And all that was between

17. Побег Принца

Это произошло. 
Карта перевернулась рубашкой вниз, а лицом вверх, и теперь каждый мог увидеть башню, пронзенную молнией, и человека, распростершего руки в бессильном полете.
Дверь. Еще дверь. Ступеньки. Пыльный вестибюль. Темный двор. Пронзенная молнией башня.
Светловолосый подросток бежал, задыхаясь, глотая на бегу слезы, бежал не останавливаясь, отчаянно, на трясущихся ногах – он спасал свою жизнь, уже спасенную за него задолго до этой ночи двумя людьми: черным и белым. Если бы подросток хотел почувствовать благодарность за спасение своей жизни, он все равно не смог бы этого сделать. Белый человек лежал… или летел? Казалось, что полет вниз будет длиться вечно в его мозгу. Он видел только, как Альбус Дамблдор свалился за каменный парапет башни, не видел, как тот летел, но ему казалось, что этот жуткий полет директора, которого он не смог убить этой ночью, будет сниться ему не один год.
Белый человек умер, а черный… Черный схватил тогда его за шиворот, толкнул перед собой и заставил бежать, спасая его снова. 
Северус Снейп бежал. Он с радостью лег бы прямо здесь, на холодную и влажную ночную траву, и перестал бы дышать, если б мог. Что может быть проще – просто перестать дышать. Это не сложней, чем перестать чувствовать. Перестать чувствовать? Что чувствовать? Что ТАКОЕ чувствовать? Возможно, чувствовать – это бежать, толкая перед собой рыдающего мальчишку? Или чувствовать – это убивать Дамбл… дирек… ЕГО. Альбус Дамблдор в этот момент не имел ни имени, ни тела в сознании Снейпа. Его образ уменьшился до зеленой вспышки и звенящего слова«ОН». 
Но, возможно, чувствовать означало чувствовать ненависть? Ненависть…к кому? К ночи? К змее с красными глазами? К мертвому телу у основания башни? К своему родному…
-Импедимента!
В течение нескольких мгновений у Северуса в голове пронеслось воспоминание из детства, когда он случайно разлил на свою руку обезболивающее зелье. Рука тогда онемела и не ощущала ничего, хотя продолжала двигаться по его воле. Спустя еще одну секунду он понял, к чему было это воспоминание.
- Ступефай! 
Заклинание пролетело совсем близко. В голове всплыло искаженное отчаянием лицо Нарциссы. При чем тут Нарцисса? Ах да, конечно.
- Беги, Драко! – крикнул Снейп и обернулся. В двадцати метрах от него был Поттер, с искаженным неприкрытой ненавистью лицом, с поднятой для атаки палочкой. Доля секунды определяла все, как, впрочем и всегда.
- Круц…
- Протего! – холодно, почти равнодушно прозвучало это в его мозгу. За его спиной вдруг раздалось, словно сквозь вату: «Инсендио!». Злой оранжевый свет затопил лужайку, и тогда что-то сломалось в нем вновь, когда он осознал, что его сын с такой ненавистью хотел причинить ему боль, когда он осознал, что к своей плоти и крови испытывает почти равносильную ненависть, что-то в нем сломалось навсегда. 
- Круц… - Джеймс Поттер во второй раз подавился собственными словами. 
- Оставь в покое непрощенные заклинания, Поттер! У тебя не хватит ни дерзости, ни умения!
- Инкарц…
Отбивать заклятия Поттера было легко. Теперь он понял, что был прав все эти годы: Поттер его боялся, и поэтому всегда и всюду таскал за собой свою маленькую компанию Мародеров. От легкости этой мысли хотелось смеяться.
- Дерись! Дерись, трусливый…
- Называешь меня трусом, Поттер?
Худой подросток поднимался с земли, корчась от боли и ненависти, – а скорее всего, от всего сразу -, и каким-то непостижимым образом он был Джеймсом и Гарри одновременно.
- Твой отец не нападал на меня, если их не было как минимум четверо против меня одного. Кем же ты его назовешь, интересно мне знать? 
— Ступе…
Отбито вновь и вновь, Поттер, пока ты не научишься держать язык за зубами, а голову на замке!
На несколько мгновений Снейп овладел собой, хотя все еще с трудом отличал яростный свет пылающей хижины от ласкового летнего солнца, и не мог понять: есть ли шрам на лбу у ненавистной фигуры, отчаянно пытающейся попасть в него заклинанием? Когда Снейп увидел, что шрам на месте, ему захотелось отчаянно смеяться, истерично, безумно, смеяться оттого, что он понял – только что он и его сын ничего не хотели так сильно, так бешено, как убить друг друга.
У Гарри за спиной возник темный силуэт высокого Пожирателя. Снейп мгновенно сориентировался.
- А ты уходи! Нужно отступать, пока нет никого из Министерства!
Пожиратель подчинился, но неохотно, с недоверием, он медлил, лениво оббегая Поттера и не отрывая от него воспаленный взгляд.
- Импеди…
- Круцио! – закричал Пожиратель.
- НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ МОЕГО СЫНА!
Неожиданно Северус почувствовал, как падает, проваливается в яму, полную ледяной воды, как легкие его теряют последний воздух и он погибает. Холод пронзил его тело и душу, и лишь секунду спустя он понял, что крикнул только «не смей». Его скрытность, ставшая за эти годы почти инстинктивной, удержала его от разглашения самой страшной и невыносимой тайны, которую он когда-либо носил в своем сердце.
- Не смей! – и быстрое объяснение. - Ты что, забыл приказ? Поттер принадлежит Темному Лорду…оставляем его здесь! Бегом! Пошли!
Высокий Пожиратель медленно, слишком медленно побежал к выходу, за ним тяжело протопали брат и сестра Кэрроу. Гарри все еще лежал на земле, корчась от боли, но вот он встал, и, шатаясь, пошел прямо на Снейпа.
- Сектум…
Северус отбил и это заклинание – его собственное, и вспомнил, как вчера – или много лет назад? Здесь, у стен Хогвартса, отец Поттера совершил то же самое…отец?Его отец?!
И от этой мысли снова захотелось кричать, выть, как выл в горящей хижине пес Хагрида, зная, что никуда уже не убежать от этого, и не скрыться ни в одной из бездн.
- Леви…
- Нет, Поттер!
Огонь горящей хижины отбросил на траву дикую извивающуюся тень. Она похожа была на старое дерево… на растрепанные черные волосы, мешавшиеся с рыжими языками огня… на руки дементора, тянущиеся к единственному, ради чего Северус Снейп жил. И это единственное, отобранное, украденное, теперь обратило оружие против него и смотрело ненавидящими зелеными глазами на жестоком лице Джеймса Поттера.
- Поттер, как ты посмел использовать против меня мои собственные заклинания? Это я изобрел их… я, Принц-Полукровка! А ты хочешь обратить против меня мои собственные творения, как и твой мерзкий отец?! Не быть этому!
Снейп даже не заметил, как применил «экспеллиармус» и разоружил Гарри. Теперь мальчик лежал на земле, беспомощный, но все так же глядящий на него яростным взглядом загнанного зверя.
- Так убей меня – прохрипел он, - Убей, как и его убил, трус!
И он сломался.
Все, что так тщательно оберегалось, так старательно и умело пряталось в глубине души, то, о чем не догадывался сам Темный Лорд и лишь частично знал Дамблдор – все прорвалось наружу в этот момент великой несправедливости. 
- НЕ СМЕЙ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ТРУСОМ!
Слезы уже были пролиты. Слова уже были сказаны, и все, что могло быть сделано, было сделано. Теперь оставалось только показать, что за боль он носит внутри себя.

Гарри еле встал на ноги и начал искать волшебную палочку, надеясь продолжить погоню. Но пока он ощупывал траву, отбрасывая какие-то веточки, он понял, что опоздал. И действительно, когда наконец нашел палочку и оглянулся, то увидел только кружащего над воротами гиппогрифа; Снейп сумел дезаппарировать сразу за границами школьной территории.