Надписи на партах

2

Этот день, ужасно похожий на все остальные дни этой томительно долгой недели, абсолютно не предвещал беды и - на полном серьёзе - обещал быть солнечным и ясным. Лучи шаловливо выглядывали из облаков и золотили листья, питая каждого петербуржца вдохновением и простым человеческим счастьем, люди приветливо улыбались друг другу, наконец позабыв о своих зонтиках и оставив их в уютных квартирах за ненадобностью, и даже машины, кажется, замедлили ход и не спешили обливать прохожих грязью из луж, оставшихся после очередного ливня, прошедшего глубокой ночью. Питер пел. И был так по-осеннему весел и свеж, что житель любого другого региона вполне мог бы позавидовать обитателям вечно холодного северного города. И петербуржцы, безоговорочно поверившие синоптикам, пророчившим тёплую и безоблачную погоду, вдруг столкнулись с суровой реальностью лицом к лицу... ...Антон, впопыхах накинув на белую школьную рубашку чёрную толстовку, из которой он обычно не вылезал, в прекрасном расположении духа и полный восхищения старинными улицами, вышел из парадной, вполне готовый наслаждаться прекрасным утром. Но, наверное, ему всё же стоило образумиться и вспомнить о том, где он находится. Потому что едва юноша вышел за границы своего двора, дождь, которого сегодня никто не ожидал, хлынул, словно из ведра, температура вмиг понизилась, а по ещё не высохшим лужам гулко забарабанили крупные ледяные капли, расползаясь ровными кругами по колышущейся водной поверхности. Шастун, съёжившись и накинув на голову капюшон, бегом устремился к школе, на эмоциях проклиная всё: Санкт-Петербург, переезд, прогнозы погоды и школу, которая находилась отнюдь не в шаговой доступности. Нет, ну вот угораздило же!.. С огромным трудом добравшись до здания и предварительно чуть не растянувшись морской звездой прямо на проезжей части, он, промокший до нитки, быстро вбежал внутрь, попутно отряхиваясь от воды, которая радовала не больше, чем тот факт, что он безбожно опаздывал на первый урок. — Привыкай, это Питер, — из-за угла абсолютно неожиданно показалась его новая одноклассница, которую, насколько Антон запомнил, звали Машей, такая же мокрая, с растрёпанными от дождя волосами, которые под воздействием влаги начали симпатично виться, и потёкшей тушью. Девушка, кажется, вообще не была смущена такой внезапной сменой погоды и спокойно реагировала на дождь, больше напоминавший стихийное бедствие, пока Антона едва ли не трясло. — Как вы живёте тут вообще? — светловолосый был готов поклясться, что его смело можно выжимать и вешать на прищепки куда-нибудь на верёвочку. Такого начала утра он даже предугадать не мог, и сейчас натурально злился на то, что погода варварски испоганила ему настроение, опустив его ниже плинтуса. Бендыч лишь усмехнулась и, едва слышно фыркнув и пробормотав что-то про "неженок", в ту же секунду скрылась за дверью в туалет, чтобы, судя по всему, подправить макияж. Школа была просто огромной и необъятной, и, по правде говоря, заблудиться в ней было не так-то сложно. Вернее сказать - легче лёгкого. Звонок давно прозвенел, а Антон всё ещё носился по коридорам с первого на третий, со второго на четвёртый этаж, пытаясь разыскать нужный класс и постоянно натыкаясь на снующих туда-сюда учителей, провожавших прогульщика недовольными взглядами. Наконец, найдя нужный кабинет, располагающийся на третьем этаже, светловолосый тихонько постучал в дверь, уже морально готовясь к тому, что сейчас его отчитают, и к тому, что на него свалится вся кара небесная. Послышалось хриплое "войдите", и юноша слегка боязливо приоткрыл дверь, не спеша полностью протискиваться внутрь. На него немо уставился весь класс, а возле учительского стола Тоха разглядел хмурую женщину лет пятидесяти пяти, не меньше, которая, пристально наблюдая за Шастуном и скрестив при этом руки на груди, водила из стороны в сторону тонкой указкой. — И почему опаздываем? — довольно резко поинтересовалась она, даже не поприветствовав незнакомого ей ученика, и отложила указку на полку под доской. — Здрасьте, — Антон выдохнул, убирая липнувшие ко лбу сырые волосы, и приложил все усилия, чтобы его голос звучал убедительно. — Потерялся. Я же не виноват, что у вас такая огромная школа, — насупился он, с прискорбием вспоминая, как шарахался по всем этажам. Его было довольно трудно вывести из себя, но вся эта ситуация уже начинала раздражать его до чёртиков. Ещё и учительница прикопалась, задавая какие-то глупые и совершенно нелогичные вопросы. Неужели не видно, что он новенький?! Да, Виктор Алексеевич предупреждал, что опаздывать на математику - себе дороже, но... Это же Антон. По-другому и быть не могло. Шастун, собственно, и сам нутром чувствовал, что ему потом ох как прилетит от классного руководителя, но сейчас ему нужно было только одно: спокойно и без излишних пререканий занять своё место и наконец обсохнуть, устало уронив голову на парту. — Ладно, на первый раз простительно, но попрошу больше никогда на мои уроки не опаздывать! — на повышенных тонах сказала женщина омерзительным крикливым голосом, и Тоха аж дёрнулся, следуя вдоль парт по узкому проходу. Антон кивнул, якобы: "Спасибо, что царь-батюшка простил бедного холопа", и поспешно занял своё место, уронив свою тушу на стул с таким громом, что Ваулиной, ничего, однако, не сказавшей, чуть молнии из глаз не посыпались. Арсений, до этого изучающий оглавление учебника, поднял глаза. Он незаметно для математички пожал Шастуну руку прямо под партой и продолжил заниматься своим бессмысленным, как казалось светловолосому, занятием. — Открываем тетради, пишем тему урока, — оглушительно начала женщина, и Антон, поразмыслив, сделал вывод, что она, скорее, была бы гораздо полезнее армии, чем этой школе. Он даже сдавленно хихикнул, представив Ваулину, вышагивающую вдоль построенных по струнке зашуганных солдат. — Слушай, — Антон, дождавшись, пока математичка отвернётся, чуть наклонился к вздрогнувшему Попову, отвлекшемуся от писанины, и шепнул ему на ухо: — как зовут эту грымзу? Голубоглазый чуть слышно прыснул, прикрывая рукой рот и вовремя приняв сосредоточенное выражение лица, когда математичка шустро окинула взором класс. — Наталья Геннадьевна Ваулина. Ты чертовски прав, та ещё грымза. — Третья парта, я вам, случаем, не мешаю? — Ваулина, негодуя и скосив глаза, уставилась на шумящих ребят, а Арсений шумно сглотнул, так, что у него аж дёрнулся кадык. — Попов, может быть выйдете к доске и объясните материал за меня? — парень стушевался, отчаянно мотая головой из стороны в сторону, и Тоха ободряюще посмотрел на него. — А я послушаю! Или может... как тебя там... Шетсун? — Шастун, — обиженно поправил Антон, по-детски смешно дуя губы. По классу прокатились неуверенные смешки. — Мне всё равно. Прекратите болтать, иначе выгоню за дверь. Оба парня синхронно кивнули, ловя на себе несколько ошарашенных взглядов одноклассников. Арсений и вовсе слегка отодвинулся, полностью погружаясь в изучение нового материала. — Сиди и не рыпайся, Шастун, — тихо-тихо произнесла Кузнецова, оценивая свой собственный маникюр и щурясь. — Эта тётка и сожрать может. Антон хотел было что-то ответить Ире, но поймал на себе рассерженный взгляд математички и, решив не рисковать, послушно открыл тетрадь, беря в руки ручку. — Итак, "определение числовой функции и способы её задания", — прочеканила Наталья Геннадьевна и написала то же самое на доске круглым почерком. — Кто-нибудь помнит что такое функция? — Конечно! Функция звонка, функция рисования и функция... ну например... сообщение послать! Всё это функции телефона, — решила пошутить Оксана, разряжая тем самым обстановку, и ей даже удалось: класс дружно хохотнул, ведь всем было понятно, что Фролова на самом деле не такая глупая, а лишь саркастично язвит. Не до смеха было только математичке, скрипнувшей зубами в гневе. — Фролова, что-то давно твоих родителей не видела в школе, может, вызовем? — Ваулина, уперев одну руку в бок, скребла мелом во второй по поверхности доски, а Антон, услышав этот неприятный звук, даже сжался и едва подавил в себе желание закрыть уши. — Посмотрите-ка на них, всё веселятся! — теперь она уже обращалась не только к девушке, а ко всем присутствующим. — Не я всё-таки школу со справкой окончу! Ребята недовольно прогудели, оскорблённые таким заявлением. Маша Бендыч уязвлённо фыркнула, Илья Макаров стал нервно пинать угол парты ногой, а Дима Позов снял очки, чтобы, как могло показаться сперва, протереть их, но на самом деле он всего-то не хотел больше видеть эту скорченную рожу ненавистной им всем учительницы. — Раз вы все такие шибко умные, читайте учебник самостоятельно и разбирайтесь тоже сами. Я умываю руки! — с этими словами Наталья Геннадьевна с силой закрыла книгу, которая отозвалась жалобным хлопком, и вышла в коридор, чуть не вырвав дверь из петель. — Повезёт, если докладную не напишет, — на весь класс сказал Арсений, нарушая напряжённую тишину, и остальные дружно закивали головами, как бы поддерживая одноклассника. — Окс, блять, — Воля взбешённо цокнул языком и вскочил с места, в два шага приблизившись к однокласснице, нависая над беднягой, как коршун над добычей. — Тебя кто вечно за язык тянет?! — Да это не я! — начала оправдываться русоволосая, активно жестикулируя и едва не заехав локтём по чьей-то макушке. — Она сама такая ненормальная... — Вот и объясняй нам тогда эту новую тему, я вот нихера не понимаю, — протяжно провыл Дима Журавлёв, осознавая безнадёжность положения и хватаясь за голову, и Антон, поджав губы и наблюдая за этой сценой, даже успел ему посочувствовать - его самого мало волновали сложившиеся обстоятельства. — Отбитые, блин, — Катя Добрачёва прилегла на парту, явно не собираясь ничего изучать. Пока все гудели, ссорились и спорили, пытаясь выяснить, кто прав, а кто виноват, Антон, постаравшись отвлечься от всеобщего бешенства, усиленно пытался разобраться в какой-то ерунде под названием "числовая функция". Мозг, вовсю протестуя и яростно отнекиваясь, категорически отказывался принимать всю информацию, а уж тем более - по математике. — Арс, смотри, — парень, понадеявшись на помощь, состроив самую жалобную мордашку, пододвинул соседу учебник, указывая на одну из строчек. Брюнет, с трудом оторвавшись от каких-то вычислений, послушно обернулся, чтобы выслушать Шастуна. — Где вообще определение? — Вот, — Арсений перевернул страницу и прочитал: — "Числовая функция (в математике) — функция, которая действует из одного числового пространства (множества) в другое числовое пространство (множество)". — Так, — качнул головой Шастун, фиксируя эту информацию на подкорке. — А что значит аналитический способ задания? — Ты как учился раньше? — удивлённо усмехнулся Попов, зачёсывая назад спадающую на глаза тёмную чёлку. — Аналитический... ну-у-у... это что-то вроде y=x+2... — он неторопливо вывел на полях Антоновой тетради элементарную форму, вынудив того слегка отстраниться. — А графический? — не унимался Тоха. — Его с помощью графиков надо, да? Арсений искренне рассмеялся, и его звонкий хохот бесследно растворился в шумном скандале класса. — Ты шаришь? — поинтересовался светловолосый, начиная выписывать в тетрадь всё самое главное и боковым зрением следя за сконцентрированным Арсением, который, похоже, был единственным, кому нужны были математические функции в этой суматохе. — Да это всё не особо сложно... — просто ответил голубоглазый, вновь принимаясь за дело. — Везёт, я вот ваще тупым камешком себя чувствую, — в доказательство своих слов Шастун, глупо лыбясь, постучал себя по голове, произведя характерный звук, что снова вызвало усмешку Арса. — И мне ничуть не стыдно это признать. Попов улыбнулся, расстегивая верхнюю пуговицу своей синей рубашки, которая, к слову, просто невероятно смотрелась на его едва ли не атлетическом теле, и закатал рукава, прикрывая глаза и нежась в лучах заглянувшего в окно солнца. Дождь уже давно перестал, но по подоконнику всё ещё периодически постукивали капли, стекающие с крыши. Антон залюбовался этой картиной и невольно последовал примеру одноклассника. Серёга Матвиенко, слегка пошатываясь, соизволил явиться только ко второму уроку, настолько заспанный и измученный, словно он пил всю ночь. Арсений встретил старого друга насмешливым взглядом и похлопал Матвиенко по плечу, а Дима лишь многозначительно поправил свои очки, думая о том же, о чём и Арс. — Матвиеныч, ты даже как-то рано сегодня, — произнёс Позов, искренне хохоча над видом армянина, который лениво отмахнулся и плюхнулся на своё место. — Отвали, Поз, — раздосадованно сморщился Серёжа, вытирая пот со лба. — И без тебя предки прессуют... Теперь Попов посмотрел на друга уже не с насмешкой, а с некоторым состраданием, участливо дёрнув вверх уголками губ. Матвиенко на это не обратил ровным счётом никакого внимания, кажется, больше беспокоясь о собственной разрывающей мозги головной боли. — Спалили всё-таки? — тихонько осведомился брюнет, обращаясь к хвостатому, на что друг не ответил и только едва заметно кивнул. — Нехрен было приглашать Волю... — промямлил Дима, отклоняясь назад на спинку, и покосился на упомянутого одноклассника, который всё так же ругался с Фроловой, мечтая испепелить его взглядом. — Он, блять, всё мне разнёс, сука! — несдержанно взвыл Серёжа, и Антон понимающе вздохнул. — Если бы не он, всё бы, нахуй, хорошо было. Родители бы не заподозрили даже... — А чё они? — наконец, устав вести себя, как призрак, вклинился в разговор Шастун, еле-еле вспомнив, что вчера ребята собирались у армянина дома. Да. Там явно было что-то покрепче колы. Хорошо отметили первое сентября, нечего сказать. — Домашний арест на неделю, — громко выдохнув, прошипел Серёга и облокотился на Позова, который, несмотря на вялые попытки спихнуть друга с себя, всё-таки забил, закатив глаза. — У-у-у, пиздец, — со знанием дела протянул непонятно откуда взявшийся Илья Макаров и тут же безвестно исчез таким же способом, как и появился. — Как он это делает? — скривился Матвиенко, ища взглядом Илью, которого уже след простыл. — Просто он резонёр! — прыснул Попов, почесав затылок, и присел на краешек парты, заставив Антона передвинуть к их компании свой стул, чтобы хоть кого-то разглядеть. — Кто? — в один голос произнесли друзья, недоумённо уставившись на Арсения, вечно говорившего какими-то загадочными терминами, понятными лишь ему одному. — Чувак, который в действиях не участвует, но даёт авторскую оценку... Литература, девятый класс, вы чего, — донося простую истину, улыбнулся голубоглазый, и Серёжа уставился на него не как на самого умного в их коллективе, а как на полнейшего безумца. — Класс, — как-то совсем безэмоционально произнёс Матвиенко, пялясь в пустоту, и, отползая от обрадованного таким исходом событий Димки, изнемождённо положил кипящую голову сверху на рюкзак. Следующая пара уроков протекла быстро, словно их и не было вовсе: физику в этой школе довольно увлекательно преподавали, ведь делалось это не с помощью нудных параграфов и формул, а посредством интересных примеров из жизни и видеозаписей. Химия тоже прошла относительно гладко, не считая того, что Виктор Алексеевич Терентьев отчитал Антона и Серёжу за опоздания, а так же пристыдил Оксану за такое поведение на уроке математики. — Окси, — обратился классный руководитель к девушке так, словно был её давним добрым другом, — ты же знаешь, что эта старая ведьма давно выжила из ума, — продолжил он на полном серьёзе, и весь класс беззаботно рассмеялся. — Что в нашей школе делают старые ведьмы? — недовольно пробурчала Фролова, параллельно заплетая себе косичку. Когда оставался последний урок - английский, Антон с самым что ни на есть заговорщическим видом подобрался к ставшей привычной компании, и её члены заинтригованно взглянули на него пытливыми взорами. — Курите? — спросил он шёпотом, склонив голову набок, и, окончательно расслабившись, улыбнулся, когда парни дружно согласились кивками голов. — Да, погнали, — Дима подпрыгнул первым, незаметно вытягивая из кармана джинс пачку сигарет и зажигалку. Антон выжидающе уставился на Арсения и Серёжу, которые красноречиво переглядывались. — Если только за компанию, — заламывая руки в локтях, не без усилий вынес окончательный вердикт Арсений, имея в виду себя и Серёжу, и потянул Матвиенко, едва волочившего ногами, следом за собой. На школьном дворе было достаточно тихо. Слышно было, как меж кирпичных стен завывает прохладный ветер, ныряя в запутанные ветви ещё зелёных и пышных деревьев, и как где-то вдалеке чирикают крохотные воробьи, которых постоянно подкармливали жители здешних дворов. Компания, свернув за угол, где обычно никто не проходил, расположилась под окнами. Антон, поёжившись от холода и расстроившись, что он снял толстовку, достал одну сигарету и закурил, выдыхая облако горького серого дыма, от которого Серёжа тут же закашлялся. Дима, последовав его примеру, чиркнул зажигалкой и затянулся, глядя в далёкое голубое небо, раскинувшееся над их головами. Прошло около минуты, и, когда Шастун почти скурил сигарету до фильтра, собираясь кинуть её прямо на землю, Позов остановил его, заявив с видом знатока: — До урны донеси. Лучше замести следы - иначе спалят. Тоха, опомнившись, обратил на Димку своё внимание, признавая, что Позов прав. И уже двинулся в сторону мусорки, когда Арс, до этого стоявший на стрёме, вдруг засипел, понижая голос до минимума: — Шеминов, Шеминов! Бежать поздно уже... Арсений позорно замолчал, желая слиться со стеной, и Антон ничего не понял, когда Попов неожиданно выхватил из его тонких пальцев сигарету и спрятал собственную руку на спину, весь бледный от сковавшего его страха. Шастун лишь ошарашенно уставился на друга, не в силах сказать ни слова от шока. — Позов, опять куришь?! — к ним вальяжно приблизился директор школы и по совместительству учитель истории - Станислав Шеминов, сердито размахивая руками. — Всё, Позов, завтра в школу с родителями. Ты же староста... Эх, Димка, — чуть поумерив свой пыл, Шеминов одарил Позова огорчённым взором и отнял у низкого мальчика, уткнувшегося в пол, сигарету. Тот лишь удручённо поводил мысом ботинка по земле, изо всех сил пряча стыдливые глаза, спрятанные за линзами очков. — Арсений... — Шеминов обратился к Попову, который был ни жив ни мёрт и на которого все трое друзей - и, в особенности, Тоха - взирали с неподдельным изумлением. — Лапки показываем, — директор, заметив, что Попов старательно скрывает что-то за спиной, легонько коснулся его запястья. — Это ещё что такое? — искренне опешил Шеминов, обнаружив ещё одну сигарету, и Антон поймал себя на мысли, что полностью разделяет его состояние. В сознании крутилось слишком много вопросов, ответов на которые Тоха, как ни старался, ни находил. — А ты-то с каких пор? — Станислав Владимирович крайне удивлённо уставился на голубоглазого брюнета, который лишь виновато вжал голову в плечи. — Вот от тебя точно не ожидал такого... Последнее предупреждение, иначе тоже родителей вызову, — Шеминов выставил перед Арсением раскрытую ладонь, и Попов лишь коротко кивнул, как заведённый, и послушно отдал историку сигарету. Когда старший скрылся за дверью школы, Антон, дождавшись, пока не менее ошарашенные Дима и Серёжа оставят их одних, рывком потянул Арсения на себя и положил руки ему на плечи, пока второй в панике отводил от него взор. — Что это сейчас такое было? — убрав зажигалку в задних карман чёрных джинсов, поинтересовался он у Попова, который всё же нашёл в себе силы посмотреть на него наконец. — Ну тебе же не нужны неприятности с самого начала учебного года, правильно? — невесело усмехнулся Арс, тревожно прокручивая на руке часы и не отрываясь от Антона, который не знал, куда себя деть. — Не стоило. Потому что теперь неприятности будут у тебя, — Шастун поджал губы в абсолютной растерянности, и Попов, медленно скинув его ладони со своих плеч, закусил щёку изнутри, задумчиво таращась куда-то сквозь одноклассника. — Но спасибо. Брюнет ничего не ответил на это, лишь неопределённо мотнув головой, и вбежал в двери школы, предварительно попросив Антона не опаздывать на английский, иначе Артём Сергеевич Ренатов просто взорвётся от негодования. Дима и Серёжа давно находились в здании, а светловолосый зеленоглазый парень так и остался на улице со спрятанной в кармане пачкой сигарет, гадая, почему Попов так отреагировал и решил его спасти, заступившись, отнюдь не во благо себе самому. Но, видимо, даже сам Арсений не смог бы объяснить ему суть своего поступка.

Примечания:

Понятия не имею, какое настоящее отчество Стаса. Мне сказали, что Владимирович хд
Всех люблю ★