Последний из Мраксов

Глава 47.

Он был готов убить их обоих. Лорд знал, что смерть Гарри, еще одна, на этот раз убьет и его самого, но в этой мысли было что-то даже утешительное. На самом деле он предпочел бы умереть в сорок третьем, вместе с Найджелусом Певереллом в проклятой Тайной комнате. Его первый хоркрукс, дневник, до возвращения Найджелуса Волдеморт порой часами размышлял о том, что могла чувствовать его семнадцатилетняя копия, когда оказалась, наконец, рядом с возлюбленным, пусть и двенадцатилетним, и обнаружила, что он не испытывает к нему ничего, кроме ненависти. Должно быть это было потрясающее разочарование. Гарри не узнал от дневника ничего, значит «Том» принял тогда решение играть роль. Бог знает, чего это ему стоило. Может, он и правда решил умереть вместе с Гарри?
Однако когда подростковые худые руки обняли его плечи, когда влажное тонкое тело прижалось к Лорду, мысли об убийстве покинули его. На секунду он разозлился еще сильнее, потому что решил, будто таким недостойным способом Поттер хочет отвлечь его от своего любовника. Однако память подкинула ему несколько воспоминаний о похожих объятиях.
Ему было одиннадцать, до школы оставалось несколько месяцев, а он из-за неосторожного толчка Лукреции упал с лестницы и сломал ногу. Волдеморт помнил ужасную боль и собственную растерянность: девчонки плакали, а он не знал, как их унять. В следующее мгновение опекун успокаивающе обнял его и взял на руки, чтобы отнести в комнату. Он был в восторге, несмотря на боль. С удовольствием зарылся носом в отвороты мантии и вдыхал запах одеколона. Наверное, пусть и не осознанно, но уже тогда юный наследник Слизерина был влюблен.
Он вспомнил, как Гарри обнимал его и нашептывал любовную ерунду в ту ночь, когда Марволо нашел коробку из будущего и чуть не сошел с ума, понимая, каким чудовищем станет. Стал.
Это были защитные объятия. Поттер внезапно захотел защитить его. Но от чего? От собственной глупой ревности, ненормальной реакции, гнева, безумия? Ему это удалось, но это не оправдывало легкомысленного поведения. Одного взгляда на полураздетого вампира, который все еще валялся на траве, пытаясь отдышаться после пытки, хватило для того, чтобы снова придти в ярость. И повинуясь гневу, он схватил бывшего любовника за волосы и оттащил от себя.
У Гарри было настолько шокированное выражение лица, что если бы ситуация была иной, Волдеморт бы засмеялся. Он подумал, что как минимум последние лет двенадцать никто не смел таскать лорда Певерелла за волосы. Бывший любовник вряд ли испытывал боль, но это чертовски задевало его гордость. Гарри был слишком ошеломлен, чтобы что-то предпринять в связи с этой ситуацией, иначе уже отплатил бы Темному Лорду чем-то не менее противным. Но, пользуясь моментом, старший волшебник схватил Поттера еще сильнее и зло прошипел на ужасной смеси английского и змеиного языков:
- Ты – мой! Слышишь? Никакая тварь не смеет прикасаться к тебе, лапать твое тело, целовать твои губы! Это мое право!
Волдеморт с трудом узнал собственный голос. Он с трудом дышал, каждое слово вырывалось с сипами. Лорд смотрел в шальные изумрудные глаза и не мог думать ни о чем, кроме постели.
- И если я еще раз увижу что-то подобное, я убью вас обоих. И мне плевать, что сгину вместе с вами. Понял? Отвечай!
Вместо ответа он почувствовал, как в кадык ему упирается волшебная палочка, одиннадцать дюймов, остролист и перо феникса. Судя по взгляду Гарри, если он что-то сейчас и мог сказать, то только слова смертельного проклятия. Они друг друга стоили. Ухмыльнувшись, Лорд отпустил его волосы, позволил Поттеру поспешно закутаться в полотенце.
Гарри ожег злым взглядом собравшихся Пожирателей. Те смотрели на него потрясенно, не только из-за минуту назад разыгравшейся сцены, но и впервые увидев в лицо.
- Тони, позаботься о Дмитрии, - приказал он и гордо прошествовал мимо собравшихся волшебников.
- Да, хозяин, - поклонился Долохов, скрывая улыбку.
- Лорд Найджелус, - слегка наклонил голову Рудольфус, когда Гарри прошел мимо него.
- Руди, - кивнул ему приветственно Гарри.
Несколько часов спустя Волдеморт старался не думать обо всем произошедшем, меряя шагами спальню. Когда-то она принадлежала Регулусу Блеку, он помнил это с детства, хотя тут, разумеется, не осталось никаких вещей давно умершего мага. В юности Марволо не жил здесь. Вопреки всем правилам приличия, он переехал в комнату самого Гарри и делил с ним все, начиная с кровати и заканчивая шкафами. Им пришлось даже немного сменить мебель в покоях. Комната, в которой он жил сейчас, была очень похожа на ту, но все же действовала на нервы.
За стеной Гарри долго психовал и бил посуду. Некоторое время Волдеморт даже опасался очередного приступа бешенства или флегматичности, но потом все стихло, и он решил не проверять, чем закончилась истерика. Ему было все равно, если Поттер изрезал себе руки или свалился на ковер без сознания.
Ему следовало подумать о сегодняшнем докладе Ранкорна с последними новостями из министерства, о неудачно наложенном на заместителя магловского премьер-министра Чомли Империо. Все это было важно. Власть, которой он жаждал, была близка как никогда. Юный Малфой скоро должен был получить свое задание. Конечно, мальчишке не удастся убить Дамблдора, однако у него были неплохие шансы найти проход в Хогвартс для других Пожирателей смерти. При должном давлении, разумеется. Стоило лишь пригрозить наказанием для родителей, и Драко сделает все, что угодно. Вся семейка Малфоев слишком цеплялась за свои узы, друг за друга. На взгляд Лорда это была редкостная глупость. Много лет назад он, не колеблясь, обрек своего дядю на длительное заключение в Азкабане, когда это было выгодно.
Волдеморт недовольно посмотрел на стол, где аккуратно, как он любил, были разложены письма. Судя по докладам Пожирателей, большинство оборотней Европы категорически отказались присоединяться к какой-либо из воюющих сторон, то же самое сделали и гоблины. Ему все еще оставалась верна стая Фенрира, но она была не так уж многочисленна, как хотелось Лорду. Его слугам удалось привлечь на свою сторону великанов, перехватив их прямо под носом у Дамблдора и его марионеток. Однако некоторые доклады беспокоили его. Несколько темных волшебников и политических лидеров на континенте, что прежде охотно шли на союз с ним, резко отказались от сотрудничества, не объясняя причин. Вдруг появились сомнения в верности тех или иных людей. И в довершение неожиданная популярность Руфуса Скримджера среди магов.
У Волдеморта были подозрения о том, кто за этим стоит. Гарри не одобрял действий своего жениха и, хоть и обещал не переходить на сторону Альбуса, вполне мог мешать по своему. Рабастан, конечно, следил за передвижениями лорда Певерелла и ничего настораживающего не докладывал, но ведь Гарри мог вести свои дела и по переписке.
За спиной хлопнула дверь гардеробной, которая вела из комнаты Поттера. Лорд усмехнулся, подумав, что жениху надоело закатывать истерику самому себе, и он решил попортить настроение еще и ему. Волдеморт не ожидал этого визита и не наложил на себя иллюзию. Он выглядел в точности так, как на кладбище в ночь возрождения. Лорд обернулся и с вызовом уставился на бывшего любовника. Пусть полюбуется на лицо, которое вызывает в нем столько дурных воспоминаний и ненависти! Пусть еще раз посмотрит на то, что сделал с собой драгоценный Марволо!
У Гарри было решительное выражение лица и пустой взгляд. Он не смотрел на волшебника перед ним, впрочем, молодой человек все равно не надел очки. Поттер оказался куда ближе к нему, чем ожидал Лорд, решивший, что Гарри остановится у дверей. На нем был шелковый зеленый халат до пола, а волосы встрепаны.
- Я решил, что ты прав, - заявил он хриплым голосом.
- Неужели? В чем же?
- Нет нужды страдать от похоти. Мы вполне можем удовлетворить свои физические желания друг с другом, - равнодушно заявил он.
Проблема была в том, что Лорд не страдал от похоти, пока в поле его зрения не появлялся Гарри Поттер. Это было унизительно, но терпимо тем более, что бывший любовник в итоге сам пришел и попросил возобновления отношений. Лорд не обманывал сам себя, он не собирался отказываться, потому что иначе Поттер просто развернулся и ушел бы, молодой волшебник не стал бы умолять. Не в этом случае. Однако Гарри не знал, а может быть нарочно обставил все таким образом, что будь Волдеморт на пару десятков лет помоложе, эти слова причинили бы ему ужасную боль.
Он всегда считал себя особенным. Во всем, начиная с происхождения и заканчивая любовью. Марволо Мракс отлично себе представлял, сколько у его опекуна было любовников в прошлом, но он был особенным, даже по сравнению с Блейзом Забини и Регулусом Блеком, потому что был единственным. Гарри никогда ему не изменял, был ему предан, любил его. Марволо ценил это. Из-за тяжелого детства похоть и секс всегда представлялись ему чем-то грязным, не желательным. Со своим опекуном он видел все иначе, плавился от удовольствия, однако главная ценность занятий любовью была в ином. Это был способ контроля, еще одно подтверждение того, что Гарри принадлежал ему. Поэтому, возможно, он был жесток в постели, слишком властен и предпочитал лидирующую роль. Он хотел этих отношений не для того, чтобы спать с возлюбленным, а занимался с ним любовью, чтобы продолжать отношения. Это было так, даже если Марволо не всегда отдавал себе в этом отчет. Чем-то это напоминало отношение Поттера к Регулусу, но в намного более тяжелой форме. Наследник Мракс хотел любви, внимания и преданности своего опекуна, а не секса как такового.
Оборотное зелье, которое он использовал много лет назад, было лишь способом создать иллюзию, хоть на несколько минут, что он снова обладает Гарри.
Своими словами Поттер опустил их отношения с пьедестала на самое дно, приравнял к обычной похоти. Марволо был бы оскорблен до глубины души. Волдеморт просто воспользовался возможностью. Лорд не отказался бы от преданности Гарри Поттера, любовь же ему была совершенно не нужна.
Устав ждать его решения, Поттер просто скинул с себя халат, под которым не было ничего. Худое костлявое подростковое тело вряд ли бы возбудило Волдеморта, если бы он не знал, какому человеку оно принадлежит. Лорд не собирался отказываться или мешкать. Чертовы пять десятков лет ожидания, жалкие копии и постоянная глубокая тоска, которую он старательно отрицал, толкнули его вперед. Он куснул тонкую холодную шею, она пахла точно так же как в прошлом. Лорд лизнул быстро раскрывшиеся ему на встречу губы и почувствовал с юности любимый привкус. Его руки идеально ложились на чужие плечи. А тело любовника привычно прогнулось, прежде чем упасть на кровать.
Волдеморт торопился, словно боялся, что у него вновь отнимут этого невероятно дорогого для него волшебника. Он был не в состоянии анализировать то, что чувствует, да и нормальных, человеческих эмоций в нем осталось не так уж много. Лорд просто знал, что ему необходимо ощущать, как Гарри добровольно и с удовольствием отдается ему. И одновременно хотелось уничтожить его, сделать больно. Поэтому жадные поцелуи сменялись укусами, ласковые поглаживания - щипками. Но любые его действия встречали только одобрительные жаркие стоны, а чужие пальцы лишь порой чуть сильнее впивались в спину, оставляя яркие красные царапины.
Он вошел в него резко, без подготовки, и подавшийся вперед Гарри действительно сильно укусил его за плечо, выразительно показывая насколько ему больно. С долей раскаяния Волдеморт поморщился. Лорд чуть отстранился и попытался заглянуть Поттеру в глаза, но они были плотно зажмурены, словно он не хотел видеть... И только в этот момент Волдеморт понял, что любовник ни разу не открыл их с тех пор, как упал на постель. Да и без очков пришел именно поэтому. Он не желал видеть, с кем именно спит, возможно, представляет кого-то другого на его месте?
Жалость пропала. И Лорд резко подался вперед, под злое бессвязное шипение любовника. Этот звук лишь еще больше раззадорил, потому что он прекрасно помнил, насколько громким Гарри был в постели. Поттер обожал кричать его имя, а сейчас лишь одобрительно стонал.
Несмотря на боль и пробудившиеся обиды, разрядка наступила одновременно. Несколько минут волшебники лежали обнявшись молча. После чего Поттер вывернулся из объятий и покинул постель. Обнаженное тело напоминало поле битвы. Через несколько часов красные пятна и царапины станут по-настоящему пугающими, если, конечно, не смазать их заживляющими зельями. Волдеморт знал, что Поттер не позволит себе оставить метки.
Младший волшебник поднял с пола и накинул на себя халат.
- Уже уходишь? - спросил Лорд, нарушив повисшую в комнате тишину. Ему и не хотелось, что бы Гарри оставался. Он никому не доверял настолько, чтобы спать вместе, показать кому-то свою беззащитность.
- Да, - кивнул любовник.
- Завтра ты придешь опять, - не спросил, а фактически приказал Волдеморт. Он ни за что не отказался бы от шанса снова придавить его к постели, испещрить кожу своими метками.
- Я приду, потому что сам хочу этого, - заявил молодой человек. Он направился к двери и неловко споткнулся при выходе, слишком плохо видел, оставив Лорда в одиночестве размышлять о том, почему все-таки Гарри решил придти к нему. Не мог вынести несколько месяцев без постельных игрищ? Хотел унизить, показав, что Марволо Мракс значил для него в прошлом не так уж и много? Попытался смягчить гнев из-за сегодняшнего происшествия? А может собирался отвлечь от каких-то своих политических проделок? Что ж, пожалуй, юный мерзавец не достиг ни одной из своих целей. Лорд усмехнулся и заклинанием погасил свет. Он уже много лет не мог спать спокойно и еще дольше не видел снов. Однако что-то ему подсказывало, что сегодня он, наконец, выспится.