And all that was between

25. Случайность?

В ужасный год последней войны Финеас Найджеллус жалел о том, что не имеет где-нибудь третьего портрета - желательно такого, который бы висел где-то в глухой каморке или валялся забытым на чердаке. Неизвестно, что было хуже: бессильно наблюдать как тихо сходит с ума от отчаяния и горя один, или так же бессильно слушать, как пылает ошибочной ненавистью и жаждой мести другой. 
Но никакая сила в мире больше не заставила бы Финеаса вмешаться в ситуацию и проронить хоть слово. Однажды он уже не удержал язык за зубами - и тогда дело кончилось смертью. В ней не было его видимой вины - но он не мог не признавать своего вклада в эту трагедию. Ведь кто знает, превзошел ли бы последний человек из рода Блэков - его неудачливый прапраправнук - сам себя в безрассудстве и вспыльчивости, если бы не слова, жестоко брошенные Финеасом ему в лицо, которые окончательно разрушили его мир? 
Сейчас он снова подумал о том, что хотел бы иметь этот третий портрет - в нем он спокойно покрывался бы пылью где-то в обществе пауков и мышей, подальше от этой истории, за развитием которой он вынужден был наблюдать годами. Однако это было невозможно - а взгляд стоявшего перед ним Гарри был решительным и неумолимым взглядом человека, который не отступит, пока не добьется ответа на мучающий его вопрос. 
- Профессор Блэк, - как можно вежливее обратился к нему Гарри. - Вы же были свидетелем многих событий, которые происходили в кабинете директора, не так ли? 
- Допустим, что так, - отозвался Финеас, лениво растягивая слова. - Но это не значит, что я готов рассказывать все тайны директоров Хогвартса любому бездельнику, которого осенит эта гениальная догадка. 
- Мне нет дела до всех тайн, - упрямо стоял на своем юноша. - Меня интересует только одна тайна двух последних директоров - та, к которой я имею... определенное отношение. - Его щеки покраснели, но зеленые глаза упорно сверлили взглядом портрет. 
- Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. Но какое отношение к этой тайне имею я? - поинтересовался Финеас, хотя ответ был для него очевиден. С того момента как Гарри поселился в унаследованном им доме, он ждал, когда наконец прозвучит этот вопрос. 
- Вы были в кабинете Дамблдора задолго до моего рождения, - сказал Гарри. - Вряд ли вы проводили много времени в этом доме - думаю, что в Хогвартсе вам было интереснее, чем здесь, с Кричером и миссис Блэк, доживавшей свои последние годы - а значит, вы были в курсе дел Дамблдора. Поэтому кому, как не вам, знать, какую роль сыграл в этом всем он? 
- Послушай. - Финеас до последнего пытался отвязаться от неудобной темы. - Я думаю, тебе достаточно того, что ты знаешь. Может тебе объяснить, ммм, откуда берутся дети? 
- Вы же прекрасно понимаете, что я имею в виду! - вспыхнул Гарри. - Я знаю только то, что оставил мне... профессор Снейп. А его, как и меня, обманывали до последнего. По сути, я не знаю ничего, кроме, собственно, самого факта. Я не могу спросить у портрета Дамблдора, потому что больше ему не верю; я не могу спросить у мамы, так как ее нет - хотя я ничего так не хотел бы, как получить возможность узнать от нее лично, как, черт возьми, ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ?! - он сорвался на крик. - Всю жизнь мне только и твердили, как я похож на отца, какая у меня была замечательная семья, как мои родители любили друг друга... а в результате?! 
- Не нужно орать, - поморщился Финеас. - Кстати, насчет любви это не такая уж и ложь. Ибо так, как твой отец любил твою мать, мало кто вообще, наверное, способен кого-нибудь любить, можешь мне поверить. 
- Это я знаю, - прервал его Гарри. - Но я знаю и другое: знаю, что они еще в школе серьезно поссорились и больше не общались. Знаю, с кем моя мама начала после этого встречаться и за кого вышла замуж. Знаю, что семью Поттеров все считали образцом счастливой молодой семьи - и знаю, на чьей стороне был в то же время профессор Снейп. Так что же, в конце концов, там было на самом деле?! 
Портрет неподдельно вздохнул. В этом весь Дамблдор, гениальный комбинатор и мудрец, последствия хитрых комбинаций которого почему всегда вынуждены были распутывать другие... 
- Наверное, тебе хочется верить в какую красивую романтическую историю, - сказал наконец Финеас. - Просто потому, что так легче и приятнее. Но, боюсь, мне придется тебя несколько разочаровать... 
- Нет уж, хватит с меня красивых историй, - с нескрываемой злостью ответил Гарри. - Мне много лет подряд лгали для того, чтобы было легче и приятнее... идти на тот свет. Ведь это же я, а не он должен был умереть. Дамблдор вряд ли рассчитывал на то, что мне придется узнать - и жить с этим. 
Портрет презрительно фыркнул. 
- И после этого они еще называют меня худшим директором Хогвартса, рассказывают о жестоком, безжалостном и циничном профессоре Блэке... а как же. 
- Но Дамблдор делал это ради большего добра, и ничего тут не поделаешь, - глухо отозвался Гарри. - Радости от этого мало, но я действительно не представляю, как здесь можно было действовать по-другому. 
Портрет устало закатил глаза. Его выражение лица напоминало человека, вынужденного в двадцатый раз объяснять какую-то элементарную истину умственно отсталому ребенку. 
- О, ну конечно: мифическое Общее Благо Профессора Дамблдора! Скажи мне одну вещь, только честно: лично тебе от этого легче? Может, ты не хотел бы, чтобы все было иначе? Не хотел бы жить в нормальной семье? Не хотел бы, чтобы кто-то другой спасал мир и терял близких, а ты просто жил бы себе как обычный парень и горя не знал? - безжалостно давил на болевые точки Финеас. 
- Хватит! - сердито воскликнул Гарри. - Я просто хочу знать правду, какой бы она ни была. Ведь вы появились в директорском кабинете очень давно, и наверняка видели и знали больше, чем было разрешено любому из живых! 
- О, я много чего видел, - с определенной долей злорадства в голосе подтвердил Финеас, тоже повышая тон. - Я видел, как твоя мать прибежала к Дамблдору, перепуганная, словно школьница перед СОВами; как просила... нет, умоляла его помочь ей решить проблему ... 
- Решить проблему? - повторил Гарри, глядя на портрет расширенными глазами. - Это ...
Финеас снова фыркнул и покачал головой. 
- О, нет. Она не имела никаких сомнений относительно того, стоит ли тебе появляться на свет, так что можешь не волноваться. Она просто обратилась к Дамблдору, чтобы тот помог ей скрыть твое происхождение. Не хотела разрушать свой счастливый брак, - его голос, казалось, истекал ядом, - а собственных знаний, очевидно, не хватило, несмотря на отличные оценки по зельям... 
По зельям – так вот как это было. Конечно, для человека, открывшего восемь способов использования драконьей крови, не было сверхсложной задачей изготовить настойку, способную скрыть маленькую тайну крови человеческой «Интересно, знал ли рецепт этого зелья Принц-полукровка?..» - мелькнула в голове исполенная какой-то черной иронии мысль. 
- Счастливый брак? - с горечью в голосе сказал Гарри. - Если он был такой счастливый, то почему... как же тогда... 
- Судя по той путанице слов, она и сама не могла точно объяснить, как это произошло, - ответил портрет. - Девятнадцать лет - это не тот возраст, когда люди много думают головой. Ты разве сам не знаешь, как это – сотворишь что-то под влиянием момента, а потом сам не поймешь, и зачем ты это сделал? В юности много что случается с нами ... 
- ... Случайно, - завершил Гарри фразу почти шепотом. 
Он поднял руки и посмотрел на них, бессознательно коснулся лица, словно хотел убедиться в реальности себя самого. Так все это - результат случайности? Человек из плоти и крови, который может плакать и смеяться, страдать от боли и наслаждаться; живая душа, способная испытывать радость и печаль, любовь и ненависть; неповторимая в каждом своем мгновении жизнь - все это случайность? 
- Глупости, - вдруг довольно резко произнес Финеас. - Ничто и никто не появляется на свет случайно. Я много лет проработал в школе, я учил десятки таких непроходимых болванов, что необходимость самого их существования вызывала у меня грандиозные сомнения. Но поверь мне, время показало, что ни один из них не пришел в мир просто так ... хотя, конечно, заслуги некоторых из них очень спорными. Ну а насчет тебя - ты и сам все знаешь ... 
- Знаю, - кивнул Гарри. - Хотя вы правы: я рад, что Волдеморта уже нет, что с этим кошмаром покончено навсегда, но это не значит, что я, лично я не хотел бы, чтобы все сложилось иначе, чтобы все были живы... После смерти Сириуса Дамблдор говорил, мол, как жестоко, что мы с ним так мало были вместе... подумать только, говорил мне в глаза так, будто это была последняя жестокость в отношении меня, о которой он знал. 
При упоминании имени Сириуса портрет нахмурился и отвел глаза - и это не укрылось от взгляда Гарри. Уж слишком не свойственным было такое выражение лица язвительному, пренебрежительному и надменному Финеасу Найджеллусу Блэку. 
- Профессор Блэк, если вам известно еще что-нибудь, - Гарри почти умолял того, чей портрет еще недавно мечтал разломать на маленькие куски. - Я хочу знать все, что бы там ни было, понимаете? 
Некоторое время портрет молчал. Стоило ли рассказывать парню об эпизоде, которым Финеас, мягко говоря, не очень гордился - и тем самым вызвать новую бурю переживаний? Но разве не достаточно выпало на его долю таких вот мелких умалчиваний и недосказанностей, из чего в результате и было соткано целое полотно лжи, под которым Гарри теперь барахтался в отчаянной попытке, наконец, окончательно освободиться? 
Финеас тяжело вздохнул и решился. 
- Сириус знал правду, - коротко сказал он. - Конечно же, не сразу, ему это стало известно за несколько месяцев до смерти - но он знал. 
- СИРИУС?! - Гарри почувствовал себя так, будто его треснули по голове чем-то тяжелым и горячим. Он ожидал чего угодно - но такого? Невольно вспомнилось столкновение между Снейпом и Сириусом на кухне этого самого дома, испепеляющую ненависть, пылающую между ними. - Но как, от кого? - В голове творился такой хаос, что он даже не мог сформулировать вопрос. 
- Это не имеет значения! - сердито отрезал Финеас. - Важно здесь совсем другое. Я не раз слышал, как эта тол... Молли Уизли кричала о том, что он видит в тебе Джеймса Поттера, что он любит в тебе его. Так вот, это – ложь. Он любил в тебе –тебя. И я думаю, ты должен это знать, кто бы что ни болтал. 
В голосе Финеаса слышалась нескрываемая гордость за потомка. Ведь, несмотря на семейные распри и свой статус ренегата, запятнавшего семейную честь, Сириус был Блэком, последним мужчиной этого славного рода. И пусть он не оставил после себя наследников - однако о нем осталась память как о смелом, отважном и очень сильном духом человеке. Разве истинная любовь к крестнику и верность – неизменная, несмотря на любые болезненные удары и повороты судьбы - не была своего рода героическим поступком с его стороны? 
Воцарилась тишина. 
- Я действительно часто думал о Сириусе, - наконец ответил Гарри. - И миссис Уизли, и Гермиона, они часто обвиняли его в том, что он путает меня с... отцом, что он видит во мне своего лучшего друга. И я думал: а если они правы? Если бы Сириус был жив - не отвернулся ли бы он от меня, если бы узнал, кто я на самом деле? А оказывается, он знал - и ничем себя не выдал, и любил меня так же, и погиб за меня, как и мама, как и ... 
Он опустил голову, не договорив. Финеас решил, что сейчас благоразумней будет оставить парня в одиночестве - и тихо исчез из картины. 
- Горячий привет от Поттера, Дамблдор, - минутой позже раздался его въедливый голос в директорском кабинете Хогвартса.