Надписи на партах

6

Лил дождь. Стучал по лужам, ворошил листья... Антон бежал, не оглядываясь, весь промокший, в сторону метро. Поезд секунду назад отошёл от небольшой платформы, и юноша обречённо взмахнул руками, ища в голове самый подходящий мат, который мог бы описать ситуацию. Стряхнув с волос капли, он уселся на лавку рядом с прикорнувшим старичком. Мужчина никак не отреагировал, лишь вытянул губы в трубочку и продолжил посапывать, облокотившись на ледяную колонну. Шастун закрыл глаза, чуть ли не укладываясь на лавку. Сердце колотилось, как ненормальное, и успокаиваться явно не собиралось. Руки тряслись не понятно от чего : то ли от холода, то ли от такой нервозности. Электричка со свистом оповестила, что приехала, и Тоха, быстро вскочив, направился в самый последний вагон. Прижав к груди рюкзак, он немигающим взглядом уставился куда-то перед собой. Женщина, сидящая как раз по траектории взора Шастуна, воровато дёрнулась и пересела на другое место, ещё несколько секунд сверля глазами парня. Другие пассажиры тоже явно стали замечать что-то неладное в светловолосом мальчишке, и один за другим постепенно отодвигались от него. Но зеленоглазому было сейчас всё равно, что о нём думают люди, и как он выглядит со стороны - насупленный, максимально сосредоточенный, с опухшими глазами и трясущимися руками. В голове стоял крик, принадлежащий Арсению. Тоха тряхнул головой, чтобы отпугнуть самые страшные мысли, которые только поступали в мозг, но жест этот не особо помог. Хватало лишь представить брюнета, лежащего чуть ли не в луже собственной крови, и душа сжималась в жалкий маленький комок. Антон снова горько вздохнул, и облокотился на стену, тяжело дыша. Когда он дошёл до дома, было настолько темно, что, как говорится, вырви глаз - ничего не увидишь. Дождь всё ещё не перестал, правда лил не так сильно, но одежда и волосы продолжали намокать. Быстренько забежав в свою парадную и поднявшись на шестой этаж, Шастун открыл дверь и попытался как можно тише пройти в квартиру, ведь отец, например, засыпал рано и просил его не беспокоить. Тоха снял вымокшую насквозь куртку в кромешной тьме. И как только он начал стягивать с себя кроссовки, его ослепил свет. — Где тебя носит?! — женщина, судя по всему, хотела сказать это шёпотом, но вместо этого слегка вскрикнула. Антон потупил взгляд. Разговаривать с кем-либо да и оправдываться не особо хотелось. — Молодой человек, время девять! — мать почти бушевала. — Прости, мам, — Антон взглянул на Майю своим самым пронзительным взглядом из всех. — Мы с Арсением потерялись во времени... — Потерялись... во времени?.. — женщина изумлённо разинула рот. — Чем вы таким занимались, что потерялись во времени? Светловолосый едва сдержался, чтобы не засмеяться. Настолько мама сейчас выглядела нелепо. — Мы пили чай... Потом начали делать проект... — юноша начал водить носком по паркету. — Мам, правда, мне очень жаль. Майя недоверчиво покосилась на сына, который сейчас выглядел немного жалко, затем вздохнула и произнесла : — Иди, делай уроки. Попробуй мне только не успеть! Шастун подошёл к матери, слегка приобнял её и, чмокнув в щёчку, удалился в свою комнату. — Фуф, пронесло, — сказал он сам себе, стягивая с себя мокрую толстовку и джинсы. Уроков, к счастью, было не так много, на русский мальчик откровенно решил забить, ибо не оставалось ни нервов, ни времени, ни сил, чтобы учить ещё правила и делать упражнение. Тоха открыл ноутбук и застучал пальцами по чёрным клавишам. Арсению надо было написать. Обязательно написать!
Антон, 21:57 Арс, всё хорошо?
Ответа не последовало ни через пять минут, ни через полчаса и даже ни через час. Сердце предательски выскакивало из груди, колотилось с такой силой, что казалось, что сейчас оно просто-напросто пробьёт стенки грудной клетки. Так и не дождавшись ответа от Попова, Антон улёгся спать, свернувшись калачиком, пообещав себе во что бы то ни стало разузнать всё у друга. Суббота. Прекрасный, а главное - последний учебный день на неделе. Антон, снова не выспавшийся, как ни странно, проснулся в довольно-таки хорошем расположении духа. Однако день не сулил ничего хорошего. С самого утра на него накричал отец, потому что руки у Шастуна-младшего были не совсем из того места, и оладушки пригорели, причём каким-то образом не по краям, а посередине. Выходя из парадной, зеленоглазый на своих длиннющих ногах подскользнулся на ближайшей луже и испачкал новую белую рубашку, поэтому пришлось вернуться домой и переодеться. На первый урок он, разумеется, из-за этих всех причин опоздал чуть ли не на полчаса. — Шастун, — Ирина Владимировна Камилевская вздёрнула нос, — что за неуважение?! — И... Извините, ради Бога, — промямлил Антон, топчась на одном месте. — Столько проблем сразу навалилось... — Какие могут быть проблемы по утрам? — географичка громко хлопнула ладонью по столу и строго посмотрела на нерадивого ученика. — Ну вот могут быть, — Шастуна, собственно, уже начало подбешивать такое поведение учительницы. Неужели у неё у самой никогда не было никаких неприятностей по утрам? — Что делать с тобой? — учительница подошла вплотную к мальчику, и Антон на автомате сделал шаг назад. Такая близость его крайне пугала. — Не знаю, — пожал он плечами, уже не скрывая своего раздражения. — Ладно, проходи, но чтобы такого впредь не повторялось, — Камилевская хитро прищурилась, — давай сюда дневник. Зеленоглазый достал из рюкзака то, что требовалось Ирине Владимировне, и, закатив глаза, присел за свою парту. Завидев Арсения, Тоха дёрнулся, как от удара током. На первый взгляд с брюнетом всё было хорошо : такие же сверкающие голубые глаза, такие же расплывшиеся в улыбке губы, да и вообще, весь он светился добром и счастьем, как и всегда. Выдавало вчерашние события только одно — красная ссадина на левой щеке. Кровь запеклась, и издалека травму заметно не было, но Антон, к несчастью Попова, очень внимательный как раз на такие мелочи. — Потрудись мне объяснить, что вчера произошло, окей? — зеленоглазый в упор посмотрел на Арса. — Шаст, я же сказал, — едва слышно прошептал голубоглазый, сжимая кулаки, — не могу. — Ты сказал, что расскажешь! — прошипел Шастун, сверкнув глазами, и тут же получил пинок в ногу под столом. — Вы можете не жужжать? — сидящая сзади Маша скривилась от недовольства. — Голова и так болит, ещё вы... Антон и Арсений переглянулись. — Меньше бухать надо, — протянул Шастун, надеясь, что девушка не услышит, но ему сразу же прилетел повторный пинок. — Мы с тобой потом поговорим, Шастун, — темноволосая сщурила глаза и через секунду, как ни в чём не бывало, продолжила что-то писать. — Какие мы дерзкие! — закатил глаза Антон и услышал, как тихо засмеялся его сосед по парте. — Что смеёшься? Мы с тобой, между прочим, тоже потом поговорим, ты не отвертишься. Лицо Попова вмиг стало серьёзным, и брюнет, вздохнув, тихо ответил: — Я не обязан перед тобой отчитываться. — Третья парта! — вскрикнула Камилевская, быстрыми шагами приблизившись к ребятам. — Что ж какие неугомонные! Шастун! Мало того, что опоздал, так ещё и Попова отвлекаешь! К директору! Антон посмотрел на географичку, отказываясь понимать, что он сделал не так. — Живо! Светловолосый нехотя поднялся и вышел за дверь, провожая одноклассников, Арсения и Ирину Владимировну убийственным взглядом. "Доигрался", — подумал он, мелкими шажками спускаясь на третий этаж в кабинет Стаса Владимировича Шеминова. Подойдя к нужному месту, он, глубоко вздохнув и собравшись с мыслями, глухо постучал по деревянной двери. Никто не отозвался, и Тоха, подумав, что можно, в общем-то, просто так зайти, прошёл в комнату. Повсюду были расставлены цветы и растения. Посередине кабинета было огромное окно с просто потрясающим видом на школьный двор и окрестности. Почти всю область у стола из тёмного дерева занимали мягкие красные стулья, обитые бархатом. На огромном стеллаже стояло огромное количество грамот в стеклянных рамочках с надписью "Учителю года" или "Лучшей школе города". На полках стояли увесистые кубки и висели медали. Заглядевшись на всю эту красоту, Шастун даже не заметил, как сзади него скрипнула дверь. Юноша вдруг почувствовал, как его резко толкают вперёд и тут же на ходу разворачивают на 180 градусов. — Простите, я... — осёкся Тоха, увидев перед собой директора. — Фамилия Имя Отчество! — Шеминов строго смотрел на парня. — Шастун Антон Андреевич, — прочеканил зеленоглазый. Станистав Владимирович с секунду железным взглядом смотрел на подопечного, а потом громко расхохотался, чуть ли не плача от смеха. Светловолосый, не понимая, что вдруг случилось, и куда делся тот суровый директор, стоящий перед ним мгновение назад, изогнул бровь. — Ну ты и шуганулся, — утирая выступившие слёзы, прошептал Шеминов. Антон тоже невольно улыбнулся, наблюдая за этой картиной. — Пить хочу невероятно, — признался Станистав Владимирович, подбегая к своему столу. — Эти учителя уже в печёнке сидят... Теперь была уже очередь Шастуна прыснуть. — Будешь? — директор протянул Антону бутылку Pepsi. — Не откажусь, — пожал плечами зеленоглазый и, взяв пластиковый стакан, налил до половины. — Знаешь, эти учителя все такие психованные... Ходят-бродят, на нервы действуют. "Станистав Владимирович, там Лёша Потапов окно разбил", "Станислав Владимирович, проверьте отчёты", — передразнил Шеминов, закидывая ноги на свой собственный стол, что поразило Шастуна до глубины души. — Понимаю, — ухмыльнулся парень, присаживаясь на один из бархатных стульев и отпивая немного чёрного напитка. — Да, и вас они мучают, адски просто... Звери, ей-богу, — директор и учитель истории по совместительству приложил руку к сердцу, прикрывая глаза. — Что, разве вру? — Нет, — рассмеялся в голос Антон, — правду говорите. Шастуну, да и всей школе очень даже повезло с директором. Это без каких-либо сомнений. — Так... а ты, собственно, по какому делу здесь? — приоткрыл один глаз Станислав Владимирович, внимательно наблюдая за жестами юноши. — Меня к вам отправила Камиле... — Тоха замолчал, — Ирина Владимировна. — Ой, эта стерва, — сморщил лоб директор, подходя к Шастуну. — Скоро всех учеников доведёт. Что ей нужно от тебя? — Я опоздал. А... а ещё... разговаривал, — почесал затылок светловолосый, грустно опустив взгляд. — Думаю, она меня вполне заслуженно выгнала. — Ну подумаешь - опоздал. Подумаешь - разговаривал, — пожал плечами Шеминов и тут же скривился. — Дурацкий пиджак, всё жмёт, раздражает аж... Антон всё ещё не мог поверить, что ему достался такой потрясающий директор, находящийся на одной волне с молодёжью. — Короче, скажи, что я тебя отчитал и велел вернуться в класс, хорошо? — поинтересовался мужчина, развязывая душащий галстук. Антон кивнул, лучезарно улыбаясь во все свои тридцать два. — Иди уже, — махнул рукой на дверь Станислав Владимирович, а когда Антон уже был в коридоре, тихо продолжил: — Сначала наорут на детей, потом ко мне отправляют, непоряяядок... Шастун это, разумеется, услышал, и громко расхохотался на весь этаж, держась за живот. Как только звонок оповестил, что закончился четвёртый урок и начинается большая перемена, Антон, схватив Арсения за руку, вытащил его в коридор. — Ты не скроешься! Перестань бегать от меня, хочу напомнить, что я тоже человек, и у меня тоже есть чувства! — прошипел Шастун, прижимая Попова к стене. — Шаст, а я хочу напомнить, что это моё личное дело, и я никому ничего не обязан! — ответно прохрипел сквозь стиснутые зубы Арс, пытаясь вырваться, но Тоха лишь крепче сжал его руку. — Отпусти, мне больно, придурок! — Ах это я придурок?! — чуть ли не задохнулся от возмущения зеленоглазый, хватая соседа по парте и насильно волоча в туалет. Затащив его в комнату, Шастун перекрыл проход своим телом и приблизился к Арсению, надавливая ему на грудную клетку. — Это откуда? — светловолосый провёл указательным пальцем по шраму на щеке. Брюнет болезненно сморщился и зашипел. — Какое твоё собачье дело? — отбросил он руку Антона в сторону и уселся на холодный пол, скрестив руки на груди. — Это он тебя так? Тот человек? — постарался как можно спокойнее спросить Тоха, но голос предательски срывался и дрожал. — Да, что-то ещё нужно от меня? — нахмурился Арсений. — Да! — воскликнул Шастун и тоже присел рядом с другом. — Полноценный, внятный и ясный ответ! — Шаст, я не хочу об этом говорить, — голубоглазый, казалось, уже смирился со своей участью. Он сидел и чуть ли не плакал от досады, что его пытают. — Антон, пожалуйста. Светловолосый взглянул в эти небесные глаза, которые теперь стали чёрно-синими, в которых плескалась боль и обида. — Арс, я же могу помочь, неужели ты не понимаешь? — высокий юноша положил руку на плечо второго, откидываясь назад. — Ты здесь уже ничем не поможешь, — руки Попова затряслись, и парень всхлипнул, пытаясь сдержаться. — Я тебя уже второй раз успокаиваю в туалете, — рассмеялся Антон, слегка приобнимая Арсения. — Чё ты как девчонка? Голубоглазый грустно улыбнулся, поджав губы. — Я тебе расскажу... но с одним условием, — тихо начал он, в упор глядя на Шастуна. — Что угодно, Арс, — прошептал Антон. — Ты никогда и никому ничего не расскажешь. — Я похож на сплетника? — недоумённо поднял глаза Тоха. Арсений коротко вздохнул и, закрыв глаза, облокотился на холодную стену, выложенную плиткой. — Я ведь не коренной Петербуржец, — начал он, не открывая глаз. — Я родился в Омске... у нас была просто потрясающая семья, любящая и, возможно, самая добрая... Антон слушал, затаив дыхание, понимая, что это нечто сокровенное, о чём знают, наверное, только Дима, Серёжа и Оксана. — ...Была... Они разбились... Самолёт летел из Турции, неожиданно погода переменилась и... — Попов сглотнул, боясь продолжать. — Постой, — прервал Шастун, — если тебе больно, ты можешь не рассказывать. — Но ты же сам заставил, — горько усмехнулся Арсений, до крови прокусывая губу. — В общем, с одиннадцати лет я живу без родителей. Меня и сестру отправили в интернат, где мы провели два года. К нам относились, как к вещам. У меня были друзья, но воспитатели и другие взрослые просто-напросто игнорировали нас. В тринадцать лет нас усыновили Вера Ивановна и Николай Григорьевич Заболоцкие... — Колька? — изогнул бровь Антон, глядя на Попова и не веря, что Арсению пришлось столько пережить в таком малом возрасте. — Убью Серёжу, — ухмыльнулся голубоглазый, открывая очи и глядя куда-то в пустоту, в неизвестность. — Да, Колька. Сашу холит и лелеет, меня бьёт за всё подряд. Тоха и сам не заметил, как с силой сжал кулаки от злости. — Не помыл посуду - получай! Не убрался вовремя - получай, сука! — Арсений стукнул рукой по стене, даже не чувствуя покалываний от удара. — Опоздал домой на секунду - сиди под домашним арестом месяц... Зеленоглазый сочувственно взглянул на соседа по парте. Боль затаилась глубоко в душе. Он так много не знал о друге и его жизни, что хотелось завыть. — Почему не заявишь в полицию или фонд поддержки? — спросил он тихо-тихо, почти шёпотом. — Смеёшься? — скривил губы в ухмылке Арсений и продолжил севшим голосом: — Мне не поверят. — А как же побои? — не унимался Шастун, не зная, чем помочь Арсу. — Оба моих опекуна - предприниматели, понимаешь? Деньги всё решат... — с болью в голосе ответил брюнет, закрывая ладонями лицо. — Ну и ситуация... — протянул Антон. — Я не знаю, что тут делать... — Если бы я знал - давно бы сделал. Я в безысходности, Шаст, — Попов наклонился прямо к лицу Шастуна и заглянул в эти зелёные глаза. — Но я рождён победителем, понимаешь? Я уверен, всё будет хорошо. — Будет, — постарался убедить Арса и себя Тоха, но получалось плохо. — Шастун, — сглотнул брюнет, прикрыв глаза. — Иди в класс, я приду. — Не переживай, — кивнул Антон, прекрасно понимая, что в ситуации друга не переживать сложно. Выйдя за дверь туалетной комнаты, он тяжело вздохнул и поплёлся в сторону класса. До урока оставалось две минуты, когда в кабинет информатики залетел Серёжа, хватаясь за сердце и пытаясь перевести дыхание. — Там... Там Арс... в... туалете... Шеминов заметил его курящим... Он ведь не терпит курения в своей школе... Он вызывает его родителей! — голос Матвиенко окончательно сорвался, и Дима схватил друга, чтобы тот не упал в обморок. — Возьми себя в руки, тряпка! — прикрикнул он на Сергея, и тот затих. Дима настороженно посмотрел на Антона с абсолютно серьёзным взглядом, пытаясь сохранять спокойствие. А вот Шастун сохранять спокойствие даже не пытался. Его лихорадило. Теперь тряслись не только руки, но и ноги, а сердце в который раз за злосчастную неделю вырывалось из груди в бешенстве. — Он его убьёт... — просипел Матвиенко, хватаясь за голову и присаживаясь за парту, безрезультатно стараясь унять дрожь в коленках. — Так, вы пацаны или кто?! — рассвирипел Позов, поправляя очки. — Ведёте себя, как бабы! — Ты у нас один такой правильный, — горько усмехнулся Серёжа. А тем временем Антон суматошно соображал, что предпринять. — Придумал! — с чувством выкрикнул он и унёсся в сторону кабинета Шеминова, не забыв прихватить с собой пачку сигарет и зажигалку.