Разоблачительница [Russian Translation]

26 (1)

Я не хочу, чтобы Ханна или Андре видели мою машину, поэтому оставляю её на третьем этаже принадлежащего университету гаража через дорогу. Она относится к "Палаццо", так что там есть камеры и множество машин, гораздо более привлекательных для потенциальных воров и угонщиков, чем моя дерьмовая белая "Королла". Особенно теперь, когда на её капоте слово "ЛГУНЬЯ".

Сегодня вечером я ничего не могу с этим поделать. Мне нужно отвезти Ханну домой, убрать сумку с продуктами и немного поспать.

И нету смысла плакать из-за этого, пока я не узнаю, во сколько обойдётся ремонт.

И всё же, когда я спускаюсь по винтовым ступеням на уровень земли, у меня щиплет в глазах и всё затуманивается.

Как я скажу папе?

Я останавливаюсь на тротуаре перед гаражом и тру переносицу.

— No llores, no llores (Не плачь, не плачь), — повторяю я себе под нос.

Мысль приходит прежде, чем я успеваю её прогнать.

Я хочу к маме.

Я опускаю руки, смотрю на ночное небо и направляюсь к пешеходному переходу. Времени жалеть себя нету.

Я нужна Ханне.

❖ ❖ ❖

В восемь часов субботнего вечера в вестибюле "Палаццо" ещё более оживлённо, чем в Таргете.

Слишком легко смешаться с местными жителями и проскользнуть мимо охраны.

Я вхожу в лифт с группой из четырёх девушек, которые, судя по их спутанным волосам и размазанному макияжу, отлично провели вечер.

Одна из них несёт картонную коробку с пиццей, от которой по всему лифту разносится запах плавленого сыра. Другая девушка держит в руках туфли на высоком каблуке, на ногах у неё бежевые носки с розовыми мордочками мопсов. Я слушаю, как они болтают и тихо хихикают о баре, в котором они побывали (похоже, где-то на полпути к Лос-Анджелесу, судя по тому, как они жаловались на отвратительно дорогое такси).

Когда двери на этаже Андре открываются, я выскакиваю наружу и направляюсь по лабиринту коридоров, устланных плюшевыми коврами, пока не добираюсь до комнаты 352.

Я дважды стучу в дверь, прежде чем она распахивается, и я вижу Андре с затуманенными глазами. Его праздничная рубашка на пуговицах (та самая, на которой  вышиты маленькие ананасы) распахнута, демонстрируя пресс, а на шее висит нитка зелёных пластиковых бус

— Я люблю тебя, — искренне говорит он. — Ты, чёрт возьми, святая.

— Я знаю, — говорю я, протискиваясь мимо него. — Где она?

Вечеринка закончилась, но ещё не полностью убрана.

Из дорогих колонок в углу гостиной всё ещё играет музыка, хотя звук едва слышен, а на журнальном столике перед чёрным кожаным диваном, на котором похрапыват Скотт Куинтон, полузащитник с широким горлом, стоит целая армия пустых бутылок из под минералки.

На углу телевизора с плоским экраном висит бюстгальтер.

На долю секунды меня охватывает ужасная паника, прежде чем я понимаю, что чашечки слишком велики для моей соседки по комнате.

— Стильно, — говорю я, кивая на новую обстановку. — Где Ханна?

— Ванная, — бормочет Андре.