Пена Дней

XLVIII

Шик вошел в подпольную проходную и отдал свою карточку на
пробивку машине. Как обычно, он споткнулся о порог
металлической двери ведущего в цеха узкого прохода, а клубы
пара и черного дыма грубо ударили его по лицу. До него
донеслись обычные звуки: глухое гудение главных
турбогенераторов, пришепетывание мостовых кранов на
перекрещивающихся балках, гам неистовых атмосферных потоков,
налетающих на жесть крыши. В проходе было очень темно, через
каждые шесть метров его освещали красноватые лампочки, свет
которых лениво растекался по гладким предметам, цепляясь, чтобы
их обогнуть, за неровности стен и пола. Горячий шишковатый толь
под ногами местами лопнул, и сквозь дыры далеко внизу виднелись
красные и мрачные глотки каменных печей. Над головой у него по
большим трубам, выкрашенным в серое и красное, с храпом
пробегали жидкости, и при каждом биении механического сердца,
которое держали под парами кочегары, каркас, чуть запаздывая, с
глубоким содроганием подавался вперед. На стене набухали капли,
иногда при более сильной пульсации они отрывались, и, когда
какая-нибудь из них падала ему за шиворот. Шик невольно
вздрагивал. Вода была тусклая и пахла озоном. Наконец коридор
остался позади, пол с просветами был теперь настелен прямо над
цехами.
Внизу перед каждой приземистой машиной бился человек,
сражаясь, чтобы не быть искромсанным жадными зубчатыми
колесами. У каждого на правой ноге было закреплено тяжелое
металлическое кольцо. Его отмыкали дважды в день: в середине
дня и вечером. Целью людей было оттягать у машин металлические
детали, которые, позвякивая, вываливались из устроенных наверху
узких отверстий. Если их вовремя не перехватить, детали падали
в жерло, кишащее копошащимися колесами и колесиками, где
осуществлялся синтез.
Там размещались аппараты всевозможных размеров. Зрелище
это было хорошо знакомо Шику. Он работал на краю одного из
цехов и должен был следить, чтобы машины оставались на ходу: он
давал указания рабочим, как вновь запустить их, когда они
останавливались, урвав у трудяг очередной кусок мяса.
Для очистки воздуха помещение наискось пересекали длинные,
местами поблескивающие струи бензина; они собирали вокруг себя
поднимавшиеся над каждой машиной отвесными тонкими столбами
копоть и взвесь металла и горячего масла. Шик поднял голову.
Трубы не отставая следовали за ним. Он добрался до клети
спусковой платформы, вошел в нее и закрыл за собой дверь. Вынув
из кармана книгу Партра, он нажал пусковую кнопку и в ожидании
прибытия на свой этаж погрузился в чтение.
Из оцепенения его вывел приглушенный удар платформы о
металлический буфер. Шик вышел и отправился на свой пост, в
слабо освещенную застекленную коробку, откуда легко было
наблюдать за цехом. Он уселся, снова открыл книгу и продолжил
чтение, убаюканный бульканьем жидкостей и гулом машин.
Фальшивая нота в окружающем содоме вдруг заставила его
оторваться от книги. Он поискал глазами, откуда проистекает
подозрительный шум. Одна из очистных струй внезапно
остановилась в самом центре цеха и торчала в воздухе, будто
рассеченная пополам. Четыре машины, снятые с довольствия,
трепетали. Издалека было видно, как они шатались, и перед
каждой из них мало-помалу оседал неясный силуэт. Отложив книгу,
Шик ринулся наружу. Он бросился к пульту управления струями и
быстро опустил рукоятку. Сломанная струя оставалась
неподвижной, словно лезвие косы, а из четырех машин штопором
ввинчивались в воздух столбы дыма. Оставив пульт, Шик помчался
к машинам. Они медленно останавливались. Сраженные на месте
люди валялись на земле. Из-за железных колец их правые ноги
были подогнуты под причудливым углом, а правые руки отрублены в
запястье. Кровь подгорала, соприкасаясь с металлом цепи, и
заражала воздух ужасающим запахом обугливающейся живой плоти.
Своим ключом Шик разомкнул кольца, удерживавшие тела, и
уложил их перед машинами. Вернувшись к себе на пост, он вызвал
по телефону подсобных санитаров. Затем еще раз подошел к пульту
управления и снова попытался пустить струю в ход. Ничего не
вышло. Жидкость выходила очень прямо, но, достигнув уровня
четвертей машины, исчезла на месте, был даже виден срез струи,
такой чистый, словно она была рассечена ударом топора.
С досадой ощупывая в кармане книгу, Шик направился в
Центральное управление. На выходе из цеха он посторонился,
чтобы пропустить санитаров, которые уже сложили штабелем четыре
тела на маленькую электрическую тележку и теперь собирались
сбросить их в Общий коллектор.
Он шел по новому коридору. Далеко перед ним, выпустив
несколько белых искр, с нежным урчанием делала вираж тележка.
Потолок, очень низкий, отражал шум его шагов по металлу. Почва
слегка поднималась. Чтобы добраться до Центрального управления,
нужно было пройти вдоль трех других цехов, и Шик рассеянно
следовал своей дорогой. Наконец он добрался до главного блока и
зашел к заведующему кадрами.
-- Произошла авария, номера семьсот девять, десять,
одиннадцать, двенадцать, -- сообщил он секретарше за окошечком.
-- Нужно заменить четверых людей и, по-видимому, убрать машины.
Могу я поговорить с заведующим кадрами?
Секретарша поорудовала рычажками на столе из полированного
красного дерева и сказала: "Заходите, он вас ждет".
Шик вошел и сел. Заведующий кадрами вопросительно поглядел
на него.
-- Мне нужно четыре человека, -- сказал Шик.
-- Хорошо, -- сказал заведующий кадрами, -- завтра они у
вас будут.
-- Одна из очистных струй не функционирует, -- добавил
Шик.
-- Это меня не касается, -- сказал заведующий кадрами. --
Обратитесь по соседству.
Шик вышел и исполнил те же формальности, прежде чем зайти
к заведующему оборудованием.
-- Одна из очистных струй, семисотые номера, не действует,
-- сказал он.
-- Совсем?
-- Она не дотягивает до конца, -- сказал Шик.
-- Вы не смогли привести ее в действие?
-- Нет, -- сказал Шик, -- ничего не получается.
-- Я пошлю проверить ваш цех, -- сказал заведующий
оборудованием.
-- Моя производительность понижается, -- сказал Шик. --
Поспешите.
-- Меня это не касается, -- сказал заведующий
оборудованием. -- Обратитесь к заведующему производством.
Шик перешел в соседний корпус и вошел к заведующему
производством.
Там возвышался неистово освещенный письменный стол, а
позади него -- вмонтированное в стену большое табло из матового
стекла, по которому, как гусеница по краю листочка, очень
медленно перемещался направо кончик красной линии; еще
медленнее вращались под табло стрелки больших круглых
ватерпасов с хромированными смотровыми отверстиями.
-- Ваша производительность понизилась на 0,7%, -- сказал
заведующий. -- В чем дело?
-- Четыре машины сошли с дистанции, -- сказал Шик.
-- При 0,8 вы уволены, -- сказал заведующий производством.
Он сверился с ватерпасом, крутанувшись в своем
хромированном кресле.
-- 0,78, -- сказал он. -- На вашем месте я бы уже
готовился.
-- Такое со мной случается в первый раз, -- сказал Шик.
-- Сожалею, -- сказал заведующий производством. --
Вероятно, можно будет перевести вас на другую работу...
-- Я не цепляюсь за эту, -- сказал Шик. -- У меня нет
охоты работать. Я, знаете ли, не люблю работу.
-- Никто не имеет права так говорить, -- сказал заведующий
производством. -- Вы уволены, -- добавил он.
-- Я же не мог ничего поделать, -- сказал Шик. -- Где же
справедливость?
-- Никогда не слышал ничего подобного, -- сказал
заведующий производством. -- Надо говорить: я должен работать.
Шик вышел из кабинета. Он вернулся к заведующему кадрами.
-- Можно получить деньги? -- спросил он.
-- Какой номер? -- спросил заведующий кадрами.
-- Цех 700. Инженер.
-- Хорошо.
Он повернулся к секретарше и сказал:
-- Сделайте все необходимое.
-- Алло! -- сказал он в телефонную трубку. -- Сменный
инженер, тип 5. Цех 700.
-- Пожалуйста, -- сказала секретарша, протягивая Шику
конверт. -- Здесь чек на сто десять дублезвонов.
-- Мерси, -- сказал Шик и вышел.
Навстречу ему попался инженер, который шел его замещать.
Молодой человек, худой и светловолосый, с усталым лицом. Шик
направился к ближайшему лифту и вошел в кабину.