Спуск с высоты 10000 метров

Глава 44. Лодка.

Глава 44. Лодка.
Хотя Фан Хао и обещал не спешить, он всё равно двигался на предельно допустимой скорости по автостраде. Ночью до Шуанцзина можно было доехать всего за сорок минут. Сначала он включил аудиокнигу, но вскоре понял, что его внимание рассеяно, и просто выключил её.
Он вспомнил, как переехал в район Дасин рядом с аэропортом, далеко от центра города, что было неудобно для свиданий и встреч с друзьями. Тогда он поделился с друзьями теорией о «часе езды», согласно которой человек, готовый проехать час на машине, чтобы встретиться с ним, действительно его ценит. Ранее, когда Гу Чунь приглашал его на вторую встречу, Фан Хао колебался из-за необходимости ехать в город. В итоге Гу Чунь сам приехал к нему, и так они снова увиделись. Теперь, размышляя о прошлом, Фан Хао понял, что сам сейчас проявляет инициативу, хотя Чэнь Цзяюй и не просил его об этом. Это была забота, привязанность, и, пожалуй, любовь. Он восхищался решительностью Чэнь Цзяюя и сочувствовал ему в моменты слабости; этот человек действительно был ему дорог.
Как только Фан Хао вошёл в дом, его первой мыслью было: как же здесь холодно. От просторных комнат веяло прохладой. В Пекине отопительный сезон уже начался, но в доме Чэнь Цзяюя всё равно было как во льду.
Чэнь Цзяюй включил свет в гостиной. Он явно не боялся замёрзнуть, одетый лишь в футболку, спортивные штаны и толстовку на молнии. И выглядел так, будто только что принял душ: его волосы лежали мягкими прядями, не такими аккуратными, как обычно.
Фан Хао задрожал и Чэнь Цзяюй спросил:
— Холодно?
— У тебя не работает отопление? — спросил Фан Хао.
Он приехал в спешке, и теперь не знал, стоит ли снимать пуховик или оставить его на себе.
Чэнь Цзяюй, услышав это, пошёл проверить.
— Батареи горячие, — через некоторое время сказал он. — Может, включить ещё кондиционер на обогрев?
Он не понимал, почему Фан Хао мёрзнет, ведь ему самому в гостиной казалось тепло.
Пока Чэнь Цзяюй проверял отопление Фан Хао оглядел гостиную и подумал, что она выглядит не так, как он себе представлял. Дом Чэнь Цзяюя был чистым, но чересчур пустым, похожим на образцовую квартиру, без следов жизни.
— Ты здесь давно живёшь? — спросил он Чэнь Цзяюя.
Чэнь Цзяюй почувствовал намёк в его словах.
— Больше года, — объяснил он. — Мой дом довольно обыденный, ничего интересного, поэтому я тебя сюда раньше и не звал.
Фан Хао задумался.
— Ты раньше жил рядом с аэропортом? — спросил он.
— Да, там у меня квартира, но я сдал её в аренду. Оттуда осталось много вещей... они всё ещё в подвале, не разбирал почти ничего после переезда, — сказал Чэнь Цзяюй.
У него действительно было много фотографий и медалей, которые теперь хранились у родителей. Это было иронично, потому что не было ясно, для кого эти вещи были важнее — для него или для Чэнь Чжэна. Это понимание пришло к Чэнь Цзяюю лишь после того, как он переехал из своей квартиры рядом с аэропортом, и во время переезда Чэнь Чжэнь увидел и решил оставить у себя две медали. Тогда Чэнь Цзяюй сказал ему: «Папа, забери их все».
Вспомнив это, Чэнь Цзяюй почувствовал раздражение, но взял себя в руки и открыл дверь в спальню.
— Раз в гостиной холодно, давай лучше в спальню, — предложил он Фан Хао. — Я возьму одеяло.
Они выбрали комедийный шпионский фильм, и, как назло, в кадре появилась захватывающая сцена с перестрелкой на частном самолёте. Фан Хао, не подозревая о скрытых мотивах Чэнь Цзяюя, с интересом смотрел фильм и между делом спросил:
— Что это за самолёт? Я такого не видел раньше.
Чэнь Цзяюй, увидев его интерес, серьёзно подошёл к вопросу, перемотал фильм на несколько кадров назад, чтобы посмотреть на приборную панель самолёта, и ответил:
— Похоже на Piper, наверное, Saratoga. Джон Кеннеди-младший погиб, управляя таким самолётом.
Если бы это был пассажирский лайнер, он бы мог определить его на ощупь. После стольких лет полётов, у Чэнь Цзяюя уже выработалась мышечная память. Любую модель Boeing или Airbus он узнавал, если у него была на неё лицензия. Но в мире частной авиации производителей и моделей гораздо больше.
Фан Хао задумался о том же.
— У тебя есть лицензия частного пилота? — спросил он.
— У меня есть PPL*, я могу управлять двумя моделями Cessna, — подумав немного ответил Чэнь Цзяюй. — Получил лицензию, когда учился за границей. Но, наверное, её нужно подтверждать, это делается каждые два года. Я могу проверить.
* PPL – Свидетельство частного пилота — документ, удостоверяющий право лица выполнять функции командира ВС, не занятого в воздушных коммерческих перевозках. В зависимости от квалификационной отметки о виде ВС даёт право управлять самолётом, вертолётом или дирижаблем.
Говоря это, он собрался встать и поискать лицензию, его манеры напоминали старательного ученика, который собирается достать табель успеваемости. Фан Хао, рассмеявшись, обнял его за талию, останавливая.
— Ладно, ладно, я верю тебе. Просто спросил.
— Хочешь получить частную лицензию? — последовал вопрос Чэнь Цзяюя, вспомнив, что видел у Фан Хао на книжной полке несколько теоретических книг в тот день, когда тот ушёл на пробежку.
К удивлению, Фан Хао кивнул.
— Я думал об этом.
— Но ты лучше меня знаешь, как обстоят дела с воздушным пространством, — вздохнул Чэнь Цзяюй.
В Китае воздушное пространство, доступное для общей авиации, полностью находится под военным контролем. А из-за нехватки малых аэропортов для таких самолётов изучение частного пилотажа и получение действующей лицензии практически невозможны.
— Да, слишком много хлопот, — ответил Фан Хао. — В правительстве уже несколько лет говорят о полной доступности воздушного пространства, но с тех пор, как я начал работать, до сих пор нет никакой ясности.
— Мм, может, когда-нибудь будет возможность, — добавил Чэнь Цзяюй.
На время они замолчали, продолжая сидеть на кровати, опираясь на изголовье и продолжая смотреть фильм. Телевизор был в гостиной, но в спальне стоял проектор, изображение которого падало на противоположную белую стену.
Фан Хао в конце концов снял свою неудобную куртку, и Чэнь Цзяюй принёс одеяло, чтобы укрыть их обоих, хотя большая его часть оказалась на Фан Хао. Позже, когда одеяло сползло, Чэнь Цзяюй снова спросил:
— Ещё холодно?
Затем он сел за спиной Фан Хао, обняв его. Грудь Чэнь Цзяюя была действительно тёплой, и Фан Хао подумал, что средняя температура тела Чэнь Цзяюя, вероятно, на градус выше его собственной. Такие объятия были тёплыми и искренними. Чэнь Цзяюй продолжал обнимать Фан Хао, на протяжении всего оставшегося фильма. Он прикасался к его телу, неоднократно задерживаясь на его плечах, груди и нижней части живота. Несмотря на непринуждённость и нежность этих объятий, Фан Хао сильно отвлекался от фильма и упустил часть сюжета с перестрелкой на самолёте.
Однако Чэнь Цзяюй уважительно относился к кино и дождался, пока начнутся титры, прежде чем медленно и нежно поцеловать Фан Хао, не переставая при этом гладить его, ощущая каждый удар его сердца. Изначально Фан Хао не планировал ничего такого; он приехал, потому что по телефону почувствовал, что Чэнь Цзяюй находится в плохом настроении. Но физический контакт пробудил его собственные желания, и когда он начал об этом думать, остановиться уже было невозможно.
Голова Чэнь Цзяюя была прижата к щеке Фан Хао, его волосы щекотали шею, а дыхание несло соблазнительные нотки прямо в его правое ухо.
— Сделаем это? — спросил он.
— Ммм, — тихо простонал Фан Хао.
Финальные титры шпионского фильма сопровождались напряжённой музыкой струнных, заглушая их дыхание. Они попробовали новую позицию, похожую на классическую. Чэнь Цзяюй был сверху, он стоял на коленях. Длинные ноги Фан Хао были разведены в стороны, а талия слегка приподнята навстречу интенсивным толчкам. Чэнь Цзяюй держал его руки, чтобы удерживать равновесие. С каждым толчком тело Фан Хао раскачивалось взад и вперёд, словно лодка, но он не мог сдвинуться с места, так как его руки были крепко зафиксированы. Когда Чэнь Цзяюй входил слишком глубоко и интенсивно, Фан Хао также сильно сжимал его руки. Ладони вспотели, пальцы напряглись.
Примерно через десять минут, когда музыка внезапно прекратилась, Фан Хао осознал, насколько громкими были его стоны. Он резко замолчал, но Чэнь Цзяюй прекратил движения, наклонился и начал нежно поглаживать член Фан Хао.
— Почему замолчал? Продолжай.
Он посмотрел вниз и увидел красные следы от его пальцев на предплечьях Фан Хао. Это было невероятно сексуальным и притягательным.
Фан Хао мягко засмеялся. Сегодня он был немногословен, но Чэнь Цзяюй поддразнивал его и Фан Хао ответил ему тем же:
— Цзя-гэ, трахни меня сильнее.
Фан Хао подумал, что подшучивать – это не сложно, но важно уметь правильно выражать свои желания.
На самом деле, после того раза, Фан Хао хоть и заявил, что больше не будет называть его Гэ, на деле он всё равно продолжал это делать. В обществе, особенно перед друзьями, которые не знали об их отношениях, он сохранял уважение, обращаясь к нему формально, и это вошло у него в привычку. Но наедине это слово стало их ласковым обращением в моменты интимной близости. Например, когда Чэнь Цзяюй просыпался утром, Фан Хао говорил: «Цзя-гэ, пора вставать». А когда ему хотелось, чтобы Чэнь Цзяюй снова приготовил его любимое блюдо — тушёную свинину, — он писал ему сообщение: «Цзя-гэ, мне хочется твоей свинины». И, конечно, когда они занимались сексом в спальне, где Чэнь Цзяюй любил слышать это слово, Фан Хао был не против его произносить.
Комната была погружена в темноту, простыни Чэнь Цзяюя были тёмно-серого цвета, а фильм остановился на последнем кадре титров, слабо освещая пространство.
Чэнь Цзяюй, подавленный эмоциями весь день, искал выход для своих чувств, и ему хотелось окунуться в нежность без оглядки. Теперь, когда сильные и подтянутые ноги Фан Хао раздвинулись для него, его пресс напрягся, и под толчками всё тело Фан Хао дрожало, Чэнь Цзяюй ощущал удовлетворение и лёгкость.
В темноте, несмотря на избыток смазки, всё казалось скользким и липким, тёплым и тесным. Чэнь Цзяюй чувствовал, как невыносимо туго Фан Хао обхватывал его член, и он усилил давление в области талии и бёдер, входя ещё более резко.
Сначала Фан Хао лишь тяжело дышал, затем, по мере ускорения ритма Чэнь Цзяюя, его стоны стали прерывистыми, и, в конце концов, они сложились в непрерывный поток его голоса. Он то просил замедлиться, то ускориться.
Чэнь Цзяюй едва не засмеялся над ним — человек, чья работа состояла в том, чтобы отдавать приказы, сам давал противоречивые команды. Но он знал, что Фан Хао беспокоился о своём достоинстве, и не хотел портить атмосферу, указывая на это. Мысль о том, чтобы заставить такого человека потерять контроль хотя бы на мгновение, была ошеломляющей. Желание было бездонным, и ни один из них не мог насытиться другим.
Вне зависимости от того, просил ли Фан Хао ускориться или замедлиться, Чэнь Цзяюй двигался быстро. Таким образом, он решительно игнорировал указания.
Фан Хао старался держать глаза открытыми, наблюдая за силуэтом Чэнь Цзяюя — широкими плечами и узкой талией, его крепкими руками, что давили на грудь Фан Хао, удерживая его в таком положении и не давая ему двигаться. Это действие имело немного принуждающий оттенок. Его дыхание сопровождалось низким голосом, который был невероятно сексуален. На этот раз Фан Хао твёрдо решил не отводить взгляд. Глаза переполнялись эмоциями, а короткие волосы немного спадали на лоб. Неважно, насколько жёстко его трахали снизу, в его взгляде всё ещё теплилась нежность.
В конце концов, Фан Хао больше не мог выдержать, и первым заговорил:
— Цзя-гэ, дай мне кончить.
Его руки наконец разжались, больше не в силах сдерживаться, и он начал ласкать себя. В моменты наслаждения Фан Хао закрывал глаза, слегка нахмурившись, в полной концентрации. Его сосредоточенность означала, что Чэнь Цзяюй делал всё правильно и хорошо, поэтому он любил наблюдать за его лицом, полным желания, за уголками его глаз и бровей, которые выражали удовольствие. Едва уловимые движения Фан Хао, когда он приближался к оргазму, также были знакомы Чэнь Цзяюю: его ягодицы и бедра внезапно напрягались и дрожали, словно от холода, он прикусывал губу, руки отчаянно хватали что-то — иногда простыни, иногда одежду, которую они не успели снять, иногда спину и руки Чэнь Цзяюя.
Чэнь Цзяюй тяжело дышал, в унисон с Фан Хао, и они вместе достигли кульминации.
Спустя некоторое время Чэнь Цзяюй стал несколько молчалив, и Фан Хао тоже не произнёс ни слова, только повернулся, чтобы уткнуться в его грудь, ощущая, как тепло Чэнь Цзяюя медленно переходит к нему. Он только что пережил чрезвычайно приятную интимную близость и уже не чувствовал холода, но он всё ещё хотел прижиматься к этому источнику тепла.
Чэнь Цзяюй протянул руку, медленно поглаживая его по голове.
— Ты когда-нибудь отращивал волосы подлиннее? Наверняка было бы красиво, — заметил Чэнь Цзяюй.
— В последние годы нет, — ответил Фан Хао, — за короткими проще ухаживать. И ещё, когда бегаешь, это тоже удобно.
Это действительно была одна из причин, но не единственная. Он бегал и раньше, но у него тогда были несколько более длинные волосы. В его семейном альбоме были фотографии, например, на выпускном фото Фан Шэнцзэ, где у него была причёска чуть длиннее. Вероятно, Чэнь Цзяюй видел эти фотографии и поэтому спросил. Почему он больше не отращивал их? На самом деле причина была проста: Лу Цзявэй очень любил его с длинными волосами, особенно в моменты, когда они занимались сексом. В частности, когда дело доходило до оральных ласк, Лу Цзявэй всегда держал его за волосы, не давая двигаться и контролируя процесс.
После расставания с Лу Цзявэем Фан Хао было так тяжело, что он почти сбрил их налысо. Со временем он немного отпустил их, и волосы приобрели нынешнюю форму. Он стригся каждые три месяца и больше не отращивал волосы, это стало его привычкой. Однако этой историей он пока не хотел делиться с Чэнь Цзяюем.
Он подумал, что если Чэнь Цзяюй будет настаивать, он будет не против снова отрастить волосы. Их сексуальные отношения, действительно, были достаточно глубокими, чтобы перезаписать старые воспоминания и заполнить всё его эмоциональное пространство. Сейчас он редко вспоминал Лу Цзявэя. Тем не менее, Чэнь Цзяюй этого не заметил и больше не возвращался к этому вопросу.
Было уже довольно поздно и они оба устали, поэтому просто приняли душ и легли спать. Чэнь Цзяюй так и не рассказал, почему он был в плохом настроении сегодня, и Фан Хао не стал настаивать на разговоре. Он думал, что это могло быть связано с болезнью его матери, и это не тот вопрос, который стоит настойчиво обсуждать. Он чувствовал, что когда Чэнь Цзяюй будет готов, он сам всё расскажет.
Так они и уснули, прижавшись спинами друг к другу.
Дни были полны размышлений, а ночи — воспоминаний. Чэнь Цзяюй провёл много времени, думая о своих прошлых действиях, и в сочетании с просмотренным с Фан Хао фильмом, это привело к тому, что едва он заснул, как сразу же увидел кошмар.
В этот раз сон был менее ярким, чем обычно; он не мог вспомнить, как выглядела кабина пилота или какие конкретно пейзажи виднелись за окном. Он лишь смутно помнил ощущения: громкие звуки вокруг, ветровое стекло, сквозь которое мелькала земля, приближающаяся с огромной скоростью, даже чувство невесомости и звуки сигналов тревоги. Он проснулся и резко поднялся на кровати от оглушительного шума, который, казалось, разрывал воздух.
Фан Хао тоже проснулся от этого резкого движения. Он только что уснул и, всё ещё сонный, пробормотал:
— Что случилось?
Чэнь Цзяюй посидел некоторое время, а потом снова укутался в одеяло и ответил:
— Ничего. Разбудил тебя, да?
Фан Хао очень хотел спать, но всё равно инстинктивно повернулся, чтобы быть лицом к лицу с Чэнь Цзяюем. Он протянул руки и обнял его.
Чэнь Цзяюй ощутил трепет, осознавая, что Фан Хао, хоть и был разбужен и был очень сонным, но его действия были чисто инстинктивными, без малейших колебаний.
— ...Спи, — тихо сказал Чэнь Цзяюй, положив руку Фан Хао на место и собираясь встать.
Он думал, что, возможно, ему не удастся снова уснуть, и он не хотел больше мешать Фан Хао. Чэнь Цзяюй собирался перебраться на диван.
Фан Хао уже почти заснул снова и сначала не остановил его. Но когда Чэнь Цзяюй уже вышел из комнаты и собирался лечь на диван, Фан Хао осознал, что тот не просто идёт в ванную, а собирается спать в другом месте. Преодолевая сонливость, он тоже поднялся и опираясь о стену, медленно добрался до гостиной. Увидев, что Чэнь Цзяюй уже расстелил диван, он удивлённо остановился.
— Ты здесь живёшь, зачем ты идёшь спать в гостиную? Если тебе не спится... я могу поболтать с тобой, — предложил Фан Хао, решив, что если это нужно Чэнь Цзяюю, то он не будет спать этой ночью. У них завтра не было работы, поэтому они могли позволить себе не спать.
— Я... — Чэнь Цзяюй взглянул на него, затем сдался. — Ладно. Ты крепко спишь?
— Да, довольно крепко. Моя мама говорит, что меня даже землетрясение не разбудит, — ответил Фан Хао.
— Хорошо, тогда вернёмся в комнату, — улыбнулся Чэнь Цзяюй.
— Хочешь поговорить? — спросил Фан Хао, всё ещё едва держа глаза открытыми, а голова уже лежала у Чэнь Цзяюя на плече.
— Не нужно. Я буду смотреть на тебя и скоро тоже засну, — ответил Чэнь Цзяюй.
На этот раз они не лежали спиной к спине. Вместо этого Чэнь Цзяюй, как и после предыдущих занятий любовью, обнял Фан Хао за плечи.
Фан Хао предпочитал спать на животе. Он уткнул лицо в подушку, и можно было видеть макушку его головы. Чэнь Цзяюй медленно старался синхронизировать своё дыхание с дыханием Фан Хао — вдох, выдох. Их дыхание сливалось в единое целое, постепенно становясь размеренным и спокойным.
В конце концов, Чэнь Цзяюй уснул.