Разоблачительница [Russian Translation]

37

Поскольку моя гордость уже разбита вдребезги, я решаю, что больше нет смысла прятать машину в гараже через дорогу от "Палаццо".

Я еду прямо домой и паркуюсь на стоянке у нашего дома.

Из-за шума кондиционера в моей машине и шока, вызванного стычкой с Ребеккой, мне холодно и я дрожу. Я достаю из панели свой запасной кардиган (я не надевала его уже несколько месяцев; стряхиваю с него песок и пытаюсь вспомнить, когда в последний раз была на пляже) и натягиваю его.

Я уже и забыла, как это приятно - не проходить пешком четыре квартала между своей машиной и квартирой.

Я застаю Ханну дома, она сидит, скрестив ноги, на кухонном полу, склонившись над большим листом газетной бумаги и с неистовой страстью орудуя палочкой древесного угля. Она выпрямляется, услышав, как я вхожу и бросаю сумку на пол.

— Привет, — здоровается она. — Как работа?

Я неопределенно хмыкаю.

Затем я спрашиваю.

— Что рисуешь?

— Ника Самофракийская, — говорит Ханна, убирая с глаз прядь распущенных волос и при этом намазывая лоб углём. — Мы практиковались, используя скульптуру в качестве ориентира.

Я протягиваю руку и стираю угольный след с её лба рукавом своего кардигана.

— Звучит устрашающе.

— На самом деле всё наоборот, — говорит она. — Бюджет на изобразительное искусство снова сократили. В этом семестре мы больше не можем позволить себе живых моделей.
Хотела бы я сказать, что удивлена тем, что университет отдал предпочтение факультету лёгкой атлетики, а не искусству, но кто в Соединенных Штатах этому удивлён?

Родители Ханны любят её искусство. Но они также в ужасе от того, что после окончания университета она столкнётся с той же тяжёлой борьбой, с которой они столкнулись после переезда в США, —  ей будет постоянно казаться, что она поднимается вверх по недавно намыленной горке, чтобы заплатить за квартиру, накормить себя и заслужить уважение.

Однажды, очень поздно вечером, выпив немного пива, Ханна спросила меня, не думаю ли я, что ей следует перейти на более полезную специальность.

Я не знала, что сказать.

Потому что диплом по изобразительному искусству вовсе не означает социально-экономическую смерть. Прошлым летом Андре проходил стажировку по графическому дизайну в известной маркетинговой фирме в Хантингтон-Бич. Его родители оплачивали его квартиру и проезд в общественном транспорте в течение двух с половиной месяцев. Я не хотела спрашивать, на какую сумму был оплачен этот счёт. Я сомневалась, что Андре вообще знал об этом. Возможно, он даже не задумывался об этом.

Но мы с Ханной справляемся. Мы всегда справлялись.

Искусство не является проблемой.

Это деньги.

Всегда, всегда деньги.

— Меня уволили.

Слова вырываются сами собой и на мгновение повисают в воздухе. Ханна потрясённо моргает.

— Тебя...что?

— Ребекка уволила меня. Я уволена.

Я чувствую себя разбитой вазой, которую провинившийся ребенок наскоро залатал клеем. Как будто я могу чихнуть и развалиться на части. Но мне удаётся рассказать всю историю, начиная с нашей VIP-группы по гольфу и заканчивая тем, как я помогла Боди найти мяч и не слишком тёплыми проводами Ребекки.