Я бы хотел немного рассказать о наших отношениях в физическом смысле.
Странно, но очень долгое время между нами вообще ничего не было. То есть не было ничего серьезного, кроме тех поцелуев, о которых я уже упоминал... Честно говоря, такого у меня еще никогда до этого не было, потому что я довольно-таки импульсивен, нетерпелив и предпочитаю действовать быстро. Если бы вы сказали любой из дюжины девиц в Тауэр Корт (Уэллсли), что Оливер Бэрретт IV встречался с одной юной леди ежедневно в течение трех недель и не переспал с ней ни разу, то они бы, несомненно, расхохотались и высказали серьезные сомнения в женских качествах вышеупомянутой леди. Но, конечно, на самом деле все было по-другому.
Я не знал, что делать.
Не поймите меня превратно или слишком буквально, Я отлично знал, как это делают. Просто я никак не мог разобраться в собственных чувствах и привести себя в боевую готовность... Я боялся, что умная Дженни просто посмеется над тем, что я всегда считал учтиво-романтичным и неотразимым стилем Оливера Бэрретта IV. Да, я боялся быть отвергнутым. И еще я боялся, что буду принят, но принят совсем по другим причинам...
- Оливер, ты завалишься на экзамене. В то воскресенье, днем, мы сидели у меня в комнате и занимались.
- Оливер, ты точно завалишься на экзамене, если будешь только смотреть, как я занимаюсь.
- А я не смотрю, как ты занимаешься, Я сам занимаюсь.
- Чушь собачья. Ты разглядываешь мои ноги.
- Ну, только иногда. Между главами.
- Что-то в этой книжке удивительно короткие главы.
- Послушай, жертва нарциссизма, не такая уж ты красавица!
- Конечно, нет. Но что я могу сделать, если ты меня такой воображаешь?
Я швырнул книгу на пол, пересек комнату и подошел к ней вплотную.
- Дженни, ради Бога, как я могу читать Джона Стюарта Милля, если каждое мгновение я до смерти хочу тебя?
Она нахмурилась.
- Ну, Оливер, пожалуйста.
Я примостился около ее стула. Она опять углубилась в книгу.
- Дженни...
Она медленно закрыла книгу, положила ее на пол, а потом опустила руки мне на плечи.
- Пожалуйста, Оливер...
И тут все случилось. Все.
Наша первая близость была совершенно не похожа на нашу первую встречу и наш первый разговор. Все было так тихо, так нежно, так ласково. До этого я никогда не подозревал, что это и есть настоящая Дженни, такая мягкая и нежная, и что в ее легких прикосновениях столько любви. И что удивило меня больше всего, так это моя собственная реакция. И я был мягким и ласковым. Я был нежным. Неужели это и был истинный Оливер Бэрретт IV?
Как я уже говорил, до этого я всегда видел Дженни полностью одетой, разве что на кофточке у нее была расстегнута одна лишняя пуговица. Поэтому я был немного удивлен, обнаружив, что она носит крошечный золотой крестик на цепочке без застежки. То есть, когда мы любили друг друга, крестик был на ней. Потом (в этот миг «все» и «ничего» значат одно и то же) я дотронулся до маленького крестика и спросил, как отнесся бы ее духовный отец к тому, что мы лежим в постели, ну и так далее. Она ответила, что духовника у нее нет.
- Но ведь ты послушная верующая девушка? - удивился я.
- Да, я девушка, - согласилась она. - И я послушная.
Она посмотрела на меня, ожидая подтверждения, и я улыбнулся. Она улыбнулась мне в ответ:
- Так что попадание - два из трех. Тогда я задал ей вопрос о крестике на запаянной цепочке. Она объяснила, что это крестик ее матери; это память, а религия здесь ни при чем. И мы снова заговорили о нас.
- Эй, Оливер, а я тебе говорила, что люблю тебя? - спросила она.
- Нет, Джен.
- А почему же ты не спрашивал?
- Если честно, то я боялся.
- Ну, тогда спроси меня сейчас.
- Ты меня любишь, Дженни? Она взглянула на меня.
- А ты как думаешь?
- Да. Пожалуй. Вероятно. Наверное, любишь. Я поцеловал ее в шею.
- Оливер?
- Да?
- Я тебя люблю не просто так... (О, Боже мой, в каком смысле?..)
- Я очень люблю тебя, Оливер.
