В плену фантазии

«Тихое счастье» (Константин Гром/ОЖП, Юрий Смирнов) драма

Продолжение части «Свобода выбора»

Аня отдаляется. Смирнов уверен, что Аня сделала большую ошибку. Рыжеволосый пацан теперь мелькает в участке, и Юра каждый раз меняет свой маршрут, когда видит эту парочку. Жизнь мужчины почти не меняется, разве что теперь чувствует себя неуютно в компании женщин, сердце просится обратно, к Ане. Юра наблюдает за Вороновой украдкой. Она смеётся, улыбается и расцветает, словно завела любовника, не ребёнка. И жаловаться он идёт почему-то не Грому, а к Феде. Лена заботливо ставит на стол закуску и оставляет их на кухне.

– Это называется любовь, Юр, – смеётся Федя захрустев огурцом.

– Это называется дерьмо, – фыркнул мужчина, опустошая очередную рюмку.

– Поговори с ней, – Федя снова разливает по рюмкам алкоголь.

Имени он не упоминает, и Прокопенко почему-то уверен, что незнаком с этой женщиной. Вокруг Юры представительницам женского пола было словно медом намазано, но о серьезных отношениях речь никогда не заходило, даже рядом с Аней, которая столько для него делала. Тогда Юра отмахивается, идея дрянь, или так кажется только на пьяную голову?

Когда Смирнов, наконец-то, прислушивается к совету Феди, становится вроде как поздно. Юра, почти зелёный, после очередной попойки сидит у стола Прокопенко, пока тот ищет таблетки в своем столе.

– Привет, – слишком жизнерадостно произносит Игорь, и Смирнов кривится, не от резких звуков, а от знакомого лица, рыжий пацан выдавливает из себя тихо, но уверенное.

– Здрасте.

– Привет, а вы чего тут? – удивляется Федя, протягивая другу блистер с таблетками, они все смеялись над его рабочей аптечкой.

– Серый ключи забыл, ты маму не видел? – деловито интересуется Игорёк.

– Не знаю, в кабинете поищи, она сегодня никуда не выезжала.

Мальчишки кивает головой, и весело переговариваться идут в сторону отдела по работе с совершеннолетними.

– Мама, – неожиданно повторяет Юра, в его голове этот год проносится по типу калейдоскопа, и он вскакивает, несётся к единственному человеку, способному все объяснить, а главное – почему Игорь называет Аню мамой?

Смирнов не слышит голоса Феди, и останавливается лишь у стола Кости. Тот читает очередное дело, и мешает ложкой остывший кофе.

– Гром, – гаркнул Юра.

Мужчина поднял голову, удивлённо смотря на Смирнова.

– Получка только вчера была. Уже надо занять?

– Как давно ты с ней спишь?– шипит Юра.

Аня его! Его, мать вашу! От родинки на большом пальце левой ноги, до каждого волоска! ОН имеют права даже упоминать в разговоре её, не то что касаться. Костя оставляет в сторону чашку с бодрящим напитком, или скорее ее подобием. Не то чтобы он был фанатом разговоров о своей личной жизни, но с такой интонацией тягаться не мог.

– Смирнов, иди, проспись.

– Ты охренел, Гром, в конец охренел.

Гром быстро встал и, взяв Смирнова чуть не за шкирку, вывел в курилку.

– Она моя! – взревел он, выворачиваясь из рук Грома.

– Аня не вещь, чтобы так о ней отзываться, - прорычал Костя, вытягивая из кармана помятую пачку сигарет. Все в участке заметили, что Гром стал меньше курить, по крайней мереи теперь не дымил, как паровоз, ради нее?

– Ты знал!

– Вы расстались, - напомнил Костя.

– Тебя это не касается, - фыркнул Юра.

– Послушай меня,- он кинул сигарету на пол. – Можешь говорить все, что тебе вздумается, но мне, ясно? Только попробуй вякнуть что-то в сторону Ани, я выгрызу тебе глотку, понятно?

– Почему она? Почему Аня? – устало спросил Смирнов. – Ты мог, блять, выбрать любую женщину, но позарился на мою.

Костя вздохнул.

– Тебе настолько надо доказать свои права на нее? Ты гулял, где только мог, а тут в любовь поиграть решил? Только ты одно забыл, Юр, Аня – живой человек, ей может быть больно и обидно, и она сама может принимать решения, на которые ты, увы, не способен.

– И с каких пор ты в мозгоправы заделался? – фыркнул он. – Решил работу сменить на фоне изменений в личной жизни?

Гром покачал головой и направился к выходу.

Смирно устало сел на скамейку, запуская пальцы в волосы, когда рядом кто-то опустился.

– На, - Прокопенко протянул ему стакан воды.

– Ты знал? – тихо спросил Юра, цепляясь за стакан.

Федя виновато кивнул.

– Слушай, я ведь не влюбленный Гром, - вздохнул Прокопенко. – Я знаю, почему ты так за нее держишься.

– Пппп – просвети, - недовольно фыркнул мужчина.

– Ты держишься за Аню, потому что только ее присутствие может очистить тебя от грязи, отскоблить то, что ты за годы на себя нацеплял.

– Только вот Аня не похожа на невинные и непорочные белые лилии, - отозвался Юра.

– Только вот у Ани аллергия на лилии, - Федя поднялся. – Ты бы хоть раз подарил ей цветы, а повод для слез.

                    ***

– Закончила? – Гром заглянул в ее кабинет.

Аня потянулась, довольно кивая. Костя улыбнулся и шагнул в кабинет, закрывая за собой дверь.

– Мальчишки приходили, кажется, они опять что-то задумали, - улыбнулась девушка, когда он встал за ее спиной и положил руки на плечи.

– Чего ко мне их не отправила? – поинтересовался мужчина, начиная массировать напряженные плечи. – Я то знаю их как облупленных, со мной хитрить бесполезно, некоторые вещи видно сразу и от мальчишек их глупости не отмыть.

– Если они опять притащили кота, он отправится жить к вам, - засмеялась Воронова.

– Кстати об этом, - Костя развернул ее стул и присел перед ней на карточки, беря ее ладони в плен.

– Ты, наконец-то, решил постричься? – улыбнулась Аня.

– Ну, не настолько радикально, - засмеялся он. – Не хочешь переехать ко мне?

– Что? – произнесла Воронова, чувствуя, как пальцы мужчины сжимаются сильнее, он волнуется.


Гром закрыл глаза, уткнувшись лбом в ее ладони.

– Я сейчас, наверное, буду говорить бред, но Федя сказал, что надо говорить от сердца, поэтому я попытаюсь. Я хочу, чтобы мы жили вместе. Ремонт сделали, о котором так часто говоришь ты и Игорек, знать, какой фильм ты смотрела вечером, слушать про новую книгу, автора которого ты вспомнить не можешь, слушать о том, что закончился корм для Пушистика, потерять список покупок, а по пути домой думать, что приготовить, потому что в нашем холодильнике ты сама знаешь, шаром покати. Проверять уроки детей, хотя проверять будешь ты, а я просто делать умный вид. А ночью обнимать тебя в постели, в нашей общей, а не каждый в своей. Я могу дальше философствовать, но думаю, надо просто сказать – я люблю тебя.

Аня всхлипнула, обнимая Грома. Она не ждала этих слов от Грома, ну не тот он человек, что способен так громко выражать свои чувства, Воронова считала, что привыкла, но Костя удивил ее. Аня надеялась, что Юра когда-то станет серьезнее, что будет смотреть на нее таким же неравнодушным взглядом, как на девушек, которые фигурируют в делах, как свидетели, взглядом, что способен внушить уверенность в том, что она любима, это важно для каждой представительницы женского пола. Только вот Смирнов был вечно занят: делами, подпольными играми, оружием, на Аню времени не хватало. А Грому хватило, не смотря на трудный характер. Ей недоставало любви, и Костя оказался способен дать ей этот недостающий элемент.

– Анют, может, ты скажешь чего-нибудь? – тихо спросил мужчина. – Я, может, поторопился? Или чего-то не то..

– Я люблю тебя, - шепнула Воронова. – Надо только мальчишкам как-то сказать.

– Игорек только обрадуется, - Константин улыбнулся. – Не зря ведь он тебя мамой зовет, да и не думаю, что Сережка против будет.

– Как настоящая семья, - улыбнулась Аня.

– Просто настоящая, - тихо ответил Гром. – Никакого «как».