желанию. 
... Черные глаза уже ничего не видели, а Гарри Поттер все еще стоял на коленях рядом с телом и смотрел на него, не зная, свидетелем чьей смерти ему только пришлось стать, и чья кровь застывает на его груди…