В своих апартаментах во дворце Хофбург Элизабет лежала на кровати, глядя
на мерцающие свечи в люстре. День клонился к вечеру
, и в комнате было темно. За окном тихо падал декабрьский снег
, в керамической плите потрескивал огонь.
Эрцгерцогиня только что вышла из комнаты с самым
известным специалистом из Берлина.
"Она не в том состоянии, чтобы рожать, не в таком психическом состоянии", -
пробормотал он.
Эти слова не удивили Элизабет. Беременность
едва ли была для нее реальностью, как и ее жизнь. Последние несколько месяцев
она почти не помнила - они исчезли из-за ее
всепоглощающего горя. Весь двор опасался за ее рассудок.
Она помнила, как склонялась над гробом Софи. Она не могла
заставить себя попрощаться. Через сутки она упала от
усталости.
Не проходило и дня, чтобы она не спускалась в темноту
склепа. Она склонилась над могилой со слезами на глазах и молитвами
о прощении. Она не могла простить себе, что отвезла Софи в
Венгрия, что бы там ни говорил доктор.
На окне заплясал снег. Она провела рукой
по животу и подумала о словах специалиста. Внутри нее зародилась новая
жизнь. Она почувствовала это движение. Тепло
разлилось по ее телу. Был ли это Божий способ прощения? Она закрыла
глаза. Возможно, так оно и было.
Елизавета переехала из своих залитых слезами апартаментов в
Хофбурге в прекрасный дворец Шенбрунн. София приветствовала
ее переезд, и часть садов была предоставлена в ее личное
пользование, без участия придворных дам. Она сидела у богато украшенных фонтанов
со статуями ручьевых и весенних нимф, слушая журчание воды.
вода переливалась через край, и она спускалась по узкому ущелью, она
гуляла по Зоологическому саду, разговаривала со львами и
тиграми и часто протягивала руку, чтобы погладить одинокого жирафа, много
раз она сидела и читала свои книги под большим платаном
с зонтичными ветвями, которые касались земли, под которым
Мария Терезия часто сидела с коробкой государственных бумаг, Элизабет
стала послушной и безропотной, выполняя все прихоти своей свекрови
и суетящихся врачей. Она читала все,
абсолютно все, и носила с собой цыганские амулеты, чтобы обеспечить
рождение мальчика.
В июне Людовика и две сестры Элизабет, Элен
и Мария, приехали навестить ее. Их визиты всегда были ярким событием в
Жизнь Элизабет. Их языки никогда не умолкали, и улыбки вернулись
на ее лицо.
Элен была помолвлена с очень красивым принцем Турн
-и-Таксис, и они оба были безумно влюблены друг в друга. Элизабет подумала, что глаза ее
матери вот-вот выскочат из орбит от волнения.
- А Мария, - взволнованно заговорила ее мать, - помолвлена
с Франциском, герцогом Калабрийским и наследником королевства Калабрия.
Неаполь и Две Сицилии. Она выйдет замуж по доверенности."
Людовика была в таком приподнятом настроении. Она добыла еще одну корону для
дочери.
Ошеломленная Элизабет подалась вперед.
"По доверенности!" - воскликнула она, глядя на сияющее лицо Марии.
Она выйдет замуж по доверенности за человека, которого никогда не видела. И
, судя по слухам, Элизабет слышала, что он был хрупким, почти
женственным и, возможно, слабоумным. Она была в ужасе.
Но ей всего шестнадцать, и она не говорит на его языке!
Ее мать напряглась.
Элизабет откинулась на спинку стула, потеряв дар речи.
"Не каждой выпадает удача влюбиться и захватить в
плен сказочного принца, который является самым могущественным правителем во всей Европе.
Или, вместо того чтобы благодарить Бога за свою удачу, не делать ничего
, кроме как жалеть себя".
- Но, мама, - сказала Элизабет, вновь обретя дар речи, - как
ты можешь так говорить? Моя жизнь - сплошной кошмар. Я заключенная в обществе, к которому я никогда не смогу принадлежать, у меня нет свободы, я
связан этикетом и протоколом. Мои дни - это не что иное
, как расписание. И более того.
"Со мной только сплетничают придворные дамы. А Франц?" Она
всплеснула руками. "Я не знаю, что такое любовь. Я почти не вижусь со своим
мужем. У каждого бригадного генерала есть свои притязания, так же как
и у Бургтеатра и "гончих".
или у группы молодых леди.
Слезы наполнили ее глаза.
"Я так одинока, у меня нет любви, у меня нет друзей, настоящих подруг".
Она подумала об Элли, которая теперь занимается гимнастикой на воздушном шаре.
Она не упомянула итальянскую графиню или польскую графиню.
Ее мать встала. У нее было жесткое,
неумолимое лицо, как у ее сестры Софи.
"Я считаю, что вы достигли вершины человеческого
счастья, став императрицей. Только подумайте, баварская
принцесса, выросшая среди крестьян, без приданого и культурных
манер. Это прекрасная мечта. Вы окружены
всевозможной роскошью. Я не могу понять, как вы можете не подчиняться
требованиям своего положения".
Элен и Мария сидели на краешках кресел, их лица
были ошеломлены.
"Люди должны научиться привыкать к своему окружению".
Людовика продолжала: "Мне очень больно видеть, как ты пытаешься
без всякой причины изображать из себя святого и мученика. Поразмысли над
этим, и я надеюсь, ты поймешь, что вина частично лежит на тебе
. Ты знаешь, что в жизни мы должны идти на компромиссы. Поэтому не
осуждай замужество своей сестры.
Сестры были поражены.
"Пойдем, моя дорогая Нене. Мария. Это была поздняя ночь."
Когда за ними закрылась дверь, Элизабет рухнула в кресло.
Людовика поднялась и повернулась к младшим дочерям.
Была ли ее мать права? Была ли она сама виновата в своем отчаянии? Должна
ли она смиренно принять сложившуюся ситуацию? Да,
она жила в престижном мире. И все же он был мелким, пустым, лишенным
человеческого тепла. Она закрыла лицо руками.
"Это все равно что качаться на звезде, когда мир счастья и
любви теряется в тумане", - произнесла она вслух, словно декламируя стихотворение.
Ребенок Элизабет появился на свет в полночь 21 августа 1858 года. Роды были
долгими и трудными. Плач ребенка эхом разносился по коридорам.
В ушах у него звенело, и солдаты, стоявшие в коридорах
, оживились.
"Это мальчик! Это мальчик! Моя дорогая Сиси! Это мальчик!"
- Мальчик! - провозгласил Франц.
- Мальчик!…
Элизабет открыла глаза. Мальчик! Она увидела слезы Франца
и довольную улыбку Софи, почти ухмылку.
- Его назовут Рудольф, в честь графа Рудольфа, который основал
нашу великую империю в 1273 году, - объявила Софи.
Элизабет промолчала. Она не могла спорить. Она в изнеможении откинулась
на подушку. До нее донеслись звуки выстрелов и перезвон
церковных колоколов. Она услышала взволнованные голоса в коридорах.
Наследник. Она закрыла глаза и позволила крикам наследного принца
завладеть собой. Она мягко улыбнулась, и теплое чувство наполнило ее сердце.
Поздравления посыпались со всех концов света.
Школьники сочинили сонеты, а родители назвали своих
новорожденных Рудольфами.
"Небеса даровали нам наследника, - заявил Франц, преисполненный гордости,
своему народу, - и он обретет нового, более великого и элегантного сына".
Вена. Стены старого города будут заменены широким великолепным
проспектом, который опоясает центральную часть города!"
Так родилась Рингштрассе, и Вена начала свой путь к
великолепию нового мира.
Но совершенство царило недолго, прежде чем Софи
снова набросилась на него.
"Поскольку вы слишком молоды и неопытны, чтобы растить
наследника нашей великой империи, - сообщила эрцгерцогиня Елизавете
, когда ее сыну исполнилось два дня, - я возьму на себя полный контроль
за его образованием и развитием. Ваше пребывание с ним будет
расписано".
Элизабет подскочила на кровати.
"Но, мадам, это мой сын".
Ее полные груди пронзила такая боль, что она была готова закричать.
Она умоляла покормить ее ребенка грудью, но этой привилегии была удостоена пышногрудая тирольская девушка с
румяными щечками, выбранная эрцгерцогиней
.
"Вы отказываете мне в священном праве материнства, которое позволено самой
скромной женщине в этой империи, - руководить первыми
шагами своего ребенка".
Ее гнев начал нарастать.
"Он не просто ваш сын", - сказала Софи. "Он наследник
престола. Знакомство его с вашими либеральными идеями и вашим неортодоксальным
воспитанием было бы фатальным".
Элизабет откинулась на подушку. Она была в шоке. Она
никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной.
"Пожалуйста... пожалуйста, - всхлипывала она, - не забирайте моего ребенка. Пусть
он наполнит смыслом мою унылую жизнь".
"Не становитесь болезненной и сентиментальной", - сказала Софи. "Вы
самая привилегированная женщина в мире. У вас лучшие
драгоценности, и вы живете в роскошнейшем особняке. И вы называете свою
жизнь меланхоличной?
Она погрозила пальцем. "Вы слишком долго играли роль жертвы
. Устаешь наблюдать за подобным выступлением
счастливейшего из людей.
С этими словами она подобрала юбки и вышла.
Франц не стал возражать матери. Детская снова
находилась рядом с апартаментами эрцгерцогини. Дочь Элизабет
Гизелу тоже перевезли туда.
Детей нельзя разлучать, - сообщила ей Софи.
Никто не сочувствовал Елизавете.
Члены королевской семьи были в восторге. "Она не способна воспитывать своих
детей". Они ходили вокруг с довольными ухмылками.
Визиты Элизабет в детскую были строго расписаны. Они
стали для нее величайшим счастьем. Она увидела его первую улыбку, его первые шаги,
и он назвал ее "мама". Когда медсестра увела его
со словами: "Ваше время вышло, ваше величество", Елизавета едва смогла сдержаться. он ушел. Часто он плакал, прижимаясь к ней, и Элизабет
прятала лицо в его объятиях, чтобы скрыть свои рыдания.
Страдания, которые это причиняло ей, действительно давали о себе знать.
Наступила осень. Она вернулась в свою квартиру, и одиночество снова
стало ее постоянным спутником. Она пыталась бороться с отчаянием, но
в ее жизни было трудно найти что-то хорошее.
Франц снова заперся в своем кабинете, посещал
Бургтеатр или был на охоте. Она почти не видела его. Когда она
пожаловалась ему на скуку и одиночество, его помощник
принес письменный ответ: "Моя бедная дорогая Сиси, как бы я
был счастлив провести всего один час в твоем обществе. Но я здесь,
привязанный к своему рабочему столу, буквально заваленный бумагами".
Она знала, что ситуация во Франции
и Италии снова
обостряется, возникла угроза войны. Но он никогда ничем
с ней не делился. Слухи также распространялись - но не о войне.
Придворные дамы перешептывались и хихикали с
новой силой. Франц засматривался на танцовщицу из театра, так что они
все слышали. Когда Элизабет попыталась шутливо расспросить его, он рассмеялся.
"Сплетни - это развлечение двора. Они добавляют пузырьков в их
шампанское".
Но ее тревога не прошла, как и ее разбитое сердце.
Однажды она не выдержала и призналась графине Леви.
"Если мой муж будет неверен, моя любовь уйдет, потому что брак
для меня - это связь на всю жизнь".
Графиня Леви сидела, сложив руки на коленях, обдумывая
свой ответ. Никто в Вене не сочувствовал Элизабет. В
романтических устремлениях Франца не было ничего плохого. Романтические
приключения в королевских браках были обычным делом. Все это знали.
Даже эрцгерцогиня сказала Елизавете: "Заведи себе любовника
".
Однако, если бы она это сделала, Элизабет была бы наказана.
Она больше никогда не представляла бы угрозы.
Она знала, что ее ждет такая судьба.
Софи действительно пыталась привлечь на свою сторону молодых людей
. Элизабет так и не удалось переубедить.
- Все знают, что сердце Франца принадлежит вам, - сказала графиня.
Леви мягко сказал: "Но любовные связи в королевских браках - обычное
дело для мужчин, и жены принимают интрижки своих мужей без
жалоб. Им воздается тем высоким положением, которое они занимают
благодаря своему браку".
"Я вышла замуж не ради высокого положения", - возразила Элизабет.
"Я вышла замуж по любви. Если Франц разрушит наши брачные узы, мое
уважение и моя любовь будут уничтожены".
Графиня Леви возвела глаза к потолку, насколько наивной могла быть
Элизабет? Половина женщин в Вене спала в его объятиях.
И все же она чувствовала к ней жалость и знала, что больше никто в Вене не жалеет ее.
