По возвращении в Вену из Бад-Ишля их ждали еще более плохие новости
Элизабет. Гарибальди вступил в Неаполь - он объединит
всю Италию, Неаполитанского королевства больше не будет.
Руки Елизаветы дрожали, когда она читала отчет австрийского посланника
в Неаполе: "Мария и Франциск были вынуждены искать убежища в
крепости Гаэта. Практически не осталось никого, на кого они
могли бы положиться, но, тем не менее, восемнадцатилетняя королева полна решимости
защищать свою корону. И, миледи, вся Европа восхищается ее
храбростью. Несмотря на свою победу, Гарибальди воскликнул: "Она -
женщина, достойная похвалы".
Элизабет протянула письмо через стол. Моя сестра Мария,
подумала она, сражается с небольшой армией, защищая крепость
Гаэта. Весь мир восхваляет ее мужество и отвагу, но
никто не приходит ей на помощь.
Франц сбежал в Мюрццушлаг с группой шумных
джентльменов, чтобы поохотиться на фазанов и уток. Единственным утешением, которое он
дал Элизабет, было: "Я буду с тобой сегодня вечером".
Она кивнула, но без особой уверенности.
Франц не вернулся ни в ту ночь, ни на вторую
, когда вернулась съемочная группа. Оправдания были расплывчатыми -
он пробудет в Мюрццушлаге еще один день. По крайней мере,
подумала Элизабет, Фрэн Ролл не было в лагере.
Она, как всегда, скрывала свое разочарование за предстоящими
обязанностями. Послеобеденный чай для придворных дам в ее апартаментах
в тот первый день был утомительным и нудноватым. Сплетни
пошли на убыль. Даже очарование Фрэн Ролл пошло на убыль.
То, что Франц не вернулся с другими охотниками на
вторую ночь, вызвало любопытство, поклонницы начали собираться быстрее,
все взгляды были прикованы к Элизабет, чтобы увидеть ее реакцию. Элизабет скрывала
свой стресс, что теперь у нее хорошо получалось. Она улыбалась и
болтала, как будто была в прекрасном расположении духа. Внутри ее гнев бурлил
, как вырвавшийся на волю гейзер. Когда графиня Катра ворвалась на
чаепитие с выпученными глазами и раскрасневшимся лицом, Элизабет поняла, что случилась
беда.
Катре, только что вышедшей замуж, не потребовалось много времени, чтобы выведать у
своего
мужа, который только что вернулся из охотничьего домика,
что такое настоящий скандал. Конечно, она пообещала ему, что не
проронит ни слова, но это было слишком волнующе, чтобы держать это в секрете.
Молодого императора задержали не усталость и не болезнь
. Это было преследование пышногрудой крестьянской девушки, которая танцевала
под цитры, напрягая каждый мускул своего прекрасного тела.
Глаза выпучились, веера разлетелись в стороны, и каждое слово, включая сдавленные
взвизги, достигло ушей Элизабет. Дамы позаботились об этом.
Элизабет побледнела, но по-прежнему сохраняла самообладание.
Ни болтовня, ни веер не выдавали ее истинных чувств. Но
гнев ее достиг предела. Ей пришлось отделаться от дам
, прежде чем она взорвалась и устроила им представление, от которого они
были в восторге.
С грацией и достоинством, поражаясь собственному самообладанию,
Элизабет привлекла внимание дам.
"Пожалуйста, извините меня, дамы, но я вынуждена прервать свой прием
сегодня вечером, так как очень устала".
Она протянула руку для прощального поцелуя. Рука не дрожала,
как и ее улыбка. Дамы неохотно удалились, негодующе надув губки.
Когда дверь за последней парой выпученных глаз закрылась,
Элизабет рухнула на стул. Это был конец.
"Матти, иди сюда!" - крикнула она своей старой няне, которую
привезла из Посси.
В комнату влетел Матти.
"Соберите в дорожную сумку все необходимое. Мы уезжаем.
"Мы надолго уезжаем?" - спросила потрясенная медсестра.
"Возможно, навсегда".
- О, мисс Лизабет... - сказала она со слезами на глазах.
- Уходите! Делайте, что я вам говорю! Элизабет закричала, топнув ногой.
Матти выскочил за дверь.
Элизабет откинулась на спинку стула и закрыла лицо руками. Она знала
, как будут сплетничать при дворе. Это было именно то, чего
они ожидали. Маленькая деревенская нимфа сбежала. Это
была бы самая приятная сплетня, которую они
услышали за долгое время.
Она выпрямилась. Она уронила руки на колени,
крепко сжимая их. Да, она убегала, прежде чем была
полностью уничтожена, прежде чем они высосали из нее все силы
. Она знала, что должна найти ответы. Но где? Она
понятия не имела.
Не прошло и часа, как они покинули дворец Хофбург в
карете, направлявшейся к южному железнодорожному
вокзалу, где сели на первый поезд, отправлявшийся в Триест на
побережье Адриатического моря. Никто их не узнал.
На следующее утро эрцгерцогиня узнала об этом.
Журналисты не ночевали в ее апартаментах.
Скандальные истории графини Катры стали достоянием гласности. Софи всплеснула руками.
"Маленькая баварская гусыня, неужели она никогда не научится?"
Конечно, Франц был ни в чем не виноват.
Софи не потребовалось много времени, чтобы разгадать план Элизабет.
Королевская яхта была пришвартована в Триесте. Софи отправила телеграмму в
Триест, чтобы помешать отъезду Элизабет. Яхту нельзя было выводить
в море. Она отправила в Триест специальный поезд с послом.
Элизабет и Матти поднялись на борт яхты на следующий день. Элизабет
на мгновение заподозрила неладное, когда капитан, казалось, не
удивился, увидев ее. Он любезно провел их в роскошную
каюту.
"Ваше величество, - сказал он, - в
машинном отделении произошла небольшая поломка. Мы не сможем отплыть до завтра".
Элизабет была слишком измучена, чтобы обращать на это внимание, и сон пришел сам
собой.
На следующее утро она проснулась от того, что капитан постучал в
ее дверь.
"Миледи, прибыл чиновник из Вены. Он желает
переговорить с вами".
Элизабет перевернулась на спину и уставилась в потолок.
эрцгерцогине не потребовалось много времени, чтобы разыскать ее.
Посланник был приятным человеком с добрыми глазами, невысоким и
сгорбленным. Успокаивающим голосом он указал на ужасный
скандал, который обрушится на нее, если она начнет есть без объяснения причин.
"Они будут винить вас. Вы должны подумать о своих детях.
Как они будут относиться к тебе через много лет? Вернись, - сказал он
ей, - и оправдывай свои действия. Это единственный способ завоевать
твое уважение.
Элизабет смотрела в окно. Утреннее солнце отражалось в
ласковой воде. Она видела, как чайки летают и пикируют, гоняясь
друг за другом, перекликаясь. Она знала, что он прав. Ее
не волновало, что подумают жители Вены или эрцгерцогиня. Важнее всего были
ее дети. Они были слишком молоды, чтобы понять.
Она должна была заверить их в своей любви.
В своих апартаментах в Хофбурге Элизабет сидела, крепко сжав руки на
коленях. Она прислушалась к мольбам Франца.
Он опустился перед ней на колени, умоляя со слезами на глазах, дрожащим
голосом, прося у нее прощения. Он признался
ей в любви. Он пообещал, как провинившийся ребенок, никогда больше не изменять
ей. Он даже заявил, что выдержит гнев своей матери
и упрекнет ее за жестокость и несправедливость, которые она
причинила ей.
Но сердце Элизабет оставалось холодным и непоколебимым. Она видела
его слабость, трусость и ограниченность. Она увидела человека
без воображения, без глубины души. Она увидела человека, чьи ценности
оправдывались только его происхождением и который не знал, что такое любовь.
Но она была уверена, что ее любовь к нему прошла
навсегда.
Она отказалась встречаться с эрцгерцогиней.
Она обняла своих детей и заверила их в своей
любви. Их слезы смешались, вплетая друг в друга сердца.
Людям были предоставлены оправдания. Императрица была больна. Она
должна найти покой в более теплом климате. Яхта была устроена через
Английская королева Виктория.
17 ноября 1860 года Елизавета поднялась на борт королевской парусной
яхты в Антверпене, чтобы совершить 2700-километровое путешествие на Мадейру.
Она взяла с собой свою старую няню, двух дам, врача, многочисленную
прислугу и двух своих собак, Дерри и Ситу, которые разделяли с ней больше
, чем ее муж.
Когда яхта отчалила, она в одиночестве сидела на палубе, наблюдая
, как исчезает вдали земля, и слушая, как волны плещутся
о борта корабля. Она наблюдала за чайками, которые с
криками "спокойной ночи" устремлялись вниз. Было полнолуние. Она подумала о своих
детях. Она опустила голову и дала волю слезам.
Она достала из сумочки письмо от своей матери. Она снова прочитала
слова: "Мое дорогое дитя, есть два типа женщин:
те, кто добиваются того, чего хотят, и те, кто никогда этого не добиваются.
Боюсь, вы относитесь ко второй категории. Вы очень
умны, склонны к созерцанию и у вас нет недостатка в характере,
но вы слишком бескомпромиссны. Вы не знаете, как жить
, и не принимаете во внимание то, как устроена современная жизнь. Вы принадлежите к
другому веку, времени святых и мучеников. Не корчи из себя
святого и не разбивай себе сердце, мучаясь от желания стать мученицей.
Элизабет положила письмо на колени и уставилась на
море. Легкие брызги коснулись ее лица. Ее мать отдала свою
жизнь за своих детей. У нее бывали моменты, когда она сожалела о том, что
никогда не носила корону, и о том, что любовь покинула ее. Несмотря
на то, что она поддавалась своим обидам, ее мать находила утешение
в себе.
Должны ли мы поддаваться своим обидам, принимать их как образец
для подражания, задавалась вопросом Элизабет, или мы можем подняться над ними, стать самими
собой и искать лучший путь?
Она посмотрела на море. Она увидела горизонт. Он был
окутан туманом. За ней ничего не было.
