Надписи на партах

13

Антон не помнит, как и в какой последовательности приходили события... Помнит только, как кто-то резко ударил его по голове, а остальные добили ногами, и он так и остался лежать в луже собственной крови. Помнит, как затуманился разум, и мальчик потерял равновесие, не удержавшись на своих тонких ногах. Помнит звук сирены, оглушающий и сводящий с ума, чьи-то возгласы, визги и крики, а дальше... Дальше не помнит ничего. Шастун медленно привстаёт, но тут же обессиленно падает обратно из-за колющей боли в области груди и живота. Господи, спасибо, что живой... Юноша, убедившись, что он, вроде бы, не спит, распахивает глаза, и не сразу понимает, где вдруг очутился. Белые стены, крики из соседних комнат, запах лекарств... Тоха натягивает на нос одеяло, лишь бы не ощущать этого. Ужасный холод заставляет дрожать и покрываться мурашками, и зеленоглазый снова чувствует, как его начинает лихорадить. Он с силой зажмуривает глаза, желая очутиться сейчас не здесь, а в тёплой постели у себя дома с чашкой ароматного чая с лимоном. Но, когда он вновь приоткрывает очи, перед ним всё те же образы и предметы. — Неееет, — обречённо сипит он и накрывает болящую голову подушкой. На ногах и руках, да и вообще по всему телу, красуются сине-фиолетовые синяки, сопровождаемые ранками, царапинами и кровоподтёками. Антон с минуту оценивает взглядом свои конечности и вздыхает, присаживаясь на постели. Влип по самое не балуй. Он тихо матерится себе под нос, с ужасом осознавая, что спал он в одном нижнем белье. Не, ну понятно, врачей стесняться не стоит, ещё и не такое видали, как говорится, но всё же... Он встаёт со скрипучей кровати, попутно натягивая на себя джинсы, откопанные где-то под грудой одежды, и толстовку и босиком двигается в сторону двери. Что-что, а проводить свою оставшуюся жизнь в палате он не собирается. — Ты что, с ума сошёл? — светловолосый испуганно оборачивается на человека, который обращался явно к нему. — Я... — запутывается во фразах Антон, — а что я? Я погулять вышел. — Без ботинок? — седой врач строго смотрит на него, пусть и снизу вверх, но от этого взгляда мгновенно становится не по себе. — Вы когда меня выпишите? Как я вообще здесь оказался? Меня кто-то привёз? — игнорирует вопросы доктора Шастун, нервно постукивая по холодному полу босой ногой. — Молодой человек, идите в регистратуру, потом к вашему лечащему врачу, я-то тут при чём? — разводит сухими ручонками человек в белом халате и уходит, неопределённо фыркнув. Тоха хочет что-то возразить насчёт того, почему такое халатное отношение к пациентам, но решает себя не утруждать ссорами с мелкими людишками. Однако в оба места он всё же сходил, и как ему объяснили, нашли его в парке, как оказалось, почти мёртвого от такого избиения, позвонили родителям и привезли сюда. — А выпишите когда? — очаровательно улыбнулся девушке, сидящей по другую сторону пластмассового окошка, Антон, надеясь, что это произойдёт как можно скорее. — Говорят, через неделю, но может и подольше задержат. — Чёрт! — хлопнул ладонью по столу светловолосый и, поймав недоумённый и сердитый взгляд блондинки, злобно усмехнулся. — Иди в свою палату, мальчик, не задерживай очередь. Тоха обернулся, не найдя ни одного человека сзади себя, и, негодуя от такой ситуации, поплёлся в нужное место. Отлично! Просто замечательно! Именно то, что мне сейчас нужно! Фингал под глазом побаливал, но Тохе, казалось, было абсолютно плевать. Он пялился в зелёный потолок, лишь изредка вздыхая от досады. Неожиданно дверь открылась, и на пороге появилась мама со слезами на глазах, держа за руку Лизу. После неё в комнату вошёл и отец, который, в отличие от матери, видимо, был в прекрасном расположении духа. Правда, едва он увидел искалеченного сына, улыбка быстро сползла с его губ, и он принял максимально серьёзный вид. — Господи, сыночка! — запричитала Майя, обвивая Антона горячими руками. — Ай-яй! Больно! — завопил юноша, потому что мать настолько сильно сжала его тело, что вся боль мгновенно вернулась. — Прости, прости, солнышко, — женщина быстро утёрла бумажным платком влагу в уголках глаз и улыбнулась. — Кто тебя покалечил? — Да уроды какие-то, — почесал затылок зеленоглазый, мысленно молясь не сдать самого себя и других с потрохами; это может только ухудшить ситуацию. — Ты запомнил, как они выглядят? — всё ещё не унималась мама, бегая вокруг Антона и выкладывая на тумбу контейнер с макаронами и курицей. — Не, ма... — протянул Шастун-младший, сердце которого вмиг сжалось от воспоминаний. — Там темно было, и напали они как-то быстро, я даже среагировать не успел... — Сколько их было? А они... — Майя, прекрати! — одёрнул жену отец, тем временем протягивая больному руку в знак приветствия. — Не видишь, Антон и так весь измученный?! Спасибо, пап. — Ладно, ладно, прости, котёнок, — успокоилась наконец мать и тяжело вздохнула. — Когда выпишут тебя? — Говорят, через неделю... Мам, — взмолился мальчик, складывая руки, — попроси, чтобы меня домой можно было отвезти. Лиза, всё это время мирно наблюдающая за всей развернувшейся картиной, улыбнулась и неожиданно подалась вперёд, дабы обнять брата. Тот обнимает её легко, хоть ему и кажется, что в полную силу. Истощён. — Прости, не могу обнять крепче, — виновато пожимает плечами русоволосый. — Зато я могу! — кричит девочка и собирается наброситься на него, как Антон резко показывает ей знак "стоп". Ребёнок испуганно отстраняется, не понимая, что случилось. — Ты же не хочешь сделать братику больно, не так ли? — смеётся отец и кладёт руку Лизе на плечо. Зеленоглазый парень благодарно кивает и улыбается... Как же он всё-таки, чёрт возьми, любит свою семью. Любит до невозможности, до потери пульса... — Так, вы оставайтесь тут, а я пойду разузнаю насчёт выписки... — говорит Майя и удаляется. — Ну нам-то хоть признаешься, кто тебя так? — подсаживается на постель рядом с Тошей Лиза, теребя подол своего платья. — Я же ответил, не видел, — постарался как можно искреннее рассмеяться брат, и сестру такой ответ, кажется, вполне устроил. Но никто ведь не знает, что у Лизы в голове... — Сильно болит? — сочувствующе спрашивает папа, проводя рукой по воспалившимся участкам кожи. — Терпимо, — врёт сын, прекрасно понимая, что он в любой момент может начать задыхаться от боли. Как там Арсений говорит? — Я ж рождён победителем, ты чё, пап, — он утыкается носом в шею отца, пока тот его слегка приобнимает. — Никто не сомневался, — лепечет девочка и тоже присоединяется к этому "тетрису из людей", обхватывая мелкими ручонками сразу двух. — Сказали, дня через два выпишут, не раньше! — на пороге появилась запыхавшаяся мать, покрасневшая от быстрого бега. — Всяко лучше, чем неделя, — развёл руками Антон, торжествующе усмехаясь.
♫ Laurel – Fire Breather
Арсений сидит и пилит глазами пустующий стул рядом с ним. Ну и где ты, сволочь? Голубой взгляд заостряется на Серёже и Диме, которые сидят с не менее задумчивым видом. Позов, погружённый в глубокие мысли, поправляет очки, изредка посматривая на друга, который выглядит растерянно. — Где Шастун? — одними губами шепчет Матвиенко, дождавшись, пока учительница отвернётся. Попов неопределённо жмёт плечами. Опять вляпался в какую-нибудь историю небось... Дима резко хватает Серёжу за руку и разворачивает в сторону доски, потому что Ваулина пожирает его глазами. — Матвиенко, сделал задание? — спрашивает она, нахально щурясь. Мальчик на мгновение застывает, а затем с самодовольным видом вещает: — Сделал, сейчас только проверю и сдам. — Это было лишним, — едва различимо говорит Дима, потому что женщина надвигается на их парту, словно грозовая туча. — А ну, показывай. Сергей немо взирает на математичку, не веря в свою такую скоропостижную смерть. — Так, а почему не в тетради пишем?.. Ну и где? — учительница разглядывает абсолютно пустой лист. Армянин, виновато улыбаясь, разводит руками, мол, и сам не знаю. — Зато с Поповым и Позовым болтать время есть! — шипит, как змея, на весь класс Наталья Геннадьевна и, схватив со стола красную ручку, вырисовывает жирную двойку. — Но время до конца урока ещё есть! — восклицает Позов, в упор глядя на женщину. — Он ещё может сделать что-то! — А мне всё равно, — противным голосом отвечает Ваулина и протягивает бедному ученику его работу. — Матвиенко может быть свободен, для него урок закончен. Серёжа, насупившись, без лишних слов пихает в рюкзак пенал и учебник и собирается выйти за дверь, как слышит своего соседа по парте: — Но это несправедливо! Хвостатый оборачивается на Диму, который невозмутимо трёт переносицу. — И Позов тоже может быть свободен, — математичка рывком выхватывает у низкого мальчика его тетрадь и черкает что-то в журнале. — У него тоже два. — Но я сделал много... — начинает оправдываться юноша, закипая от злости, когда видит "гуся". — Я сказала, свободны! — верещит женщина и чуть ли не пинками выпроваживает нерадивых учеников вон из класса. — Нахалы! Директору сообщу!
♫ ZAYN feat. Sia – Dusk Till Dawn (Radio Edit) (Я ПРОСТО ТАК ОБОЖАЮ ЭТУ ПЕСНЮ, ВЫ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТЕ, НАСКОЛЬКО)
— Молодец, нарвался? — яростно шепчет Матвиенко, присаживаясь на подоконник. На улице пасмурно и сыро, будто всю радость высосали. Собственно так же, как и на душе. Дима ничего не отвечает, лишь задумчиво устремляет свой взор куда-то сквозь стену, постукивая пальцами по батарее. — Поз, не беси, и так тошно, — хнычет Серёжа и, скрестив руки на груди, начинает ходить туда-сюда по длинному этажу. — Не, ну как так, а? Сволочь, мразь, тварь! Чтоб её собаки загрызли в подворотне, сама та ещё сука! Юноша в очках наблюдает за маячившим из стороны в сторону другом, из которого так и сыплются самые лестные слова в адрес Натальи Геннадьевны. — Маразматичка старая! В это время дверь кабинета алгебры и геометрии с треском отворяется и оттуда быстрым шагом выходит Арсений, волоча за собой рюкзак. — Выгнала? — хмурит брови Матвиенко, искренне удивляясь. Его друг всегда был максимально спокойный и уравновешенный, и его редко выгоняли из класса за плохое поведение или что-либо ещё. — Как видишь, — отвечает Попов, облокачиваясь на оконное стекло рядом с Димкой, который, видимо, находится в прострации. — А за что? — допытывается Сергей. — Я ей сказал, типа какого чёрта она вас выгнала и не дала дописать; она разозлилась, мою работу тоже забрала, — он усмехнулся. Его, собственно, оценка абсолютно не беспокоила. Он её исправит уже через дня два. А вот состояние Антона... Где он вообще?! — А что это мы тут прохлаждаемся? — строгий голос Виктора Алексеевича Терентьева выводит мальчиков из транса. Серёжа тупит взгляд, стараясь не смотреть на классного руководителя, потому что его внезапно захлёстывает чувство стыда. — Выгнали, — спокойно произносит Попов, прикрывая глаза. — Как это? — не понял Терентьев. — Арсений, от тебя точно не ожидал. — А я что, лучше всех? Какой-то особенный? Не ожидали вы... — огрызается Арс, расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки. Учитель замирает, не веря, что ему это сейчас говорит отличник, спортсмен и главный активист в школе, у которого в мыслях никогда не было грубить кому-то из старших. — Не нервничай, — успокаивает брюнета Дима, кладя руку тому на плечо. Голубоглазый лишь обречённо вздыхает. — Виктор Алексеевич, — Попов наконец открывает глаза и глядит в упор на Терентьева, — скажите, пожалуйста, где Антон? — Поступил звонок от его родителей, — внутри темноволосого мальчика всё сжимается от страха и интереса, — его нашли вчера в парке... избитым... — Что? — в два голоса изумились ребята, пооткрывав рты. Арсений же сидел неподвижно, будто занятый глубокими раздумьями. В голове набатом раздавалась одна единственная фраза. Избитым... Избитым... — Он живой? — подаёт голос Арс и сам же удивляется, насколько низким и хрипучим стал тембр. — Боже упаси, конечно! — крестится химик. — Придумаешь тоже... — Не знаете, в какой больнице? — снова интересуется брюнет, начиная от нервов покручивать подтяжку на брюках. — В 49, — кивает учитель, улыбаясь. — Я с вами после уроков разберусь, негодяи этакие, — он смеётся и треплет своих подопечных за волосы, а затем, разворачиваясь на пятках, уходит вглубь коридора. Как всё просто... — Где Тоша? Мне сказали, он в больнице, вот только в какой?.. — чуть ли не плачет Ира, переминаясь с ноги на ногу. Её волнует состояние друга не меньше Попова. Арс, мысленно закатив глаза, в реальности только пожимает плечами. — В сорок девятой, — монотонно отвечает Серёга и продолжает залипать в гонку на телефоне, не видя, насколько покраснел от злости Арсений. Ты что творишь, падла?.. — Ой, спасибо, Матвиеныч, — девушка радостно хлопает в ладоши и садится за свою парту. — Сегодня после уроков навещу. "Я должен прийти раньше неё", — думает брюнет и сжимает в кулаке карандаш, который под таким напором ломается.
♫ Андрей Леницкий – Кто тебе нужен
Занавеска мирно колышется от ветра, дующего во все щели. Антон, закутавшись в несколько пледов и одеяло, сидит на кровати, продолжая ёжиться от холода. Холодный ветер с дождём усилился стократно, Всё говорит об одном, что нет пути обратно, Что ты не мой Лопушок, а я не твой Андрейка, Что у любви у нашей села батарейка... Так, стоп, что?! Навязчивая песня продолжает крутиться в мозгу, и её даже хочется напевать. "Кажется, я начинаю сходить с ума", — с ухмылкой думает Шастун и ложится на не заправленную с утра постель. Он находится в больнице уже второй день и, как бы странно это не звучало, даже начинает привыкать. И вместе с тем шарики, как говорится, заезжают за ролики. Разум и душа пропитались этими лекарствами, сигаретным дымом и ледяным воздухом. Однако раны начинают затягиваться. Синяки постепенно пропадают, кровоподтёки, обрабатываемые различными средствами, исчезают. Антона вызволяет из плена мыслей стук в дверь. — Добро пожаловать или соседям вход воспрещён*, — громко кричит он стоящему за дверью. — А соседям по парте можно? — человек сзади него, судя по голосу, улыбается, и светловолосый быстро оборачивается. — Можно, — Тоха почему-то ощущает окрылённость и счастье. — Ты... ты пришёл. — Мне что тебя, одного оставлять? — лучезарная улыбка не сходит с губ брюнета, и Тоха просто тает. Тает под этим взглядом, тает... А Арсений чувствует власть. Он может сделать всё, что угодно, и Антон кинется на него с объятиями. Это ему и нужно. — Ну, рассказывай, — он крепко обнимает друга и устраивается рядом с ним, морщась от скрипа и отсутствия удобства у старой кровати, — кто тебя так разукрасил? — Там долгая история... — закрывает глаза зеленоглазый и мотает головой, не желая вспоминать тот случай и поднимать эту тему. — Ты можешь доверять мне, Шаст, — он кивает, как бы доказывая своё высказывание. — Так, ну хорошо, убедил... — шепчет Шастун и ведает соседу по парте длинную историю. Арс внимательно слушает, лишь иногда выгибая бровь в удивлении. Когда друг заканчивает и выдыхает, он крепко сжимает кулаки и сквозь зубы шипит: — Миронов! Я его убью! — Только попробуй! — глаза шатена наполнены такой болью и обидой, что Попов начинает в них тонуть. — Но с этим надо что-то делать! — разводит руками Арсений, но другого выхода из ситуации, кроме как набить морду компании неудачников, не видит. — Тебя выгонят из школы, если кто-то узнает... А Андрей, между прочим, внук бывшего директора. — Чёрт, чёрт, чёрт! — Попов резко вскакивает и начинает нарезать круги. — Если он такой блатной, это не даёт ему права с тобой так обращаться! Да и не только с тобой, со всеми! — Арс, — Шаст едва сдерживает улыбку, — сядь, успокойся. Тебе переживать не за что. — Как это не за что?! А если бы... — голубоглазый захлёбывается эмоциями, — а если бы они тебя... убили? — его голос резко уходит вниз и сливается с тишиной, а Тоха замирает. А ведь правда... — Ой, Тош, ты не один, — за дверью слышится тонюсенький возглас, и оба мальчика одновременно поворачиваются. — Заходи, Ир, — натягивает улыбку Антон, но тут же становится серьёзным и протягивает руку другу на прощание. — Рад был увидеться, уже завтра буду дома. Арс кивает и оставляет их вдвоём. Он не прикрывает дверь до конца, и лишь подглядывает в замочную скважину. Ира наклоняется к Шастуну и коротко целует его в лоб. Тот ошарашенно пялится на Кузнецову, а потом берёт её руки в свои. — Ир, прости, я не готов к такому, — честно признаётся он, виновато пожимая плечами. — Отношения... не для меня... Я думаю, тебе не стоит так... относиться ко мне. Он резко замолкает, позволяя девушке подумать над его словами. А Арсений этого не слышит, он медленно отодвигается от двери, но любопытство снова берёт верх и он вновь смотрит на развитие сюжета. — Тош, — Ира говорит это отчётливо и громко, будто нарочно, и брюнет с лёгкостью различает слова, потому что слух обострился до предела, — я люблю тебя. Она резко подаётся вперёд и накрывает своими губами губы Шастуна, который, несколько секунд помедлив, неожиданно для себя отвечает на поцелуй. Арсений сползает по стене и закрывает лицо руками, чуть ли не воя. Он быстро выбегает из больницы и несётся под дождём, взрываясь криком. Боль заглушает все основные чувства, и он бежит, бежит, бежит, не оглядываясь и не смотря по сторонам. Добравшись до метро, он прислоняется вымокшей спиной к кирпичной стене и старается нормально дышать. Тщетно. Внутри оборвались сразу тысячи нитей, и сердце вот-вот готово разорваться на миллиарды осколков, разражаясь пламенем и тут же потухая в лужах. Почему тебя так волнует этот мальчишка?!