Елизавета наняла Иду Ференци, деревенскую девушку из низин
Венгрии, не принадлежавшую к дворянскому сословию, на престижную должность чтеца
при императрице. Она дала ей титул "фрау фон Ференци",
и венский двор был шокирован и отнесся к этому с подозрением.
"Она шпионка, - шептались они, - работает на Венгрию и на этого
негодяя Юлиуса Андраши". Они были в этом уверены. Андраши
избежал веревки палача во время венгерского восстания 1848 года,
после того как активно добивался независимости Венгрии от Австрии.
Ида едва ли была похожа на шпионку. Она была миниатюрной и послушной, с
теплой мягкостью, которая порой смягчала королевскую злобу.
Она прихрамывала, одна нога была короче другой. Это
смущало ее. Это всегда было заметно, когда она появлялась на
приеме. Элизабет сказала, что именно ее милая улыбка и голубые
глаза завоевывали расположение людей.
Для Элизабет Ида стала привлекательной и надежной спутницей жизни,
чего она жаждала с первого дня своего замужества.
Ее венгерский стал почти таким же хорошим, как и немецкий, а ее
увлечение Венгрией возросло благодаря любви Иды к своей стране и
ее увлекательным историям.
Для Иды это был шаг в общество, двери которого в обычных
условиях были бы для нее закрыты. Она никогда не была во дворце,
не говоря уже о том, чтобы жить в нем. Она не могла поверить своим глазам при виде позолоченных потолков,
картин, зеркал, винтовых лестниц и своей очаровательной
спальни. В своем маленьком загородном доме она делила спальню
вдвое меньшего размера со своими четырьмя сестрами. Молодой человек, с которым она рассталась
, поклялся вечно ждать ее возвращения. Он знал, что у нее есть миссия.
Ужасы венгерского восстания никогда не выходили у нее из головы.
Она была вынуждена стоять на площади Будапешта и смотреть
, как тринадцать венгерских генералов были приговорены к повешению после
революции. Когда каждый мужчина вставал, чтобы надеть
петлю на шею, он пожимал руку мужчине, стоявшему позади него в
очереди. У последнего мужчины не было возможности пожать руку живому, поэтому он пожал
руку последнему мертвецу. Последним мужчиной был ее дядя.
Прошло несколько лет с тех пор, как закончилась революция, но
венгерский народ все еще находился под сапогом австрийского правительства.
Империя. Юлиус Андраши стал надеждой Иды. У него был план,
замечательный план, как добиться большей свободы Венгрии от Австрии. Не
войной, а мирным путем.
Они больше не могли рисковать такой трагедией, как революция. Им нужна была Элизабет.
При поддержке Андраши Ида надеялась захватить
Они выразили сочувствие Елизавете, рассказав ей о бедственном положении Венгрии.
Они надеялись, что Елизавета сможет повлиять на действия Франца, несмотря на
противодействие эрцгерцогини, которая ненавидела венгров и
отвергала любую идею автономии для них.
Элизабет мало что знала о венгерском восстании 1848 года, и
Ида удовлетворила свое любопытство. Она начала понимать печаль в глазах своего
давнего наставника, когда он говорил о Венгрии.
Франц всегда менял тему угнетения Венгрии
, когда бы она ни поднимала ее.
Ида рассказала ей об осквернении венгерских земель и
деревень австрийскими и русскими захватчиками. Она рассказала о мужчинах
, у которых выкалывали глаза, отрезали носы и уши, а
затем сжигали заживо.
"Захватчики раздевали женщин и молодых девушек, -
рассказала она Элизабет, - и насиловали их на деревенских площадях и
улицах Будапешта. Затем они отрезали им груди и забивали
женщин до смерти".
Элизабет закрыла лицо руками. Такой жестокости она
и представить себе не могла. Ее симпатия к венгерскому народу росла.
"Венгерский народ никогда не осуждал Франца
Джозеф, - сказала Ида. - Он не несет ответственности. Ему было всего восемнадцать
, и он только что взошел на трон, не имея никакого опыта.
Ида не сказала ей, что Франц Иосиф теперь стал их надеждой. С этим
пришлось подождать.
Элизабет никогда не спрашивала, кого они винят. Ей и не нужно было этого делать.
Она знала.
Когда Ида рассказывала истории о Юлиусе Андраши, Элизабет не могла
сдержать улыбку. Глаза Иды засияли. Он, несомненно, был ее любимым
героем.
"А какой Юлиус Андраши?" Спросила Элизабет.
Она встречалась с ним лишь мельком во время свадебных церемоний,
но танцевала с ним во время своего визита в Венгрию, так что
немного знала о нем. И ей нравилось то, что она знала.
"У него копна темных вьющихся волос и суровое лицо с
бородкой, аккуратное и очаровательное. И, о, он очарователен".
"Вы бы видели, как радуются дамы, когда он появляется в
комнате", - проворковала она. - Они не могут оторвать от него глаз. Когда
он избежал австрийской виселицы и бежал в Европу,
парижанин, "в изгнание".
дамы прозвали его le beau pendu, "красивый повешенный".
Они оба рассмеялись.
"В Венгрии, - с нежностью добавила Ида, - мы называем его "
спасителем нашей страны". Он, и только он, может восстановить
исторические права Венгрии".
"Посмотри на свое лицо", - усмехнулась Элизабет.
Ида покраснела.
"Ты боготворишь его. Он похож на романтического героя,
сошедшего со страниц готического романа."
"Он такой и есть. И даже больше, - тихо сказала Ида.
Улыбка Элизабет стала шире. Ей не терпелось увидеть
Снова Джулиус Андраши.
В ноябре 1862 года Элизабет получила срочное письмо от
своей сестры Марии с просьбой немедленно приехать в монастырь урсулинок в
Аугсбург. Этому не было никакого объяснения. Прошел год с тех пор, как
Мария бежала в Рим, королева без родины. Что теперь?
Элизабет была обеспокоена.
"О, я устроила такой скандал в нашей семье", -
причитала Мария, обнимая Элизабет, когда та приехала.
Мария быстро затащила ее в скудно обставленную комнату с
каменными стенами. В камине горел огонь.
- Папа сбежал в Африку, - продолжала Мария. - И бедная мама
думает, сможет ли она когда-нибудь найти подходящего мужа для своей дорогой шестнадцатилетняя Софи, выходки ее старших сестер
выходят из-под контроля".
"Что ты наделала?" взмолилась Элизабет.
"Я вот-вот рожу незаконнорожденного ребенка".
Элизабет ахнула. Какое-то мгновение она смотрела на тело своей сестры,
затем молча обняла ее.
"Я влюбилась в красивого бельгийского графа", - всхлипывала Мария
на плече Элизабет.
Она оттолкнула Элизабет, улыбаясь сквозь слезы.
"Это было чудесно. Я никогда не был так счастлив. Наша любовь
расцвела, как римская весна. Мы скакали на лошадях по
великим итальянским равнинам, гуляли по лесам, слушали
журчание ручьев и нашли свою любовь. И все это время мой
ханжеский муж преклонял колени в своей личной часовне,
окруженный кардиналами, исповедуясь в своих страданиях и воображаемых грехах".
Она цинично улыбнулась. Она прошлась по комнате. Она остановилась
и посмотрела на Элизабет. Ее слезы высохли, к ней вернулось мужество.
В ее голосе не было отчаяния, только решимость.
"Мой любимый заберет нашего ребенка. Он будет растить его. Я никогда его не увижу
. В нашем мире по-другому и быть не может.
Скандал не может разрушить нашу семью".
На ее лице отразилась боль. Элизабет отвернулась, опасаясь
, что вот-вот расплачется. Как можно отказаться от ребенка?
Мария рухнула в кресло, ее лицо было спокойным, несмотря
на слезы. Она нежно провела рукой по своему выступающему животу.
"Он подарил мне любовь. Он принес мне счастье, о котором я
и мечтать не могла. Эта жизнь внутри меня наполнена нашей любовью и
воспоминаниями, которые останутся со мной навсегда. Я ни о чем не жалею, хотя
Я должна отказаться от ребенка".
За окном зазвонили церковные колокола.
Два дня спустя родился ребенок. Мария быстро отвернулась к
стене.
"Пожалуйста, возьми это, Сиси. Возьми немедленно. Я не могу смотреть на это или
Я никогда не смогла бы отказаться от этого.
Элизабет отнесла крошечный краснолицый сверток, завернутый в
белое одеяльце, в соседнюю комнату. Она передала его в руки высокий молодой человек, который ждал. Они смотрели друг на друга,
в их глазах отражалась боль. По их щекам текли слезы, затем,
крепко прижав ребенка к груди, молодой человек повернулся и
Повел их из монастыря.
Элизабет вернулась домой. Когда
той ночью дверь ее квартиры закрылась, было слышно только тиканье часов и мерцание огня в камине.
Она подумала о Марии. Она позавидовала ей. Она знала, что ее боль никогда
не покинет ее, но она нашла свою любовь. Хотя это событие и ушло
из ее жизни, оно никогда не покинет ее сердца.
В ту ночь, как и во многие другие ночи, она
залила слезами подушку.
При королевском дворе царило напряженное время. Вся Европа была охвачена переменами.
Семейные династии переходили в руки
более могущественных стран, и могущественный Отто фон Бисмарк
должен был стать новым канцлером объединенной Германии. С
Освободив Ломбардию от австрийского контроля, он был полон решимости
вернуть все немецкие земли, которые Габсбурги приобретали
на протяжении многих поколений. Его угрозы эхом прокатились по всей Европе: "При
первой же возможности я намерен начать войну с Австрией".
Австрийцы приготовились к худшему. Франц
отчаянно искал решения, а Елизавета молилась
, чтобы Рудольф спас империю.
В разгар этого хаоса младший брат Франца,
Максимилиан и его жена Шарлотта прибыли ко двору с мечтами
о славе. Это было последнее, в чем нуждался Франц.
Макс был мягким человеком, высоким, с темными волнистыми волосами. Он обладал
обаянием древнего рыцаря. Он сочувствовал
угнетенным, хотел больше свобод для людей, и его
либеральные идеи привлекли Элизабет на его сторону, что было полностью согласовано.
Франц знал, что Макс был любимцем его матери. Другой его
брат, Карл Людвиг, сбежал из семьи, хотя он
никогда не забывал Элизабет. Хотя Софи часто не соглашалась с его мнением.
Макс, она не могла устоять перед его обаянием, а Франц боролся с
ревностью, которая никогда не выходила на поверхность. у акса была миссия: он направлялся в Мексику, и его
волнение вызвало у королевской семьи, собравшейся в Красной комнате дворца
Хофбург, одновременно любопытство и страх.
"Император Наполеон полон решимости восстановить французское влияние
и поддержать католическую религию в Мексике", - воскликнул Макс,
Элизабет никогда не видела его таким взволнованным. Шарлотта чуть
не подскочила со стула.
"Он послал французские войска, чтобы свергнуть могущественного Бенито
Джуирез и основать Мексиканскую империю, - просиял Макс. "Мексикой
будут править католики. Он предложил мне императорскую
корону. Он глубоко вздохнул и гордо улыбнулся. "Шарлотта и
Я буду править Мексикой как император и императрица".
Он был в восторге.
"Боже мой", - взвизгнула Софи. "Вы, должно быть, сошли с ума. Это
несбыточная мечта. Вы не можете доверять французам. И более того, хочет ли
мексиканский народ, чтобы его императором стал иностранец?"
Элизабет не могла скрыть своего беспокойства.
- Как ты можешь отказываться от своего сказочного замка Мирамаре
, чтобы править страной дикарей? - потребовала она.
Шарлотта вскочила со стула. Она подошла к
Элизабет, уперев руки в бока.
"Тогда я стану императрицей, как вы", - объявила она.
Она долго скрывала свое негодование, но теперь оно прорвалось наружу.
Елизавета, бедная баварская принцесса, была императрицей, в то время как она,
дочь короля Бельгии, была простой эрцгерцогиней.
- У меня на голове будет корона. Я уже составила
списки придворных дам и установила порядок проведения придворных
церемоний. Я долго ждала этого.
Софи убежала в свои апартаменты и захлопнула дверь. Франц
пожелал Максу удачи. Он был рад его отъезду. Он знал
, что австрийский народ симпатизировал его либеральным взглядам, и поэтому он
мог представлять угрозу для его правления.
В апреле 1864 года в городе Триесте они попрощались. Макс
и Шарлотта поднялись на борт австрийского грузового судна, которое должно было доставить
их в Веракрус. эрцгерцогиня Софи безудержно рыдала.
Элизабет действительно сочувствовала ей. Макс махал с трапа корабля, но его лицо было серьезным.
Шарлотта махала так взволнованно, что даже моряки улыбались.
Софи вырвалась из толпы, взбежала по трапу
и обняла сына. Она знала, что больше никогда
его не увидит.
Вернувшись в Вену, все мысли были о Бисмарке. Франц
заперся в своем кабинете вместе с матерью. Элизабет повернулась к своим
лошадям и помолилась, чтобы Бисмарк поскорее исчез. Собравшиеся пили
пилзнер в больших количествах. В кофейнях
быстро стучали бильярдные шары, и люди с
глубокой тревогой размышляли о будущем.
Бисмарк недолго занимал мысли Элизабет.
Однажды баронесса фон Вельден, няня ее детей, ворвалась в ее
квартиру с отчаянными криками.
"Они разлучают Рудольфа с Гизелой и переезжают
в его собственную квартиру".
Это было на следующий день после шестилетия Рудольфа.
"Мы не можем этого допустить", - сказала баронесса. "Они нужны друг
другу. Они не должны общаться с другими детьми".
Ее слова пронзили сердце Елизаветы. Она отвернулась и
печально кивнула.
"Таков обычай Габсбургов. Когда наследнику исполняется шесть лет, в его
доме должны жить только мужчины, а также наставник, который обеспечивает строгую
военную подготовку.
Но его наставник, граф Леопольд Гондрекур, слишком строг и
брутален в своей тактике.
Элизабет тоже это знала. На лице няни отразилось напряжение.
"Я пошла к императору", - продолжила баронесса. "Я умоляла
его не позволять этому человеку руководить юным принцем.
"Рудольф слишком деликатен", - сказала я ему. "Он не солдат". Он
интеллектуал. Книги - его страсть.
Элизабет кивнула. Она тоже это знала. Гизела, с ее
копной кудряшек, сверкающими глазами и маленьким алым ротиком, которая
всегда болтала, обладала средним интеллектом. Она любила танцевать
и расхаживала в красивых платьях. Элизабет одаривала ее
улыбками, часто повторяя: "Я думаю, ты станешь балериной". Рудольф, с
другой стороны, был удивительно талантливым и в то же время очень чувствительным. Он
нуждался в любви и привязанности. Суровая солдатская муштра была не
для него - по крайней мере, не в столь раннем возрасте.
- И что же сказал Франц? - спросила она, изо всех сил стараясь, чтобы ее
голос звучал ровно.
- Что его интеллектуальные достижения были поводом для беспокойства, -
ответила баронесса. "Что он был более развит умственно
, чем средний ребенок его возраста. Его умственное развитие должно быть
сдержанным, чтобы его тело могло идти в ногу со временем".
Няня снова не выдержала. Она едва могла
говорить, так дрожал ее голос.
- Он сказал, - наконец продолжила она, - что приказал Гондрекуру
усердно тренировать его и сделать из него хорошего солдата. И
Мадам, ему всего шесть лет.
Элизабет уставилась в окно. Лил ледяной
дождь. Она не могла сдержать своего беспокойства. Франц хотел
, чтобы у него был физически сильный сын, который любил бы военную службу, но Рудольф
не был таким. Он был мягким и чувствительным, гораздо больше похожим на Виттельсбаха
, чем на Габсбурга. Франц был полон решимости изменить это.
- Вы должны помочь, миледи, ради Рудольфа. Он слишком
робок и боится пожаловаться своему отцу. Детей нельзя
разлучать. Они нужны друг другу. А маленькому Рудольфу нужна
ласка, а не солдатская служба.
На лице Елизаветы отразилось беспокойство. Сила ее красоты
привлекла к ней Франца и укрепила ее положение при
дворе, так что она жила более спокойной жизнью. Тем не менее, контроль
над детьми оставался вне ее досягаемости. Они были потеряны для нее
из-за эрцгерцогини. Рудольф был наследником, которому предстояло
править империей, а она, его мать, не имела права влиять на его жизнь. Она
была беспомощна.
Она взяла обезумевшую няню за руки.
- Я сделаю все, что смогу.
Ее голос дрогнул. На глаза навернулись слезы. Женщины прижались
друг к другу. Ситуация выглядела безнадежной.
Елизавета пыталась. Франц пропустил это мимо ушей, Софи прошла мимо нее
, гордо задрав подбородок. Она ничего не могла поделать.
Гондрекур выполнил указания императора по
-своему. Рудольфа доводили до изнеможения
военными упражнениями, физической и психологической закалкой.
Баронесса фон Вельден, к ужасу Элизабет, рассказала, как
Наставник Рудольфа учил его героизму. Он был заперт в своей
спальне, в то время как Гондрекур стрелял в окна.
Он был заперт в охотничьем заповеднике, без защиты, из-за нападения дикого кабана
, и вынужден был защищаться сам. Ему было всего шесть лет.
Беспокойство Элизабет усиливалось каждый раз, когда она видела его. Он
стал почти инвалидом из-за лихорадки, нервозности
и болей в животе. Граф Жозеф Латур, подчиненный
Гондрекура, пришел к Елизавете с беспокойством. Он не осмелился
приблизиться к императору, поскольку знал
, что Гондрекур выполняет его приказы. После его визита Елизавета почти не выходила из своих покоев.
Ее не выводили даже дипломаты, только ее лошади.
Она мчалась на них по равнинам, как безумная. Зимним утром, еще до того, как рассвет прояснил небо,
крики заставили Элизабет быстро подняться с постели.
Она распахнула ставни. Снег и ледяные крошки забарабанили
в окно.
Она задохнулась от ужаса.
Бушевала снежная буря, булыжники мостовой были белыми, но там был
маленький Рудольф, дрожащий от ужаса, съежившийся под
рев Гондрекура, который сверлил семилетнего мальчика взглядом в
слепящем снегу.
В ее комнате все еще было темно. Она поспешила к своему столу. Ее рука
дрожала, когда она зажигала свечи. Взяв ручку, она с каменным лицом написала ультиматум.
Ни слезинки не упало с ее лица. От ее
беспомощности не осталось и следа. Решимость была ее наследницей.
Она помчалась по темным коридорам. Часовой моргнул
, подняв сонные веки. Она не стала дожидаться объявления дежурного,
а ворвалась в кабинет Франца. Было только шесть часов, но она
знала, что он будет там, уткнувшись в свои бумаги.
Он вскочил на ноги. Доброе утро. …
Его улыбка быстро сменилась озадаченным выражением лица. Она
швырнула свой ультиматум ему на стол.
"Или Гондрекур уходит, или я ухожу".
Она не стала дожидаться его реакции. Она развернулась и
выбежала из комнаты.
Франц поднял ультиматум.
"Я хочу, чтобы за мной была закреплена абсолютная власть во всех вопросах
, касающихся детей, окружающих их людей, места
их проживания, полного надзора за их образованием,
одним словом, все остается полностью на мое усмотрение, вплоть до
момента их совершеннолетия. Я также желаю, чтобы решение моих личных
вопросов, таких как выбор людей, которые меня окружают, место моего
проживания, все приготовления в домах и т.д., оставалось за мной
одним. Элизабет, 1865 год.
Желание Элизабет было исполнено.
Эрцгерцогиня так сильно хлопнула дверью, что часовой
выронил ружье.
Елизавета взяла на себя воспитание Рудольфа. Граф Латур
стал его новым наставником, а Гондрекур вернулся на
военную службу. Через несколько недель Рудольф поправился.
Члены королевской семьи были ошеломлены и всплеснули руками. Их худшие
опасения сбылись - Елизавета стала сильнее
.
Ее красота укрепила ее силы. Ее сила и
решительность стали теми инструментами, которые спасли великого Габсбурга
Империя от краха... и в ее жизнь придет любовь.
