В плену фантазии

«До дна» (Юма/ОЖП) стекло

Предупреждение: попытка суицида, открытый финал.

У Алтана горе. У Алтана умерла мама. Ему прощается злость и отчаяние, крики и гнев, который он изливает на несчастных медицинских сестер, которым платят больше, чем рядовому врачу в провинциальном городе России. А Юме так нельзя, ее дед воспитывал по-другому. Алтана мама рожала для себя, а Юму – для клана. Девушка облачается в траурные одежды, и повторяет за дедом, заученные еще в детстве, молитвы. Мама лежит в гробу, даже смерть не испортила ее, а наоборот, сделала красивее, или здесь постарались работники морга, которым дедушка так щедро заплатил. Юмжит касается ее руки, холодная. Она поджала губы, не позволяя словам сорваться с губ, теперь она уже никогда ни произнесет это слово – мама.

Когда на выходе из зала, один из охранников шепнул, что к ней приехала гостья, Юма удивленно вскинула бровь. Девушка стояла возле лестницы, в черном пальто, сжимая одной рукой ручку чемодана, а второй прозрачный зонт, с которого падали капли воды, и под суровым взглядом начальника их охраны. Дагбаева ускорила шаг.

— Привет, - девушка слабо улыбнулась. — Я только вчера узнала, и сразу..

Договорить ей Юма не дала, лишь крепко обняла, не смотря на мокрую верхнюю одежду.

— Я так рада, что ты здесь, Аюр, - шепчет она.

Арсаланова неловко обнимает ее в ответ. То, что она приехала сюда к ней, не смотря на Баатара, который не очень одобрял их тесную дружбу, говорит о многом.

— Как ты? – едва слышно спрашивает она.

— Нормально, - шепчет Юма, отстраняясь от девушки и подхватывая ее чемодан. — Идем.

Чемодан оказывается довольно легким, что совсем не удивительно. Складывалось впечатление, что Аюр побросала в него первое, что выпало из шкафа, и делиться с девушкой пришлось не только кроватью, но и пижамой и новой зубной щеткой. Арсаланова почти ничего не говорит, просто берет ее за руку, и Юме этого достаточно, за эти пару дней она выслушала много торжественных соболезнований, внутри не осталось стержня, на который она так привыкла опираться, лишь какая-то жижа из чувств, противная липкая и теплая.

Аюр удивительно быстро вписывается в жизнь клана, словно всегда существовала между строк, так удачно заполнив собой пустоту, в которой Юма жила все это время. Она перебирает ее тонкие пальцы темными коготками, боясь сделать больно, и оттягивает момент, когда будет нужно спросить – как долго она здесь пробудет? Юма знает, что не имеет право держать ее в этой стране, которая Аюр никогда не нравилась, но сейчас ей хочется поступить эгоистично, и решить все за Арсаланову.