And all that was between

13. Ребенок

«Старик, а ты точно уверен, что тебе стоит так спешить?» - со смехом говорил ему Сириус в тот день, когда Джеймс сообщил ему о своем намерении жениться. Ослепленный счастьем, он тогда не заметил, что глаза товарища вовсе не смеялись. 
Они пошли под венец сразу после окончания Хогвартса - «еще и чернила с пальцев не смылись», как говорила на свадьбе, пуская слезу, какая-то романтически настроенная тетушка Лили. Семейная жизнь представлялась тогда бесконечным праздником - им обоим, не знавшим других отношений, кроме прогулок за руку вокруг озера, тайных встреч в ночных коридорах школы, остроумных любовных записочек и сувениров, которые приносили совы, уставшие от бесконечных перелетов между окнами девичьей и мальчишеской спален... 
Джеймс и Лили были уверены, что будут жить долго и счастливо - в уютном доме, в окружении добрых соседей и верных друзей, которые по выходным будут приходить к ним на чай. Они будут гордиться своим членством в Ордене Феникса, добро, в конце концов, возобладает над злом, никто из друзей, конечно же, не пострадает, и они все вместе будут громко праздновать победу ... Они воплотят в жизнь все свои планы и мечты, живя в очищенном от зла обществе, к построению которого они присоединились... А потом у них родится ребенок - может и не один – у которого будет лучшая в мире семья, и он ни в чем не будет знать нужды. 
Ребенок. 
Джеймс, конечно, знал о том, как беременность влияет на характер женщины, но одно дело - знать, а совсем другое - столкнуться с этим на собственном опыте, еще и тогда, когда ты совсем к этому не готов. Когда Лили сообщила ему новость во время уютного рождественского ужина, он обрадовался, но вместе с этим ужасно растерялся. Подхватив на руки разрумянившуюся жену, он радостно закружился с ней по гостиной, а в голове роились, вытесняя друг друга, мысли о том, что совсем скоро их жизнь в корне изменится, а он совершенно не представляет себе, что с этим делать ... 
Беременность Лили протекала на удивление легко. Не было ни утренних недомоганий, ни других неприятных симптомов, от которых обычно страдают женщины на сносях. Единственное, что ее мучило - это бессонница: она ложилась поздно, а потом долго ворочалась с боку на бок; часто вставала и уходила на кухню пить воду, а иногда просто заваривала себе травяной чай, над которым могла сидеть часами, листая старые ведьмовские журналы. 
Сегодняшнее утро начиналось как обычно: Джеймс наслаждался утренним кофе с гренками, а Лили, стоя у подоконника, поливала цветы в горшках. Ее уже начавший округляться живот и обтягивающий его клетчатый передник, вместе с заплетенными в длинную косу рыжими волосами, придавал ей какой-то теплый, солнечный вид, от чего грудь Джеймса заполонила волна пронзительной нежности. Он подошел к жене, улыбаясь, и положил ладони на ее живот. 
- Как он сегодня себя ведет? 
- Он? - улыбнулась в ответ Лили. - А может, это она? 
- Меня это вполне устроит. - Джеймс коснулся губами ее щеки. - Но я все же думаю, что это мальчик. Уже не дождусь, когда мы вместе сыграем в квиддич. 
Несмотря на то, что она и сама была убеждена в том, что носит мальчика, замечание мужа почему-то разозлило Лили. Улыбка на ее лице увяла. 
- А что, с девочкой нельзя играть в квиддич? - неожиданно остро поинтересовалась она. 
- Конечно, можно, - примирительно сказал Джеймс. - Ты же знаешь, существуют даже целые женские команды, и они... 
- Квиддич! - раздраженно закатила глаза Лили и выскользнула из рук мужа. - Господи, неужели обязательно все сводить к квиддичу? 
- Но я не ... 
- Не надо, пожалуйста! - она громыхнула чайником о плиту, и нервно ткнула в нее палочкой – так, что из нее вырвался фонтан ядовито-фиолетовых искр. - Иди, сгоняй к Сириусу, развейся немного, заодно и о квиддиче поболтаете ... 
- Знаешь, может тебе самой стоит пойти куда-нибудь развеяться? – в свою очередь завелся Джеймс. - За порог не выходишь уже которую неделю, неудивительно, что тебя заносит... 
- А куда мне пойти? - воскликнула Лили. - К Батильде с ее бесконечными байками о старых, добрых временах? Или к старой сплетнице Элайзе Смик, только и знающей как совать нос в чужие дела? Или к Дилонсби с их «ах-как-это-мило-вы-уже-решили-как назовете-малыша»? Да я от них скоро с ума сойду! 
- А при чем здесь я?! Я тебе разве мешаю найти друзей, с которыми тебе будет интересно? Что-то тебе запрещаю? 
- О, иди уже наконец! - Лили упала на стул и демонстративно отвернулась к окну. 
- Ну, благодарю покорно за чудесное утро! - проворчал Джеймс и вышел, захлопнув за собой дверь. 
Лили осталась один на один со своей злостью. Она была противна сама себе, поскольку понимала, что набросилась на мужа ни за что, и что если и должна на кого-то злиться - то только на себя саму. Джеймс был прекрасным мужем, нежным и заботливым, о таком, пожалуй, мечтала бы едва ли не каждая женщина - так почему же он должен вызывать у нее такое раздражение? 
«В конечном счете, это не он тебя обманывает ... - раздался в голове неприятный голосок совести. - Он с тобой честен, он тебе верен, он искренне любит тебя... а ты...?»
«Конечно, я его люблю!" 
Голос пронзительно захихикал. 
«Да ну? Тогда почему же... »
- Достаточно! - воскликнула вслух Лили. 
Сорвавшись на ноги, она начала мерить шагами кухню, беспорядочно переставляя различные предметы. 
«Почему же ... почему же ...» Но разве она сама знала? В своих кошмарных снах она видела себя вынужденной отвечать на этот вопрос Джеймсу, и это было невыносимым мучением - ведь она и сама себе не могла объяснить, что произошло в тот дождливый ноябрьский день. 
Ослепительной вспышкой в памяти возникло воспоминание: длинные нервные пальцы, мокрые пряди черных волос, прилипшие к острым скулам, собственные губы, касающиеся бледной кожи... И какая-то сокровенная, темная, самая бесстыдная часть ее существа, затрепетав, снова потянулась к этому воспоминанию... а потом перед глазами вынырнула безобразная метка в виде черепа и змеи на обнаженном предплечье ... 
- Будь ты ПРОКЛЯТ! - яростно крикнула Лили, метнув в стену сахарницей, которая попала под ее дрожащие руки. 
Ребенок под сердцем проснулся и зашевелился.