1976 год, декабрь
Я уже пять лет живу в Бостоне. Мы работали вместе с отцом, пока тот не ушел в отставку. Первое время, признаюсь, я и правда скучал по адвокатской практике. Но чем больше я работал в «Барретт, Уорд и Сеймур», тем больше осознавал, что то, чем мы с ними занимаемся, тоже имеет колоссальное значение: мы ведь поддерживаем компании на плаву, а значит, обеспечиваем рабочие места. И я очень этим горжусь.
Кстати, об условиях работы: на всех наших предприятиях в Фол Ривер они практически идеальны. Единственное, в чем рабочих преследуют неудачи, - футбол.
Дело в том, что каждое лето на нашем традиционном пикнике рядовые работники играют с командой правления в софтбол[?]. Так вот, с момента моего вступления в должность победам рабочего класса на этом фронте пришел конец. Думаю, они всей душой ждут, когда я уйду на покой.
Газета «Wall Street Journal» не упоминает всех финансируемых нами предприятий. Ничего не пишут, например, о «Булочной Фила»... в Форт-Лодердейл. В какой-то момент холодные и унылые зимы в Крэнстоне осточертели Филу, и он с радостью изменил им с вечным летом во Флориде.
Каждый месяц он мне звонит, и я расспрашиваю его, чем он занят, памятуя, что в тех местах полно красивых женщин. Но хитрец уходит от ответа, ограничиваясь лишь неизменным: «Поживем - увидим». И быстро переводит разговор уже на то, чем занят я.
А уж мне, поверьте, есть чем заняться в свободное время. Я живу на Бикон Хилл, который буквально кишит новоиспеченными выпускниками, и потому найти там новых друзей - раз плюнуть. Причем не только бизнесменов: у меня часто бывают джазовый пианист Стенли Ньюман и почти-что-великий художник по имени Джанни Барнеа.
Разумеется, я не теряю связей со старыми друзьями. У Симпсонов родился маленький сын, и Гвен уже ждет второго ребенка. Они останавливаются у меня, когда в Бостоне какой-нибудь футбольный матч и тому подобное. Квартирка у меня просторная.
Стив рассказывал, что Джоанна Стайн вышла замуж за Мартина Яффе. Как я понимаю, последний работает офтальмологом, а в свободное время играет на гобое. Они живут где-то на побережье.
Недавно мне попалась на глаза заметка в «Таймс», посвященная свадьбе Марси Биннендейл. Того, за кого она вышла, зовут Престон Элдер. Ему тридцать семь, живет в Вашингтоне и работает адвокатом.
Когда-нибудь эта свадебная эпидемия, в конце концов, затронет и меня. В последнее время я часто стал встречаться с моей дальней родственницей по имени Анни Гилберт. Насколько это серьезно, пока не скажу.
Спасибо всем хоккейным болельщикам, проголосовавшим за меня, - теперь я возглавляю команду Гарварда. Прекрасный повод заезжать в Кембридж и притворяться тем, кем я уже не являюсь. Надо сказать, что студенты стали выглядеть намного моложе и немного моднее. Хотя кто я такой, чтобы судить об этом - мне-то по дресс-коду предписано носить галстук.
Итак, моя жизнь прекрасна, а распорядок дня насыщен до предела. Я получаю массу удовольствия от своей работы. Да, как истинный Барретт, я просто наслаждаюсь ответственностью.
Кстати, я до сих пор в отличной форме и каждый вечер бегаю вдоль русла реки Чарльз. Если пробежать пять миль по набережной, на другом берегу открываются огни Гарварда. И я смотрю туда, где когда-то был счастлив. А потом поворачиваю обратно, в темноту, и, чтобы убить время, вспоминаю о тех днях.
Иногда я спрашиваю себя, что было бы со мной, если бы Дженни была жива.
И сам себе отвечаю: «Я тоже был бы жив».
