Мой белый лунный свет снял свою женскую одежду.

Глава 21

Глава 21 – У него есть любимая женщина, это ты, принцесса, не так ли?

Чжао Чу также не понимал, почему в этот момент он вдруг подумал о Фан Линьюане.

Первая статья, которой научила его мать, была "Великий план"*.

[*Хун фань («Великий закон», «Великий план») — одна из глав конфуцианского канона «Шу цзин». В ней описывается мировоззрение периода Чжоу (11 в. -221 г. до н. э.) в метафизических терминах.]

Только когда он выучил больше иероглифов, он понял, что подходящим текстом для обучения грамоте был "Классический текст из тысячи иероглифов"*, в то время как "Великий план" учил способу правления. В нем говорилось о том, как император должен править с твердостью и мягкостью, и как он должен следовать воле небес и нести ответственность за соблюдение великих законов.

[*«Тысячесловие» ( буквально: «текст в тысячу знаков») — классический китайский мнемонический текст философского содержания, применяемый для заучивания иероглифов. Состоит из 1000 неповторяющихся иероглифов, разделённых на 125 строф, каждая из которых состоит из двух рифмующихся строк по 4 иероглифа.]

Но в то время он был не более чем "дочерью" бывшей императрицы, которую легко могли унизить дворцовые служанки.

Однако его мать сказала, что изучать каллиграфию бесполезно; сначала ему нужно развивать свой ум. Ему пришлось выращивать амбиции в грязи, чтобы его не растоптали ногами и он никогда не увидел дневного света.

Чжао Чу запомнил эти слова.

Действительно, искусство правления сделало его сердце твердым, как железо, но это также заставило его парить высоко в облаках, не видя муравьев у себя под ногами.

Жизни людей всегда были для него не более чем холодными, безжизненными цифрами на документах, но только сейчас он подумал о Фан Линьюане.

Когда тюркские посланники выставляли напоказ свою власть, он был так обеспокоен, что хотел немедленно войти во дворец. Если бы он знал о восстании в Цзяннани из-за коррумпированных чиновников, он, вероятно, захотел бы немедленно покинуть город с войсками, не так ли?

Чжао Чу опустил глаза, слегка поглаживая нефритовые бусы на своем запястье. Когда лунный свет опустился вниз, драгоценный камень отразил в своем сиянии его фигуру, но ему казалось, что он видит в этом отражении другого человека.