"Это унизительно", - сказала Элизабет. "
По просьбе эрцгерцогини, в восемь часов мы с Францем должны присутствовать на завтраке в ее
апартаментах".
Это было на следующее утро после ее свадьбы. Франц вернулся в
свой кабинет еще до рассвета, быстро поцеловав ее в щеку и
утешив словами "Долг зовет". Мировая политика не
будет ждать нашего медового месяца.
Каждое утро, выходя за дверь, он говорил ей, что его встречи начинаются в половине шестого утра.
Элизабет и Хелен убежали в садовую комнату, из которой
открывался вид на дворцовую территорию. Там они были свободны от
любопытных взглядов. И все же теплый солнечный свет, льющийся в
окна, и пение птиц, эхом разносящееся среди деревьев, вряд
ли успокаивали Элизабет.
"И когда я попросила Франца, пожалуйста, позволить нам позавтракать
наедине в нашей квартире, поскольку я так устала от всех этих приемов, он
сказал, что это было бы оскорблением для его матери".
Это был праздничный завтрак, с сияющими и любопытными
глазами взволнованных гостей. И их было так много: ее мать, ее отец,
Нене, два брата Франца, эрцгерцоги Габсбургов и
, конечно, Софи, сидевшая во главе стола.
Франц широко улыбался, когда вел ее в зал. Ей было трудно
его найти.
"И более того, - простонала она Элен, - все, казалось
, ждали какого-то откровения. Вы видели их глаза. Особенно
эти молодые эрцгерцоги, которые ухмылялись и перешептывались, не
упуская ни одного нашего движения. Я боялась даже моргнуть. И
Софи выглядела почти рассерженной. Что все это значит, Нене?
Элен была ее единственной опорой. Она отчаянно задавалась вопросом, как
она справится, когда ее семья вернется в Посси через два дня.
Элен не могла скрыть своего веселья.
"Ты такая наивная, Сиси", - с нежностью сказала она. "Мне не хочется
ставить тебя в неловкое положение, но вся Вена как на иголках, ждет
известия о том, состоялся ли этот брак".
Элизабет прижала ладони к щекам.
"О, Нене. Так вот в чем дело?"
Даже на глазах у сестры ее лицо вспыхнуло.
"Вот почему Софи так энергично тебя прощупывала", - сказала Хелен.
"Она, наверное, всю ночь не сомкнула глаз, гадая, не зачат ли наследник
".
"И эти вытаращенные глаза... Они ждали знака?"
Элизабет ахнула.
Элен кивнула, улыбаясь.
- И попомните мои слова, по дворцу и
всей Вене заключаются пари.
Элизабет закрыла лицо руками. Она была подавлена. Даже
уединение ее первой брачной ночи стало предметом разговоров в городе.
Ее лицо напряглось, она закрыла глаза. Ее первая брачная ночь
вряд ли была ночью любви, то есть не такой, как она ожидала. Не такой, как любовь
в ее любовных романах.
Не успели ее мать и эрцгерцогиня закрыть дверь
, как Франц сорвал с себя одежду. Он стоял там
совершенно голый. Прежде чем шок полностью овладел ею, он оказался в
постели с лицом, которого она никогда раньше не видела. Она вскрикнула
и натянула одеяло на голову. Он вырвал его у нее.
Их взгляды встретились. Он увидел ее ужас, ее невинность, и его
лицо смягчилось. Он нежно протянул руку и коснулся ее застывшее лицо. Его пальцы зарылись в ее волосы,
медленно, с нежностью приподнимая их. Она не пошевелилась. Она не произнесла ни слова.
- Не спеши, моя малышка.
Его голос был мягким и ласковым. Он глубоко вздохнул,
успокаивая дрожь в теле, опустил руку. Он отвернулся
и задул свечу.
Элизабет подняла голову и посмотрела на сестру.
"О Нене. Я хочу домой. Я хочу снова стать просто Сиси. Я
хочу бегать по лесам, громко смеясь и распевая во
все горло. Я хочу вернуться домой. Она закрыла глаза, ее
голос дрожал. "Я не хочу быть императрицей. Я даже не хочу
выходить замуж".
Хелен взяла ее за руки.
"Сиси, смейся над этим. Это единственный способ. Представь, что о твоей
первой брачной ночи говорит вся Вена, и подумай обо всех ревнивых
дамах в округе".
Элизабет уставилась на нее - это было не смешно, а отвратительно.
Затем на ее лице появилась улыбка, искаженная гримасой.
"Это невероятно смешно. Вся Вена, двор и
слуги, как на иголках, гадают, подарила ли принцесса
свою любовь принцу". Затем по ее лицу потекли
слезы. "Это тоже трогательно".
Мгновения бегства были недолгими. Вскоре графиня Эстерхази
нагнала их с пачкой бумаг в руках.
"Вот ваше расписание на сегодня".
И это был только первый день ее замужества.
Хелен посмотрела на Элизабет, Элизабет посмотрела на Хелен, и
их улыбки сменились унынием.
День был наполнен приемом за приемом. Элизабет, стоявшая
между эрцгерцогиней и Францем, с трудом заставляла себя улыбаться
отъезжающим гостям из Нижней и Верхней Австрии и из мест
, о которых она никогда не слышала. Каждое официальное мероприятие требовало смены
одежды. Она надевала платье за платьем. По крайней
мере, не было времени отчаиваться.
Когда той ночью дверь их квартиры, наконец, закрылась за ними
, и изнеможение покинуло ее, как вода
выжатую швабру, Франц потянулся, чтобы обнять ее, на
этот
раз нежнее, На мгновение она сдалась, чувствуя ее любовь, его объятия
сжались, его дыхание стало нетерпеливым, Она запаниковала,
оттолкнула он вернулся, Ее охватил страх, Она понимала
, что ведет себя как ребенок, но все же ничего не могла с собой поделать:
"Прости меня, Франц", - причитала
она, убежала в свой будуар, захлопнула дверь, велев
горничной уйти, разрыдалась, Она она была так утомлена, ее
почти тошнило, ее тревога была окутана искаженными картинками, что
же произойдет сегодня вечером? Она едва могла подняться со стула, чтобы
приготовиться ко сну.
"Иди в постель, моя малышка", - позвал Франц.,
Он позвал снова. Его голос стал резким, усталость и страх
подавляли ее. Она не могла просидеть здесь всю ночь,
и в конце концов решилась выйти, у нее не было выбора - ее волосы были
длинными, лицо изможденным, она куталась в сорочку
до самой шеи. Она была оцепеневшей, скорее оцепеневшей, чем испуганной.
На прикроватном столике мерцала свеча. Он лежал на кровати.
Он вскочил. Она увидела его обнаженные плечи, он не двигался,
смотрел, как она идет по комнате, и улыбался. Она плотнее запахнула сорочку
. Он подскочил к краю кровати. Она
отскочила в дальний угол. Он быстро откинул одеяло. Она
забралась на кровать. Она избегала его взгляда. Она продолжала кутаться в сорочку
, чтобы защитить себя. Она свернулась калачиком на
дальнем краю кровати, повернувшись к нему спиной, и зарылась лицом в
подушку.
Он погладил ее по плечу. Его рука задержалась, напряглась. Она
почувствовала его дыхание. Он пробормотал ее имя, нежно-ласковое, но она все еще
лежала неподвижно.
- Спокойной ночи, любовь моя, - вздохнул он.
И задул свечу.
На следующий день за завтраком наступил кульминационный момент. Франц и
Элизабет едва держались на ногах. Все взгляды были устремлены на них
, как на голодных гончих. Ухмылки стали еще шире, а шепот ускорился, а слуги, сновавшие вокруг с дымящимися
блюдами, затаили дыхание и выпучили глаза.
Софи заерзала на стуле.
- Кажется, любовь улетела из дома, - прохрипела она.
Вилка Макса полетела на пол. Слуга поспешил
поднять его.
Все почувствовали душевную травму Франца. Хотя он и пытался это скрыть,
никто не мог этого не заметить. Софи заметила, как молодые эрцгерцоги искоса
поглядывали на нее, а в их глазах читались веселье. Они знали о его пристрастии к сексу и о его
умении обращаться с дамами.
"Вся страна знает", - подумала Софи, впиваясь пальцами
в ладони. И теперь он колеблется. В глазах своего народа его
будут считать слабаком. Она еще сильнее впилась ногтями. И все
это из-за хнычущей деревенской нимфы.
"Я могу заверить тебя, моя дорогая мама, что любовь не
прошла бесследно. Я самый счастливый человек на земле", - сказал Франц.
Затем он бросил на свою невесту такой полный любви взгляд, что во всех глазах отразилась
зависть. Во всех, кроме эрцгерцогини. Она
пренебрежительно фыркнула. И все же напряжение было заметно всем. Франц
не притронулся к еде, а салфетка в руках Элизабет
скрутилась в узел. Она знала, что выбор будет не за ней.
Брак должен был состояться этой ночью. Отдаленный звон колоколов, разносившийся по мощеному булыжником двору дворца
Габсбургов, возвещал о девяти часах вечера. Сильный дождь барабанил в
закрытые ставни, когда Франц добрался до их апартаментов. В
тот вечер после ужина у него была срочная встреча с матерью.
Элизабет сидела в своем будуаре и ждала. Каждая клеточка ее тела
дрожала. Горничная только что убежала с ярким румянцем на
пухлом лице, забыв притушить свечи. Элизабет подумала
, не заключила ли она тоже пари.
Ее волосы роскошными волнами ниспадали на розовое платье до
середины спины. Ее лицо покрылось румянцем, но это был
румянец страха. "Сделай себя привлекательной и соблазнительной", - сказала
ей Хелен. Что такое соблазнительность? она задумалась. Она посмотрела на себя в
зеркало - она все еще была похожа на ребенка, испуганного ребенка.
Почему он любит меня? всхлипнула она про себя.
Дверь будуара распахнулась, и он появился в ее зеркале,
прямой и высокий, с раскрасневшимся лицом, блестящими голубыми глазами и сжатыми
кулаками. Он поймал ее взгляд.
Он увидел, как дрожит ее подбородок, как дрожит ее тело. Его лицо
смягчилось, его привязанность потеплела, затем, не говоря ни слова, он пересек
комнату и обнял ее. Но это было не нежно,
а яростно.
Она чувствовала его горячее дыхание на своей шее, его дрожащее тело, сильное
и неумолимое, его стоны и страсть, поглощающие и душащие
ее. Он не обращал внимания на ее панику, испуганные всхлипы, слабые
попытки вырваться. Он сорвал с нее халат, поднял на руки
, пересек комнату и бросил на кровать. Ее глаза закрылись,
разум отключился. Она поддалась его неистовой страсти.
Часы пробили половину восьмого. Комнату заливал солнечный свет.
Она услышала, как он вошел в дверь. Он тронул ее за плечо.
- Нам пора идти завтракать.
Он склонился над ней, одетый в генеральскую форму,
так как уже давал публичные аудиенции. Он встал в пять утра, оставив
ее, скорчившуюся в постели, без сна, хотя и не знал об этом. Она
не спала всю ночь, размышляя об ужасном переживании, называемом
любовью, о своем невежестве, о своих романтических представлениях, о своем будущем.
"Пожалуйста, Франц", - воскликнула она, протягивая к нему руки. "Если ты любишь меня,
позволь нам поужинать наедине, хотя бы в этот раз, в наших собственных апартаментах".
Она не могла смотреть эрцгерцогине в глаза. Они
бы знали, и она могла представить себе их мысли.
- Моя дорогая Сиси, - в его голосе звучало нетерпение, - ты же знаешь, что мы
не должны обижать мою маму.
Он жестом подозвал горничную, которая ждала на заднем плане, чтобы помочь ей
одеться.
- Она мне не нужна! Элизабет закричала.
Она отбросила одеяло, вскочила с кровати, влетела в свой
будуар и захлопнула дверь.
Когда она появилась снова, одетая, встревоженная и неохотная,
Франц подхватил ее на руки. Он посмотрел ей в лицо. Любовь
его охватила страсть, совершенно не похожая на ту, что он
испытывал раньше.
С самой ранней юности женщины бросались в
его объятия. Они растолстели его, они обольщали его обещаниями, они
обольщали его своими страстными взглядами и податливыми телами.
Временами он испытывал почти презрение, а не благодарность, когда вкушал их
благосклонность. Но Сиси, такая чистая, такая невинная - никто так не разжигал в нем
страсть и любовь, как она, и никто так невинно не лежал
в его объятиях.
- Моя дорогая Сиси, - пробормотал он, нежно обхватив ее лицо
ладонями. - Я люблю тебя. Обладать тобой - это величайший дар, который только может
быть у мужчины.
- О, Франц. Я боялся. Я не знал, чего от тебя ожидать. Я
просто не знала.
Ужас прошедшей ночи рассеялся. Она уткнулась лицом
ему в грудь.
- Я понимаю. И твоя невинность доставляет мне величайшее
удовольствие. Я хочу тебя таким, какой ты есть.
Она закрыла глаза и растворилась в нежных объятиях, которые всего
несколько часов назад повергли ее в ужас.
В то утро в высокие окна
гостиной эрцгерцогини для завтрака светило солнце, и повсюду стояли вазы с весенними цветами
. Возбужденные голоса, раздавшиеся в зале, сменились
улыбками, когда появились Франц и Элизабет. Они все знали. Элизабет
это заметила.
Улыбка застыла на лице Франца. Элизабет захотелось выбежать из
комнаты. Она едва не пропустила стул, который придвинул
для нее улыбающийся слуга.
Приветствие эрцгерцогини прозвучало с самодовольством. У ее
матери был такой вид, словно она попала в рай, а Элен подмигнула
ей. Элизабет не улыбнулась. Ей просто хотелось исчезнуть.
Подносы с едой появлялись и исчезали. Она не могла проглотить ни крошки.
на ее пылающем лице застыли слезы.
Возбужденные голоса раздались, все уставились на нее.
Что они себе воображают? она задумалась. И кто же выиграл пари?
- Моя дорогая Элизабет, - в голосе эрцгерцогини слышалась
смесь презрения и юмора. - почему вы сидите такая напряженная? Мы
мы прекрасно знаем, что вчера вечером ваш брак был заключен, и к
ужину вся Вена будет праздновать, так что садитесь и
гордитесь".
Смех журчал, как весенние воды в реке, Франц
продолжал поглощать свой завтрак, а Элизабет нервно теребила салфетку
.
"Моя дорогая Элизабет, - продолжала эрцгерцогиня, -
на брачном ложе императоров Габсбургов никто не знает о личной жизни,
наследник - это главная забота. Из-за твоей деликатной натуры твоя
мать умоляла меня отказаться от нашей традиции, согласно которой кардиналы должны присутствовать
при заключении брака Габсбургов. Так что выгляди довольной и
радуйся своему великому достижению."
Именно в этот момент вилка ее отца отлетела на пол,
слуга бросился ее поднимать, а Макс опрокинул свой стул, пытаясь
избежать столкновения.
"В самом деле, Макс, можно подумать, ты никогда не держал в руках такую
посуду". Эрцгерцогиня попыталась придать своему голосу шутливый оттенок, но
сарказм возобладал. "Возможно, на баварских холмах они не
употребляются".
Элизабет оторвала взгляд от тарелки. Прищурившись, она посмотрела на
эрцгерцогиню. Ее терпению пришел конец, и страх взял верх.,
Она вскочила со своего места. Второй слуга
быстро шагнул вперед, чтобы отодвинуть ее стул. Ее лицо побелело.
Если когда-нибудь в жизни ей хотелось выцарапать глаза другому
человеку, то именно тогда. Если она когда-нибудь и хотела выплеснуть
кипевший в ней яд, то именно тогда. Но она не сделала ни того, ни другого - она сохраняла
самообладание, не сводя глаз с эрцгерцогини. Она
так сильно сжала кулаки, что почувствовала боль. Никто не пошевелился.
Никто и глазом не моргнул. Слуги застыли, как роботы. Даже Франц перестал
есть и посмотрел на нее. Сердце у нее бешено колотилось, тело сотрясала дрожь,
руки сжались в кулаки. Но слова лились из нее, как шелк.
- Миледи, - обратилась она к эрцгерцогине, - завтрак
был восхитителен. Прошу меня извинить.
С высоко поднятой головой, улыбнувшись гостям, она повернулась
и вышла из комнаты с элегантностью императрицы, ее
шаги становились все быстрее и быстрее, когда она бежала по коридорам, стуча каблуками щелкнуло, и солдаты вытянулись по стойке "смирно". Когда она добралась до своей
квартиры, она бежала, и слезы текли так же быстро. Они
капали ей на подушку.
Это были слезы не разочарования,
а удовлетворения, свершения, обретения силы. Она
дала отпор эрцгерцогине. И она не вырвала себе глаза
, как хотела, а сделала это с элегантным достоинством.
"День, который начался в полном отчаянии, закончился как
весенний прилив", - подумала Элизабет, наблюдая, как исчезает вечернее солнце
.
Горничная готовила ванну для Элизабет к очередному
приему. Она была в восторге от этого приема - это были
венгры. Она вспомнила, как еще в Посси ее наставник
описывал их. "Венские королевские особы считают их дикими и
невоспитанными, - сказал он, - но они очаровательны, галантны
и романтичны. И они питают безумную страсть к лошадям и
ярким костюмам". Затем на его лице появилась внезапная грусть. Он
так и не объяснил почему.
Франц поспешил за ней из-за стола после завтрака в то
утро. Она улыбнулась про себя, вспомнив его беспокойство. "Я
в порядке", - сказала она ему.
- С мамой иногда бывает трудно. Ее жизнь посвящена империи".
- нежно сказал он, беря ее лицо в свои ладони. - Но постарайся
помнить, что у нее благие намерения. Затем, с улыбкой и весельем в глазах, он добавил: "У меня есть сюрприз.
Наш медовый месяц начинается завтра.
"Ты имеешь в виду, что мы уедем?"
- Завтра, мой любимый, я сама отвезу нас в Лаксенбург
и
... "Что такое Лаксенбург?" спросила она, вскакивая и
беря его за руки.
- Это дворец, где вы можете кататься на лошадях по холмистой
местности и гулять по его прекрасным угодьям сколько душе
угодно.
Она хлопнула в ладоши:
"И твоя мама...
Она затаила дыхание,
- Она не одобряет нашу поездку, но я сказала ей, что ты готова
, и мы должны ненадолго уехать".
"Но, я имею в виду, - она замолчала, не желая показаться грубой,
- я имею в виду, поедет ли она с нами в Лаксенбург?"
Он запрокинул голову и рассмеялся.
"Никакой мамы, только ты и я".
"О, Франц", - проворковала она с явным удовольствием. "Я не могу в это поверить
, я не могу в это поверить".
"И... - он игриво коснулся ее носа, - можешь приготовить
еще один сюрприз?"
«Что? Что?"
"Мне кто-то говорил, что вам нравится герр Ренц и его цирк?"
"Герр Ренц!"
Герр Ренц был королем циркового манежа, величайшим цирковым
наездником всех времен, магистром Высшей школы, человеком, которого ее отец
боготворил и о котором говорил как о боге.
- О, Франц. Ты что, дразнишь меня?
"Сегодня днем он выступает в Пратере, мы
устроим там пикник и понаблюдаем за ним. Если, конечно, вы не откажетесь
переодеться еще раз".
Она пританцовывала, все еще хлопая в ладоши.
"Я не верю в это, я не верю в это!"
В конце концов, этот день также принес грусть и еще больше слез, когда она
прощалась со своей семьей,
она не знала, как она справится без них. Нежные объятия Хелен не скрывали ее беспокойства.
Ее мать, борясь с очередной головной болью, попыталась подбодрить
ее добрым советом. Несмотря на то, что головные боли усиливались, она была явно рада вернуться домой.
Элизабет сказала отцу, что собирается навестить герра Ренца
во второй половине дня. Глаза Макса на мгновение вспыхнули, а затем потемнели.
Он наклонился и что-то прошептал ей.
"Если вы когда-нибудь захотите увидеть меня, вам придется приехать в Посси, нога моя
больше никогда не ступит на порог этого дворца".
В тот день выступление герра Ренца в Пратере все
компенсировало. Они с Францем наблюдали за этим, устроив пикник
в парке под навесом. Элизабет была так поглощена
представлением, что толпа, толпившаяся вокруг них с вытаращенными
глазами, ее не беспокоила. Она знала, что Софи была возмущена. Это
противоречило всем правилам. Ее глаза сузились, когда они с Францем
прошли мимо нее, направляясь к выходу.
Когда они вернулись во дворец, Софи повернулась к ним спиной
и зашагала прочь.
