Парадоксы

Глава 32. Парадокс раскаяния

Нет раскаяния более жестокого, чем раскаяние бесполезное...

Чарльз Диккенс.

— Том, — Дамблдор остановился за пару метров от него, всем своим видом излучая спокойствие и уверенность.

Именно такая манера поведения старого волшебника всегда выводила Тёмного Лорда из себя, вызывая в какой-то мере инфантильное желание противодействовать до последнего. Причина этому была проста и оттого ещё более трагична — много лет назад маленький Том воспринял чудного мужчину в фиолетовом одеянии, появившегося на пороге его приюта, с надеждой, присущей всем детям-сиротам. Но мечта о мудром наставнике жила совсем недолго. Вместо тепла и заботы мальчику доставалось лишь колючее молчаливое неодобрение, а затем и вовсе открытая ненависть. Каждый раз глядя, с каким уважением и любовью Дамблдор обращается с другими учениками, Том чувствовал жгучую детскую обиду, которая в конечном счёте перерастала в бессильный гнев, находивший выход в разрушительной кипучей энергии.

Вот и теперь, стоило ему увидеть Дамблдора, как руки неосознанно сжались в кулаки. Волдеморт сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, не желая давать волю эмоциям, и нетерпеливо спросил:

— Где мы?

— В Министерстве магии, я предполагаю, — тут же отозвался Дамблдор, невозмутимо глядя сквозь свои неизменные очки-половинки.

— Вы предполагаете? Не знаете наверняка?

— Ни в этом, ни в одном из других миров нет непреложных истин, Том. Возможно, мы здесь, а возможно и нет.

Том раздражённо фыркнул. Как видно, после смерти у старика тяга к философским размышлениям лишь усилилась.

— Я спрашиваю не про вид этого места, а про его сущность, — отрывисто бросил он.

— Вид и определяет сущность, мальчик мой.

— Не называйте меня так! — рявкнул Том, разом теряя всю свою выдержку.

— А как мне тебя называть? — ехидно спросил Дамблдор.

Волдеморт негромко застонал. Какая изощрённая жестокая пытка: возможно, он обречён вечно вести подобные абсурдные диалоги с Дамблдором, пялясь на этот отвратный в своей безвкусице монумент. Злобная страшная насмешка судьбы.

— Альбус, — он старался сохранять спокойствие, — скажите мне, я умер?

— И да, и нет.